Автор: Мария Сараджишвили
Любящему сердцу всё возможно
– …Вот я расскажу тебе про мою однокурсницу. Было это лет 30 назад. С нами на потоке учился Важа. Петра Багратиона видела? Вот точно такой, только волосы светлые, глаза голубые, а нос один в один – благородно изогнутый. Причём Важа высокий, с атлетической фигурой, ещё и юморной тип. Анекдотов знал отсюда до послезавтра. У нас полкурса в него были влюблены. А среди них и Юля, маленькая невзрачная еврейка. Важа на неё и одним глазом не смотрел. Никак. Но Юлю это не смущало.
Петелька к петельке
Тусклая лампа скупо освещала переполненную женскую камеру. С верхних шконок выглядывали головы любопытных сокамерниц.
– …А дальше что было?
Аля, по делу проходящая как Ариадна Эфрон, агент французской разведки, от нечего делать рассказывала свою очередную историю из прежней, безвозвратно потерянной вольной жизни.
Удачный денёк
Нино, 36-летняя многодетная мать с очередной, седьмой по счёту, беременностью, пристально оглядела поле деятельности. Будний день в церкви Александра Невского не радовал нужным наплывом народа. Так, десяток бабок и пара-тройка молодых женщин, в углу какой-то седой тип, смотрящий вглубь себя. Особо не развернёшься.
Херувим
Рано оставшись без матери, Лексо рос под присмотром соседей и видел отца только по вечерам, да и то не всегда. График общения отца и сына совпадал редко. Отец то работал допоздна, то пил, заливая тоску в кругу друзей.
А улица – она разная. И учит не только «здравствуй – до свидания» при встрече говорить.
Учиться отпускать
Эка Лагвилава медленно брела по проспекту Чавчавадзе, бесцельно смотря себе под ноги. Весь окружающий мир померк и превратился в душащий чёрный смог, который плотным кольцом окружил её и мешал дышать. В мозгу стучала одна мысль: «Жизнь кончена, и каждый день – лишь продолжение этой пытки».
В голову лезли всевозможные способы, как побыстрее и менее болезненно эту самую пытку закончить.
