Сегодня уже очевидно, что борьба против русофобов, за русское начало – это не утверждение нашей самости и национальной исключительности, но борьба за русский православный всечеловеческий идеал, осознание особой русской миссии в мире. Завершившаяся война между Арменией и Азербайджаном (Турцией) ясно показала, что побеждают те, у кого есть сверхзадача. Какова она у России? Что мы хотим в конечном итоге? И слава Богу, что именно благодаря русским все народы нашего Отечества живут в мире. При этом произнести слово «русский» для чиновника по сей день, даже после Крыма, страшно.

Короткие сообщения о значимых событиях

Настоятель храма Димитрия Солунского в п. Нювчим, что в 50 км от Сыктывкара, о. Иоанн Коюшев открыл проект по строительству гостевого дома. Средства он будет собирать «с миру по нитке», или, как нынче это называют, краудфандингом.

В последние годы в России не то что усиливаются, скорее, ожесточаются левые движения, которые раздражает отношение Церкви к исторической России. Так как часть из их участников православные, это создаёт определённые завихрения, но есть вещи, где большинство из нас не может пойти на уступки. Это, прежде всего, отношение к Царю-мученику, отношение к людям, оказавшимся в числе противников советского режима. Речь идёт не о политической поддержке Белого движения, Церковь молится за всех, а о сострадании православным христианам, убитым или изгнанным из страны. 11 ноября стало скорбной датой Русского исхода, которому в этом году исполнилось 100 лет. В этот день закончилась эвакуаци

«…Когда добрались до церкви, пламя уже по крыше ходило. Лампадное масло загорелось, оно под стойкой лежало. И как горело, представляете? А на северном клиросе было много свечей. Хорошо, что батюшка успел вынести Антиминс и Евангелие». Такие вот испытания выпали на долю прихожан Верхней Тоймы. Но послушаешь клирошанку Тамару Моисееву – и сам жизнерадостнее станешь. Читайте ассказ о ней и её собственные истории.

Что ж, с самой высокой точки Воттоваары – 417 метров – мы начинаем спуск. Наш проводник Александр Павловский уже отвечает на звонки (на вершине горы берёт «Мегафон»), договаривается о следующих экскурсиях.
– Тяжело, наверно, вам с группами сюда подниматься? – сочувственно говорю ему, покосившись на его большой живот. В самом деле ведь тяжело – склон очень крутой и скользкий в нескольких местах.
Павловский отмахивается:
– Я, бывает, и по три экскурсии в день провожу. В день летнего солнцестояния сюда съезжается уйма шаманов и всякого странного народа…

Лет тридцать назад прочитал я у Василия Розанова про японца Сергея Никодимовича Сеодзи, который принял православие и почти закончил Духовную академию в России, но потом вдруг передумал идти по стезе священнослужения и сделался офицером.
Розанов по этому поводу разразился красивой филиппикой, которая произвела на меня большое впечатление: «Украли бедного Серёжу Сеодзи! Украли у его японской цивилизации, похитили с его поэтического ландшафта, отторгли от семьи, вырвали из объятий матери, братьев, сестёр!»

«Русский народ, действительно, народ Божий. Народ нового Израиля по благодати. Новый избранный народ Господень». Это слова старца Гавриила, духовного чада и сотаинника святого Паисия Святогорца, которые цитирует автор очерка о паломничестве на Афон «Воротца с гирей». Неужели это о нас? Да, о нас – какими мы должны стать!

Недавно мы опубликовали воспоминания фронтовика-вятчанина Степана Мышкина. Начинаются они с описания годового православного круга, по которому жила русская деревня. Потом рассказывается, как она умирала в советское время. Хотелось бы изложить некоторые мысли, которые возникли при прочтении. Деревню давят, доят, уничтожают не первое десятилетие. Всё началось задолго до Хрущёва с его политикой «неперспективных деревень». Убивать деревню начали ещё с 1930-х. И мы не до конца понимаем, какую тем самым бомбу заложили под Россию…

Позвонила на днях к нам в редакцию читательница Нина Витальевна из Лальска – есть в Кировской области посёлок с таким ласковым названием. Посёлок небольшой, но далеко не в каждом крупном городе найдутся старинные храмы столь редкой красоты, как здесь. А одна церковь – Благовещенская – даже в годы самых суровых гонений не закрывалась. «А всё потому, что наша святая, Нина Лальская, её отстояла, не дала закрыть», – рассказала Нина Витальевна.

Тиха и уютна Нерехта – город в Костромской области. Время идёт себе и идёт год за годом, а её улочки, лучами разбегающиеся от площади, почти не меняют свой облик. Старинные каменные храмы и купеческие особнячки, деревянные домишки с резными наличниками и изящные чугунные ограды, будто нарисованные тонким пером, – всё так было и сто, и двести лет назад. Кажется, что Нерехта вспоминает былое – так старушка, бывает, задремлет в кресле с вязанием и видит сны о своей юности. (А возраст Нерехты, надо сказать, и впрямь почтенный – ей больше 800 лет!)

Если от следящих видеокамер ещё можно как-то скрыться, биопаспорт – подделать и что-то придумать с отпечатками пальцев, то от генетического анализатора никуда не деться. Хорошее, как казалось, начинание для поиска преступников… Но теперь такие паспорта будут составляться и на обычных граждан. К чему это приведёт?

В заметках отца Игоря Сальникова с Афона, которые мы публикуем в этом выпуске, рассказывается о его спутнике – художнике Александре Лепетухине. Упоминается и о его сборнике рассказов «Агапи». Мы предлагаем вашему вниманию несколько рассказов Александра Петровича.

Просьбы о помощи

Недавно читательница спросила: откуда у нас в газете в самом начале её существования появлялись заметки о зарубежных миссионерах – уж не была ли «Вера» протестантским изданием? Я, честно говоря, не мог припомнить такого. Может быть, это было до того, как я пришёл в редакцию? Заглянул в подшивку, в собственные дневники 1990-91 годов и стал вспоминать…

Девушка-волонтёр приехала в нищую африканскую страну помогать детям, и её направили в приют для брошенных больных детей. Она не очень-то представляла, чем может быть полезна им…