(Окончание. Начало в № 877)

Отец Николай

Всё же не ради красного словца воскресную школу в Саблино рекомендовали как самую большую в Ленобласти. Думал я, что общий наш разговор с настоятелем и работниками школы пройдёт в трапезной – как обычно и бывает на приходах. Но протоиерей Николай Аксёнов предложил пройти в приличествующее помещение, что-то вроде зала для собраний. Оказывается, есть и такой – наряду со множеством классов, театром и студией песочной анимации. Поэтому и первый вопрос к батюшке:

– Посёлок ваш маленький, а православный центр большой, как так получилось?

Протоиерей Николай Аксёнов

– Мы же не специально так растём. Детям нравится, приходят всё новые – вот и расширяемся. Ещё нам добрые люди помогают, – говорит отец Николай. – Нам уже места не хватает, думаем ещё строить под библиотеку и новые классы.

– Не было мысли из воскресной школы сделать православную гимназию с государственной аккредитацией?

– Диплом нашей школы и сейчас признаётся, он даёт плюс при поступлении в вузы. А гимназию мы пытались сделать, договорились уже, что её припишут к Ульяновской школе. Но она была бы платной, потому что необходимо ещё учителей нанимать. Выяснилось, что родители не потянут, большинство ведь скромно живут. Вот в Гатчине есть воскресные общеобразовательные школы. Но там большой город, а нынче он стал ещё и столицей Ленинградской области. Школы и гимназии там переполнены, поэтому власти поддержали идею задействовать в общем образовании воскресные школы. Учеников много, поэтому, когда плата за обучение распределяется на всех, суммы-то небольшие набегают. А у нас в посёлке всего двенадцать тысяч жителей, сами понимаете.

– Вы местный?

– Родом я из Калужской области, из Малоярославца. Жил там с дедушкой. А здесь оказался, потому что в Ленинград в семинарию поехал учиться. И по окончании в 1981 году направили сюда.

– Прихожан тогда меньше было?

– Больше. Потому что наш маленький деревянный Никольский храм был единственным в округе, ближайшие только в Тосно и Рыбацком. Утром идёшь на службу, потом крестишь, затем отпевание, после куда-нибудь на соборование едешь, домой возвращаешься поздно вечером. Служили вдвоём с отцом Василием, но он-то в последние годы болел.

– В советское время священникам было непросто. Кляузы на вас не писали?

– Нет, народ здесь нормальный. Я застал ещё тех, кто помнил, как из Никольской церкви у вокзала спасали иконостас, переносили в кладбищенскую часовню. В других-то местах иконы даже сжигали, а здесь верные люди нашлись. Да и отец Василий как человек был очень мягким, со всеми мог договориться, его любили. За десять лет совместной службы мы с ним ни разу не поссорились. Да и почвы для наветов не имелось. Мы же только служили, ничего другого в приходе делать не могли. Старостой был человек неверующий, назначенный властями. Он от храма зарплату получал, но ничем не занимался, только наблюдал, отчёты в Тосно посылал – секретарю горкома, ответственному по религии. А в Ленинграде сидел уполномоченный, к нам от него периодически приезжал контролёр, Григорием Семёнычем его звали.

– Вот ведь, имя помните!

– А как же! С ним мы вроде бы как ладили, не очень-то донимал. Во власти ведь разные люди были. По религии в Тосно была секретарь горкома Нина Григорьевна, учительница по профессии, позднее она крестилась, пришла в Церковь. Администрацию же Тосненского района возглавлял Иван Филиппович Хабаров, который успел и в райисполкоме, и в горкоме КПСС поработать. Вот он нам и передал деревянное здание бывшего поссовета и землю тоже. А когда уезжал в Петербург, то оформил дарственную, чтобы новая администрация не смогла всё возвернуть. В Петербурге он стал председателем Заксобрания Ленобласти, а сейчас там депутат. Естественно, в прежние годы он был коммунистом. Но среди коммунистов имелись государственники, кто интересы народа ставил на первое место.

– Сейчас приходу кто-нибудь помогает?

– Петербургский предприниматель Александр Николаевич Аладушкин купил землю, и с его помощью мы построили вот этот корпус.

– У него мама на нашем церковном кладбище похоронена, – поясняет завуч Ольга Александровна.

– С начала 90-х здесь многое поменялось?

– Да, стало больше свободы, но искушений тоже прибавилось. Появились иеговисты, но они на нашей почве не прижились, а вот московские баптисты купили здание бывшей швейной фабрики и там обосновались. Впрочем, по-настоящему баптистами можно назвать только одну семью, приехавшую из Москвы. Что интересно, сестра главного баптиста крестилась у нас и теперь ходит на службы в Никольский храм.

– Эта семья уже собирается уезжать отсюда в Колпино, – вновь дополнила завуч.

– Но москвичи от нас не отстают, – продолжает батюшка. – Взяли в аренду бывший пионерский лагерь и открыли реабилитационный центр для наркоманов. Не знаю, как у них там дела идут, но этих наркоманов я постоянно вижу шатающимися по улицам Саблино.

– Через вашу школу прошло уже много детей. Плодами своими удовлетворены? Как говорится, КПД есть?

– Всегда хотелось бы больше и лучше. Но КПД подсчитывать – это дело пустое. Надо работать, не экономя своих сил, и Господь сделанное примет. Добро всегда добром отзывается, какие-то плоды уже видны, а другие мы просто не можем увидеть.

– Из всех наших ребят я не видела опустившихся, пьяниц или тем более наркоманов, – подтверждает завуч. – Бывает, встречаю выпускников на улице, в электричке или сами в школу заходят. Все устроены, работают, уже и своих детей растят. И в церковь ходят. Отдача есть.

Память о пожаре

Батюшка посматривает на часы, поэтому закругляюсь с расспросами:

– У вас ведь не один теперь храм?

– Да, на месте разрушенного Никольского у вокзала мы поставили храм во имя святого страстотерпца цесаревича Алексия. Смотрится он необычно – небольшая церквушка на огромном старом фундаменте. Но лучше хоть такой. А почему во имя цесаревича? Как бы преемственность сохранили – прежний-то в честь его отца возводился, спустя год после восшествия на престол Николая Александровича. Кстати, в нашем посёлке есть ещё один Никольский храм – домовая церковь при женской колонии. Там я тоже служу.

– У нас три Николы, – улыбается завуч. – Никола на кладбище, в колонии и в пещере. В Саблинских наших пещерах-то были? Там есть подземная часовня в честь Николы Чудотворца.

Сообщаю, что в пещеры нас сторож не пустил. Батюшка тут же звонит куда надо, чтобы человек приехал и провёл экскурсию. Спрашиваю напоследок:

– Получается, здесь православная жизнь никогда не прерывалась, храм-то почти не закрывался. А были местночтимые святые, юродивые?

– Рядом с храмом похоронена девица Акилина, говорят, прозорливицей была. Раньше к её могиле часто приезжали бабушки, но теперь всё реже. Сам-то я мало о ней знаю. Кстати, вы же из газеты «Вера». Игоря Вязовского ведь знали?

– Подождите, – вдруг понимаю, – тот режиссёр Игорь, который помогал вам мультфильмы монтировать, и был Вязовский?

– Он у нас и школу юных журналистов вёл, они тут с камерами бегали, репортажи снимали. Вообще с детьми много занимался.

– Так он здесь жил и дом строил? – всё ещё не могу поверить в совпадение. – А он говорил про какой-то посёлок Ульяновка.

– Это одно и то же. После 1923 года посёлок переименовали в Ульяновку, прежнее название сохранила только станция, но жители по-прежнему называют себя саблинцами. И писатель Виталий Бианки, и поэтесса Ольга Берггольц, которые снимали здесь дачи, тоже называли посёлок Саблино.

– Помню, гибель Игоря и его семьи всех потрясла, – говорю, – даже какие-то домыслы стали строить, мол, пожар случился, потому что дом был построен на кладбище.

– Да, в той местности во время войны немцы хоронили своих солдат. Но какая может быть связь? Как понимаю, Аня, супруга Игоря, затопила печку, в которой рубероид лежал. Он и вспыхнул. А дым от рубероида очень ядовит – им и задохнулись Аня вместе с детками Настей, Пашей и пятилетней Леночкой. Когда Игорь приехал после работы из Питера, то весь дом уже полыхал. Он пытался вынести их из огня и тоже задохнулся. Спаслась только четырнадцатилетняя Даша. Она ветрянкой болела, жила отдельно, выпрыгнула из окна.

– В соцсети собирали деньги, чтобы помочь сироте. Как её судьба сложилась?

– Дашенька окончила пансионат при Министерстве обороны и сейчас учится в Московском университете. Слава Богу, поддерживаем с ней контакт.

Свеча в пещере

Батюшка поехал на службу, а мы отправились к Саблинским пещерам, где уже нас ждал сотрудник природоохранного комплекса Владимир Константинович Корнеев.

– Наша организация образована в 1999 году, – с ходу начал он экскурсию. – Основные достопримечательности – четырнадцать пещер и два водопада. Часть пещер находятся на другом берегу реки, в том числе Графский грот, Верёвка и пещера Жемчужная, где добывали подземный жемчуг. А сейчас мы спустимся в пещеру Левобережная и пройдём в часовню Николая Чудотворца. Фонарики с собой есть?

Мы достали телефоны, включили на них светодиоды и стали спускаться под землю. Пещерный лабиринт оказался довольно просторным, не надо было даже голову наклонять.

– Пещеры эти рукотворные, возникли в позапрошлом веке в результате добычи кварцевого песка, который используется для производства стекла. Также добывали жемчуг, как уже сказал, известковый туф, горный хрусталь, шокшинский кварцит и мраморный оникс. Вот здесь, в гроте, мы сделали Рождественский вертеп, а там дальше, за поворотом, уже и часовня.

Устроенный в гроте Рождественский вертеп

Смотрю на фигурки Святого Семейства, склонившиеся над Богомладенцем. Рядом с ними старинный фонарь. На рождественских открытках обычно забывают нарисовать фонарь или факел, а ведь в реальной Вифлеемской пещере было темно. И здесь, под грубыми каменными сводами, окружающая тьма особенно ощутима, словно мрак материален.

– А чья это была инициатива? – спрашиваю.

– С отцом Николаем у нас взаимодополняющий консенсус: мы его приглашаем и он здесь молебны служит. А инициатива была наша. Мы занимаемся научно-популярными геологическими и экологическими экскурсиями, рассказываем о пещерах в истории человечества. А христианство с ними тесно связано. Христос родился в пещере, и первые христиане скрывались от гонений в катакомбах, и первые монастыри тоже подземные были. Киево-Печерская лавра, от которой на Руси всё пошло, тоже ведь пещерная.

Проходим дальше, к часовне, и гид продолжает:

– Николай Чудотворец – покровитель путешественников, а значит, и геологов. Идея была такая: посвящать здесь студентов в геологи, с торжественным молебном.

Часовня Николая Чудотворца

В часовне есть и канун, и аналой, и всё для службы. Владимир зажигает свечи, молимся перед тремя большими образами – Христа, Богородицы и Святителя Николая. Иконы стеклянные, на них бисеринки воды. Обычные-то испортились бы в этой сырости. На обратном пути гид просит не фотографировать со вспышкой, чтобы летучих мышей не разбудить. И показал: вот висят на стенах вниз головой и в ус не дуют. Везде ведь жизнь, даже под землёй.

Поднимаемся обратно к сторожке. Владимир продолжает рассказ:

– Чем здешние места уникальны? По реке Тосно имеются самые древние геологические отложения, какие только можно обнаружить на Земле. Поэтому в 1922 году, вскоре после Гражданской войны, здесь проводился международный геологический конгресс. Студенты-геологи проходят у нас практику – видите, их кампус стоит недалеко от пещер.

Представьте: там, где вы сейчас стоите, 25 тысяч лет назад был ледник высотой более километра. Потом он начал таять, и мощные потоки воды прорубили русла рек, возникли реки Саблинка и Тосно. Они влились в древнее море, под которым был нынешний Петербург и весь Невско-Ладожский бассейн с прилегающей территорией. Вы сюда из Петербурга ехали? Видели по шоссе затяжной подъём перед Красным Бором, что в нашем Тосненском районе? Это был берег древнего моря. На месте впадения реки Тосно образовалось низвержение воды, и так возник Тосненский водопад. И процесс продолжается, наши водопады двигаются вдоль реки со скоростью от семидесяти сантиметров до метра в год…

Геолог достал свой телефон и показал фото с внуком у водопада. Несколько лет назад ландшафт на заднем фоне был совсем другим.

Простившись с геологом, мы ещё побродили по парку «эволюции животного мира» среди скульптур динозавров и трилобитов – азапус трипидурус, если по-латински, – живших тут около 460 миллионов лет назад.

Затем отправились дальше. Совсем рядом с пещерами, на другом берегу Тосно, есть высокая ровная площадка с обелиском Александру Невскому и памятным крестом. Как рассказывал отец Николай, к 800-летию благоверного князя здесь собирались построить храм его имени, а неподалёку в пещере оборудовать ещё и часовню в честь святых Бориса и Глеба – их видел ижорский старейшина Пелгусий, как они плыли на лодке по реке. В это время, в ночь перед Невской битвой, князь Александр молился здесь, на поле, со своим воинством, и весть о явлении заступников русских взбодрила воинов.

Обелиск Александру Невскому и памятный крест

То, что у небольшой дружины Александра последняя ночёвка перед Невской битвой была именно здесь, на высоком берегу Тосно, научно доказал кандидат геолого-минералогических наук Николай Баталин – по древнему рельефу этой местности, единственно пригодному для стоянки в пределах одного перехода к устью Ижоры, где высадились шведы. Сейчас-то всё вокруг изменилось. Как сказал наш гид Владимир Константинович, «геологические изменения происходят миллионы лет, а рельеф местности может поменяться в течение жизни одного человека».

* * *

Было уже поздно, когда мы доехали до Никольского храма. Под алтарём его покоятся священники Димитрий Осминский (1877–1952), Богдан Куницкий (1925–1981), Василий Бойков (1924–1990). За алтарём ещё кресты с именами батюшек, в вечернем свете разобрал только одно: протоиерей Петров Николай Михайлович (1894–1970). Молитва здесь не прерывалась.

Никольский храм на месте кладбищенской часовни

Ходим по кладбищу, ищем могилу нашего давнего товарища Игоря Вязовского. Можно сказать, пуд соли с ним съели: в начале 90-х помогали ему продвигать православие на Сыктывкарском телевидении, вместе крест устанавливали на самой высокой горе Урала, были совместные командировки и телепередачи. И вот нет его…

Могила Игоря Вязовского, его мамы и супруги Анны с детьми

Вот они. Все вместе. Игорь с женой и тремя задохнувшимися детьми. Рядом лежат Нина Ивановна, «приёмная мама» Игоря, с которой мы также были знакомы, и шестилетняя дочка Аполлинария, утонувшая ещё раньше в реке Саблинка. Впору бы завопить: «Где справедливость?!» Но увиденное в этот день как-то наложилось пластами: в самом низу – «изменения геологические», которые длятся миллионы лет. А что наша жизнь? Один лишь яркий блик, как у сверкнувшей на солнце сабли. Что мы можем успеть в этой жизни? Игорь успел написать книгу о святых, отснять километры плёнки с фильмами о замечательных людях, обретших веру. Много это или мало? Каков КПД его жизни? Глупый вопрос. Как сказал отец Николай, «надо работать, не экономя своих сил, и Господь примет». Главное ведь, чтобы ТАМ принял. А здесь мы пришлецы.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска