(Продолжение. Начало в №№ 861–866, 868–877)

Город Кола

Из записок Игоря Иванова:

Иногородний гость, въезжающий в Мурманск со стороны аэропорта, проезжая через Колу, воспримет её микрорайоном-пригородом Мурманска. Откуда ему знать, что городок Кола с 10-тысячным населением на несколько столетий старше Мурманска и что у колян своя гордость. Ну и обида, наверное: статус города, которым Кола обладала не одну сотню лет, отобрали при советской власти и вернули лишь в 1965 году, когда официально отмечалось её 400-летие, – до этого Кола унизительно числилась сначала обычным селом (с 1925 года), а потом – рабочим посёлком. И лишь спустя ещё четверть века после юбилея Коле вернули старый герб, с китом на голубом поле, – лихо у нас в Отечестве всего лишают, а вот возвращают всегда со скрипом.

Наш проводник по городу Наталья Викторовна Чарикова – директор Музея истории Колы. Начинает она, как и положено профессионалу, «от Адама»:

– Кольский полуостров ещё в тринадцатом веке принадлежал Новгородской республике: люди жили на Терском берегу, а сюда приходили на рыбный промысел. Постоянно жить здесь было трудно…

Наш проводник по городу Наталья Викторовна Чарикова

Вспоминаю историю XIII века: Невская битва, татарва захватывает Русь и начинается «иго»… Помнится, в школе нас учили, что, убегая от захватчиков, русские люди скрывались от них в диких безлюдных землях Севера. А тут такая неувязка – на самом краю света уже жили и трудились русские люди…

Первое упоминание о Коле в письменных источниках – грамота Великого князя Василия Третьего 1517 года. Новгородская же летопись сообщает, что в 1532 году здесь была построена первая церковь: лопляне с Колы пришли к новгородскому архиерею просить себе священника. В это время здесь миссионерскую деятельность вёл Феодорит Кольский. Мы сейчас и подъедем к Поклонному кресту, посвящённому этому святому…

Вот проехали по мосту над речкой Колой и оказались на том самом историческом мысе при впадении в Кольский залив рек Туломы и Колы, где был основан город. Происхождение слова «кола» некоторые учёные выводят из древнего финского корня «куолла» – что значит «умирать». А «тулома» – от финского же «тулла» – «приходить». Интересная конструкция получается… Но приходили умирать сюда, как правило, не русские поселенцы – они были народом крепким, – а многочисленные завоеватели, как по известной поговорке, «кто к нам с мечом придёт, тот…».

С чем бы это сравнить?.. В Великую Отечественную нарицательным названием несгибаемой твердыни стало имя Брестской крепости. Вот такой порубежной крепостью много веков на Севере была Кола. На самом деле это деревянный острог, и его защитой были не колья, а местоположение – на мысу – и люди. И Бог.

Борис Поляков, автор книги «Кола», пишет:

«В конце 1589 года шведы и финны, после того как сожгли все постройки Печенгского монастыря, а живших там всех убили, пришли и под Колу. Опьянённые лёгким успехом в Печенге, лезли с огнём и мечом к городу. Коляне укрылись за стенами острога, стояли насмерть. Взяли в долг у датских купцов четыре пушки с ядрами да четыре больших пищали с припасами и не только разгромили врагов, но и захватили много пленных вместе с их воеводою. Славно праздновали коляне победу: на три года царь освободил их от податей, торговых пошлин и несения повинностей. Повелел уплатить датчанам за пушки из казны государевой.

Но шведы на этом не успокоились. С большим войском пришли на следующий год к Коле. Привезли осадные сооружения, с их помощью близко подошли к стенам крепости, сумели поджечь две угловые башни. Долгий полярный день и всю ночь бились коляне. Трупами врагов были усеяны крепостные рвы. Шведы не выдержали отпора, дрогнули, отошли на остров по Туломе, что зовётся до сих пор Немецким, простояли там три дня, в злобе глядя на город, и ушли бесславно восвояси».

Датский король Фредерик II, узнав о строительстве русскими города Кола, был взбешён и потребовал у русских удалиться с Мурмана и передать всю Лапландию под власть Дании – Норвегия тогда входила в её состав. Его преемник, король Кристиан IV, решил сменить мытьё на катание: предложил Борису Годунову продать Кольский полуостров за пятьдесят тысяч талеров. «Хотя и много у русского царя земель, но собственности он своей не уступит, если даже король предложит сумму в пять раз большую» – такой ответ передали русские послы. Тогда в 1599 году Христиан IV на восьми кораблях сам явился в Колу.

«Он устраивал сходы и выступал с речами, призывал колян принести присягу ему на верность, – пишет Поляков. – Обещал за это особые льготы и милости. Коляне глаза опускали, тая улыбки, разводили руками, поясняли степенно, что они люди русские, православной веры. Смеялись после над королевской затеей приближённые Годунова, а царь велел заново перестроить Кольскую крепость, усилить её военными людьми и пушками.

В конце зимы 1611 года с новым войском пришли под Колу шведы. Обложили крепость со всех сторон, на глазах у колян строили башни для штурма, готовились к взятию города. Колянам неоткуда было ждать помощи. Под прикрытием артиллерии и штурмовых сооружений ожесточённо лезли на штурм шведы. Они даже ворвались внутрь городских укреплений. Но и на этот раз коляне мужественно защищали свою землю и выбили врага за городские ворота».

Ну и так далее, набеги сюда наши северные соседи да англичане совершали регулярно, последнее по времени – это немецкие бомбёжки во время Великой Отечественной, хотя, конечно, досталось Коле поменьше, чем Мурманску, выжженному почти полностью.

Признайся себе, дорогой наш читатель, ведь эти факты были тебе незнакомы? Да и я бы тоже не знал их, если б на городском кладбище Мурманска, находящемся близ Колы, у меня не были похоронены родные бабка и дядька – в Коле, помнится, я обелиск и оградку заказывал, ну и интересовался, слышал что-то о её истории… Дело даже не в том, что, как писал Пушкин, мы ленивы и нелюбопытны – человеческая природа такова, а иностранцы, как я имел возможность убедиться, о своей истории знают ещё меньше, чем мы. Просто в голове обычного жителя срединной России эти земли находятся как бы уже за пределами исторической жизни, здесь ничего живого и важного быть не может. Ну вот да, рыба. Но она же в море плавает.

Старинный Воскресенский собор в Коле

А ведь в этих местах часто, как во время последней войны, решалась судьба всей страны. Для меня тайна, почему о героической обороне Заполярья говорят так мало. Да только это традиция: о бомбардировках Севастополя во время Крымской войны знают все, но никто – о бомбардировках Колы англичанами 11 августа 1854 года, когда весь город был уничтожен вместе со знаменитым деревянным Воскресенским собором XVII века, размером не уступавшим кижскому Преображенскому… Может, ещё оттого так, что не умеет, да и не любит, северный человек себя красиво презентовать, а граница между жизнью и смертью здесь не такая резкая и вопиющая, как в Центральной России?

…Первая наша остановка – возле Поклонного креста, установленного 29 августа 1996 года к 425-летию со дня кончины Феодорита Кольского. Тогда это стало большим событием для всех жителей Кольского полуострова: были не только представители Церкви и власти, но и съехались саамы из Ловозера, Оленегорска и из других мест. Ведь именно им посвятил свои миссионерские труды просветитель этих заполярных мест.

Поклонный крест в честь Феодорита Кольского

– Крест в честь Феодорита Кольского поставили ещё в 96-м году, а прославили его как местночтимого святого только в 2002-м, – рассказывает Наталья. – Это мне удивительно, ведь того же Трифона Печенгского, подвиг которого был в чём-то похож, прославили ещё в середине семнадцатого века. Возможно, дело в том, что главные сведения о Феодорите известны нам из «Повести о преподобном Феодорите священномученике» князя Андрея Курбского, сначала приближённого свойственника Иоанна Грозного, а потом оппонента-эмигранта. В Польше до него дошли слухи, что Феодорита Иван Грозный собственноручно утопил, но это было не так…

Да, возможно, то, что Курбский назвал Феодорита своим духовником, и повлияло на то, что его так и не прославили, несмотря на подвиги просветительства и почитание лопарями на Севере (его называли блаженным, в ходу даже был акафист Феодориту). А может, забвение объясняется тем, что Феодорит нелицеприятно обвинял епископа Суздальского Афанасия в пьянстве и других недостойных делах, за что тот вместе с другими архиереями попытался Феодориту отомстить, записав его в еретики на Соборе 1553–1554 годов. И хоть еретичество доказать не удалось, всё же в опалу и ссылку старец попал…

– Что меня лично поразило, когда я знакомилась с жизнью Феодорита? – задаётся вопросом Наталья. – Нам, нынешним, много путешествующим, кажется, что прежде люди жили иначе, оседло: где родились, там и проводили всю жизнь. Но у Феодорита жизнь была полна передвижений, он был даже послом Ивана Грозного к Константинопольскому Патриарху – просил благословения на коронацию Грозного по чину венчания на царство, как «цесари Римские»….

Выясняется, что Наталья в прошлом году стала автором сценария и режиссёром детского мультфильма о Феодорите «История старца, рассказанная одному послушнику», снятого тут же, в Коле, на детской студии «МультиКола» при воскресной школе. Между прочим, озвучивали роли в нём её супруг, протоиерей Андрей Разинков, ныне настоятель кафедрального собора в Мончегорске, и сын Павел.

Здесь, у Феодоритовского креста, в 1990-х, ещё до прославления просветителя лопарей, собирались представители этого народа почтить память подвижника, а саамская поэтесса, автор саамского букваря Александра Антонова символически прочла здесь только что переведённый на саамский «Символ веры». Так созданная «точка сборки» во многом усилиями нынешнего Мурманского и Мончегорского митрополита Митрофана привела к возрождению почитания Феодорита и его канонизации. Как много горения веры было в нас тогда!..

– Мы находимся на месте, где в конце шестнадцатого века стоял Кольский острог, здесь происходил в ту пору, возможно, самый крупный международный торг в России, – продолжает свой рассказ Наталья. – В семнадцатом веке в Коле проживало более 2,5 тысячи человек. Много это или мало? Спустя три века население всего Кольского полуострова по переписи составляло 10 тысяч человек.

Это потому что центр торговли переместился в Архангельск. А тогда западное окно на Балтике ещё не было «прорублено», поэтому торговать сподручнее было через северную «дверь». От Кеми досюда по Кольскому тракту, где на оленях, где пешком, добираться две недели – куда удобнее было везти товар морем. Громко разносилось здесь на Петров день ярмарочное многоголосье – норвежская и английская, голландская и французская речь. Русские купцы покупали оружие и порох, сукно и посуду, украшения и вино, а продавали солонину и мёд, смолу и пеньку, льняное масло и зерно. Тут же лопари и русские аборигены со своим товаром: треска и китовое сало, оленьи шкуры и речной жемчуг…

– А жили ли здесь в ту пору иностранцы?

– Норвежцы жили, хотя и мало. И смешанных браков немного было, это как-то не практиковалось. Да и вообще колонизация тут шла очень медленно. Думали, что народ, освободившись от крепостной зависимости, ринется на Север зарабатывать – не тут-то было. Даже карелы приезжали сюда, а потом всё бросали и уезжали – они по привычке тут капусту садили, но она никогда в вилки не завивалась. С 1860-х, когда было издано положение о льготах колонистам Мурманского берега, за 40 лет население здесь увеличилось всего менее чем на четыре тысячи, причём большей частью это были финны и норвежцы, в основном селившиеся на полуострове Рыбачий, – они, собственно, никуда не переезжали, а просто принимали подданство России и получали причитающиеся льготы.

Крест находится на самом берегу. Это мыс на слиянии рек, но я всё-таки уточняю:

– Здесь, напротив, по факту всё-таки река Тулома или Кольский залив?

– Границу между солёной водой залива и пресной водой реки лучше видно зимой. Кольский залив не замерзает – а едешь вверх вдоль Туломы, километров через 10 видишь лёд и понимаешь, что это уже река. Когда морозно, низко над заливом стоит плотный пар. Вообще, мороз из-за высокой влажности ощущается в Коле гораздо сильнее. Разница температуры с Мурманском, который в 14 километрах отсюда, может быть в 10 градусов: там тепло от залива, а здесь холод от сопок.

– Летом не купаетесь?

– В заливе вода три градуса. Вот мне рассказывали: по берегу бежала девочка, а по воде рядом – её собака. Вдруг собака упала – свело лапы судорогой от холодной воды. Девочка побежала её выручать – и то же самое. Люди, загоравшие на берегу на жаре, вскочили спасать… Так что купаться тут рискованно. А вообще, прошлым летом постоянно было минус пять, мы ходили – шапки не снимали.

Подходим к обрезу воды. Сейчас начинается отлив, камни стали оголяться. По ним утки разгуливают с чайками, вместе ищут, чем поживиться, только что не в обнимку. Наталья показывает:

– Когда сброс воды на Туломской гидроэлектростанции – такой мощный поток, что маленькие кораблики даже не могут преодолеть течение. Тулома – широкая, полноводная, а Кола – узкая, порожистая. Вон там виден посёлок Мурмаши, где аэропорт, – показывает Наталья. – А вон остров со стоящим на нём краном – это тот самый исторический Немецкий остров. Название такое от «свейских немцев», шведов то есть, – там они после того, как коляне отбили их нападение, зализывали раны, чинили лодки. В летописях сказано, что было их больше тысячи, но вряд ли так, остров маленький, стольким там просто было не поместиться.

Во время отлива водоросли остаются на берегу, и сюда коляне традиционно запускали коров. Приезжие жаловались, что молоко в Коле невозможно пить, потому что оно горькое, плюс скотину кормили рыбьими головами – треску сушили без голов, – так что молоко было ещё и с запахом рыбы. Сейчас из рыбных отходов делают муку и кормят ею свиней – некоторые гурманы говорят, что свинина отдаёт рыбой и её невозможно есть, надо покупать мясо у частников.

Смеюсь:

– Вот есть поговорка «ни рыба ни мясо», а тут наоборот: рыба-мясо.

Далее едем к храму Варлаама Керетского возле старого кладбища – это в центре города, на самой «стрелке» мыса. Он возведён близ места, где до начала 1930-х была кладбищенская Троицкая церковь. Она была единственным деревянным строением, уцелевшим во время пожара 1854 года.

Храм Варлаама Керетского

О новом храме известно, что его строил в своё время один местный предприниматель – строитель, выдвигавшийся в депутаты. Но храм – это одно, а вот в депутаты его не выбрали, с тех пор он старается держаться подальше от Церкви. Не понял, наверно, что Господь тем самым хранил его от больших искушений. На входе табличка: «Возведён 2001 г. при Кольском градоначальнике Анатолии Осипове и епископе Симоне (Гетя)».

71-летний владыка Симон, бывший митрополит Мурманский, совершает здесь раннюю литургию раз в месяц. Много лет он, бывший военврач, архиерействовал в Заполярье как умел, из-за сложного характера нажил немало недоброжелателей и о своей отставке, сказывают, узнал, когда варил суп: ему в этот момент позвонили: «Ты знаешь, что тебя сняли?» Но от предложенной ему взамен кафедры в Орле он отказался. Сильно заболел и вернулся жить в Мурманск. Хотя сам с Украины – обычно на покой архиереи родом оттуда уезжают обратно либо, по крайней мере, стремятся куда-нибудь на юг России или в Подмосковье. На самом деле решение благоразумное: в заполярной Воркуте стал ходульным образ воркутинца, накопившего за годы своей шахтёрской биографии кучу денег и выстроившего домик на Кубани, – после переезда через год-другой он умирает. Другой климат, другие нагрузки на сердце, другие обстоятельства жизни.

Раньше кладбище располагалось на острове, именуемом Монастырским – в честь когда-то бывшего в Коле монастырька. Потом протоку засыпали, понастроили на насыпи домов, но место, как и прежде, называют островом, только уже не монастырским, а Каменным – переименовали в годы советской власти. Здесь, в своеобразном некрополе, расположены, пожалуй, самые старые городские постройки – могилы начала XIX века. Сам город Кола не очень похож на поселение, которому уже пятая сотня лет. Ещё в 70-е годы прошлого века было много деревянных домов постройки конца XIX века. Снесли. Теперь одни унылые многоэтажки да кое-где мелькнут сталинские колоннады.

Далее наш путь лежит в Благовещенский храм. Наталья имеет прямое отношение к нему не только потому, что её муж был здесь настоятелем 19 лет. В здании храма располагался филиал краеведческого музея, а в 1992-м церковь вернули верующим и Кола осталась без музея. Теперь вот она городской музей воссоздаёт – открытие в сентябре.

Двойное возрождение

– Восемь тысяч рублей на каменный Благовещенский храм дала Екатерина Вторая в 1783-м по особой «монаршей милости», как самому северному уездному городу России, – рассказывает Наталья. – Долго не могли найти подрядчика, и строительство началось только в 1800 году. Спустя четыре года окончили кладку, выбили подпоры – и здание обвалилось. Строители потом долго оправдывались, затем искали новых строителей и возводили храм во второй раз. В 1807 году Благовещенскую церковь построили наконец. В середине века храм горел, через 14 лет его восстановили, но барабан не стали надстраивать – вот он и приобрёл такой несколько необычный вид, с большим куполом.

Благовещенский храм

Символично, что по вероломному английскому паровому шлюпу «Миранда», обстрелявшему мирный город, единственный выстрел был произведён из пушки, хранившейся потом в храме.

В конце 1931 года на «собрании трудового коллектива» рыбколхоза «Пробуждение» пробудившиеся активисты предложили снести Благовещенский храм, ссылаясь на его аварийное состояние. Впоследствии протоиерея Константина Мелетиева обвиняли в организации демонстративного шествия верующих в сельсовет с требованием открыть закрытую якобы из-за отсутствия ремонта церковь. На Пасхальное богослужение съехалось тогда около 800 человек из окрестных посёлков. Закрытие храма удалось отсрочить на семь лет. В 1937-м отца Константина забрали и расстреляли, а на следующий год храм был закрыт. В июне 1946-го его открыли, там начались службы и продолжались почти полтора десятилетия. В 1960-м храм вновь был закрыт, потом здесь были школьные производственные мастерские, в 70-х он стоял обезглавленный и полуразрушенный, хотели даже взорвать, но спасло его, быть может, то, что вокруг понастроили многоэтажек, чтоб спрятать храм с глаз, – взрывать было опасно, а разбирать скандально и долго. В результате в 1984 году в нём, отреставрированном, был открыт Музей поморского быта. Такая «двойная» история, видимо, недоля Благовещенского храма.

Заходим в храм, и первое, что бросается в глаза, – большой 2,5-метровый путный крест. «В лето ЗРМГ (7143) июня в … день поставлен сей крест на поклонение всем христианам» – гласит надпись на нём. То есть это 1635 год.

«Первое, что бросается в глаза, – большой путный крест»

– По легенде, поставлен он был воеводой Гурием Волынцевым в честь Варлаама Керетского во исцеление от тяжкого недуга, – поясняет Наталья. – То есть через четыре десятилетия после смерти Варлаама его уже почитали как святого. Такие кресты ставили по побережью, и этот стоял под сенью на берегу реки Колы. В советское время крест убрали с глаз, часовню снесли, и он лежал на каком-то складе. Его обнаружил бывший директор музея Владимир Пожидаев. Крест законсервировали, чем-то пропитав, и поставили здесь как музейный экспонат. А когда здание храма передали епархии, он так и остался тут. Крест до сих пор является предметом основного фонда краеведческого музея – и каждый год акт о передаче продлевается.

– Из чего он? – спрашиваю, трогая за хорошо сохранившийся деревянный бок. – Из лиственницы?

– Нет, у нас лиственница не растёт. Из сосны. На Севере она подрастает в год очень помалу, кольца плотные, соответственно и древесина.

На стендах в притворе церкви – фотографии и краткие справки о бывших священниках храма. Замечательная традиция. Здесь же рисунок стоявшего на территории Кольского острога величественного 19-главого 37-метрового Воскресенского собора, как бы сросшегося из трёх храмов, погибшего на пожаре 1854 года. Тогда, несмотря на почти полное уничтожение жилых построек и желание властей переселить жителей, половина населения осталась в Коле на пепелище, живя в землянках, ещё четверть затем вернулась. Решение покидать город или оставаться принималось не отдельными жителями и даже не семьями, а родами. Мещанский род Рекуновых почти полностью – 25 человек – покинул город, а вот род Яргиных – 57 человек – остался в Коле. В этом подсказка о том, за счёт чего выживали люди в этом суровом краю – за счёт семейно-родовой поддержки друг друга и в морском промысле, и в строительстве жилья, и в быту, и в защите своего города.

– У меня идея! – полушутя обращаюсь к Наталье. – Сейчас же на Западе любят напоказ каяться за грехи предков, перед неграми да колониями, вот и надо б предъявить англичанам требование в качестве компенсации восстановить сожжённый собор плюс мемориал памяти жертв британской агрессии поставить. Хотя какие из них плотники. Кроме денег, они ничего производить толком не могут…

И тут мне мысль приходит в голову: а надо ли это местным жителям?

– Как вы думаете, здесь народ верующий, православный? – спрашиваю нашу проводницу.

– Думаю, что нет в основном. Люди достаточно равнодушны к храму. Хотя мужчин в праздники на службе сравнительно много.

Выходим из храма. Вот интересно: накануне в Мончегорске на богослужении, где архиерею сослужил её муж, протоиерей Андрей, мы уже виделись, но узнать друг друга, разумеется, не могли. Теперь узнаем.

– Он у вас как моряк, то и дело должен уходить «в плавание» в другой город, а вы как морячка – ждать его…

– Нет, он в море уже отходил. В своё время был инженером-электромехаником на судне, а когда я с ним познакомилась, был уже свободным художником. Говорил мне: «Обещай, что, даже если у нас не будет денег, ты не отправишь меня в море». Но это раньше, бывало, на полгода уходили – у меня отец всю жизнь так проходил: Уругвай, где была база «Тралфлота», и другие страны. А сейчас ходят на неделю-две, ну, на два месяца…

Благодарим Наталью за экскурсию по Коле, прощаемся:

– Как это говорится: желаем вам семь футов под килем! Или, может, вас до дому подвезти?

– Нет, мне здесь рядом, в музей, готовить его к открытию. А вам я советую обязательно зайти в нашу воскресную школу – такой и в Мурманске нет.

Что ж, последуем совету знатока.

(Продолжение следует)

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска