Лежу в петербургской больнице, где мне пытаются спасти ногу от ампутации. Надеюсь даже, что уже спасли, но это как Бог даст. Последний раз был в этих местах в восемьдесят восьмом году, и ещё недавно город казался чужим. Тем больше обрадовался, когда начали звонить, приносить передачки.

Валентина и Татьяна, мои духовные чада, переехали в Петербург из Сыктывкара, а Эллина – из Воркуты, где мы когда-то и познакомились. Ингу попросила позаботиться обо мне Людмила, её мама, живущая в Самаре, – много лет назад познакомился с ней через газету «Вера». Смог прорваться ко мне в палату отец Анатолий Першин, о котором газета не раз писала. А вчера пришёл Александр Чернавский в своей военной форме подполковника, с наградами, принёс мироточивый образ Царя-мученика. Я венчал его когда-то, но встретить в Петербурге не ожидал. С ним навестила меня Маргарита из прихода Августовской Божией Матери, рассказала, как они там шьют знамёна и маскировочные сети для наших воинских частей.

Нигде мне не одиноко, везде братья и сёстры, везде Господь посреди нас. И всё-таки, когда смотрю на большой город с десятого этажа и вижу внизу бесконечный поток машин, тянет меня в тёмный, холодный Визябож, ставший в последние годы моим приютом. Но и здесь, в больнице, свои преимущества – мало что отвлекает от молитвы. А на днях было сообщение с просьбой помолиться за протоиерея Леонида Софронова, о котором «Вера» не раз писала. Ему предстояла операция.

Когда не молюсь, то думаю, вспоминаю…

Ещё в Ветхом Завете сказано: сын ненаказанный – скорбь отцу и печаль матери. А я однажды был свидетелем сцены, когда в маленьком магазине дочь лет десяти спорила с матерью. Подошёл продавец и, обращаясь к девочке, сказал: «Нехорошо спорить с мамой». И тут мама как фурия набросилась на продавца: «Какое вы имеете право делать замечание моей дочери?!» Ничего не купив, они вышли из магазина, хлопнув дверью. Воистину яблочко от яблони недалеко падает. Пройдут годы – и что из всего этого выйдет?

Как-то раз привозит одна прихожанка брата, образованного человека. Выслушиваю его, через несколько дней узнаю про его богатую шумную свадьбу. Одна беда: мать невесты дочь не замуж выдаёт, а оставляет за собой. Намерена жить с молодыми, командовать ими. Через месяц-две эти женщины уехали в другой город, супружество распалось – а иначе и быть не могло.

Раньше женились по необходимости, чтобы выжить: совместно вести большое хозяйство, воспитывать многочисленных детей. Сейчас такая нужда отсутствует, поэтому так мало браков удаётся сохранить.

Семья – это большой труд, даже великий. Вне Церкви надеяться почти не на что. Но для православных, особенно если ещё и родители молодых верующие, надежды куда больше. Почти все пары, которые я венчал, сохранились, а с теми немногими, что всё-таки распались, всё было ясно с самого начала.

Лишь однажды я, слава Богу, ошибся. Невеста была красивой, но высокомерной – смотрелась как модель на подиуме, была холодна. Венчаю, а сам не верю, что эти отношения продлятся долго. Вдруг невеста покачнулась и стала терять сознание. Подхватываю и пытаюсь удержать, а жених не понимает, почему это я к ней кинулся, зачем обнимаю, – бросается на защиту невесты, норовя стукнуть меня кулаком по фелони. Фелонь, к счастью, жёсткая, накрахмаленная, так что от ударов защитила меня неплохо. Потом наконец дошло до всех, что происходит. Брызгаем девушку святой водой, и она приходит в себя. Смотрю, вся краска на лице поплыла, смешавшись с пудрой, причёска съехала набок – сидит такая смешная на полу, а лицо при этом простое, смущённое и счастливое. Видно, вышел бес, что прежде её мучил. Семья получилась крепкая, родилось трое детей, муж и жена воцерковились, ходили ко мне на исповедь.

Самым большим искушением для тех, кого я венчал, было непонимание со стороны парней, что слова «да убоится жена мужа своего» обращены не к ним, а к их жёнам. Доказывали какое-то время после свадьбы, что они главные в семье. Приходилось напоминать о сказанном во время Таинства для них лично: «Так должны мужья любить своих жён, как свои тела» – чтобы стать одной плотью, чтобы питать, греть, любить свои половинки подобно тому, как Господь любит Церковь. Вот что нужно помнить мужу. До верующих обычно это доходит, пусть и не сразу. Остальных жалко.

Причина вступления в брак почти всегда одна и та же: чтобы рядом был человек, который тебя любит или сможет полюбить. Причина разводов тоже почти всегда одна: люди не умеют полюбить по-настоящему кого-то, кроме себя. Только в Церкви могут подсказать, как это сделать. А современный мир лишь приветствует эгоизм, учит отстаивать свои права – какое уж там счастье.

Ходил к нам в храм один парень сколько-то лет назад – хотел жениться, завести семью. Просил меня молиться, чтобы Господь послал ему хорошую спутницу жизни. Спустя какое-то время наши молитвы были услышаны. Женился. Но не помню, чтобы они венчались, и ничего путного так и не вышло: ссорятся беспрестанно. Раз приходят ко мне. Супруга, пока муж вещает, возится с ребёнком, который сосёт пустышку. Вдруг пустышка падает на пол, и мы втроём на неё смотрим. Жена и рада бы поднять, да не может – мешает ребёнок на руках. Муж смотрит отстранённо, словно не видит. Приходится мне опускаться кряхтя – человек-то я в теле, не очень спортивный. Поднимаю и, помыв, возвращаю пустышку молодой мамочке. В этот момент отчётливо понимаю: долго этот брак не продлится. Не получится у них, да и ни у кого с этим несчастным человеком ничего не выйдет: ни семейной жизни, ни крепкой дружбы. Последнее, что я о нём слышал, – лечился от наркозависимости.

Победить эгоизм своими силами невозможно. Никто, кроме Спасителя, не сможет вложить в сердце любовь, но мы редко Его об этом просим. О чём угодно просим, только не об этом – самом важном. Вот такие мысли приходят в голову, когда встречаю в больнице добрых людей, когда смотрю, как стремительно течёт поток жизни за окном.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска