Память праведного Симеона Верхотурского

Вот три самых больших храма в имперской России: первый по величине – собор Христа Спасителя в Москве, второй – Исаакиевский в Санкт-Петербурге, третий – Воздвиженья Креста Господня в уральском Верхотурье, возведённый в память праведного Симеона Верхотурского.

Праведный Симеон Верхотурский

Ровно 110 лет назад, когда праздновалось 300-летие Дома Романовых, в последний мирный год в России, храм был торжественно освящён. Созидали его по проекту пермского архитектора Александра Турчевича с любовью – иконостас был сделан из фаянса, полы покрыты метлахской плиткой, над ракой с мощами установлена была прекрасная серебряная сень с надписью: «Сия сень сооружена к мощам Симеона Праведного в Верхотурский Николаевский монастырь иждивением и любовью Благочестивейшего, Самодержавнейшего Великого Государя Императора Николая Александровича, Благочестивейшей Государыни Императрицы Александры Фёдоровны, Наследника Цесаревича Алексея Николаевича и Благоверных Великих Княжон Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии Николаевен…».

Освящение состоялось в канун празднования памяти праведника – 24 сентября. С благоговением зачитали телеграмму от Царской Семьи:

«От души приветствуем Вас и братию с высокоторжественным днём освящения нового храма дорогой нашему сердцу обители и с завтрашним великим праздником. Просим ваших молитв перед ракой Преподобного».

И это не было формальностью – среди икон, сопровождавших Царскую Семью в её скитаниях перед гибелью, были два образа Верхотурского чудотворца. Но самое потрясающее в отношениях святого Симеона с Царственными мучениками случилось в 1935 году, о чём вы можете прочесть в последней главе нашего очерка.

Кто же он – святой Симеон, почитаемый как небесный покровитель Урала? Мы привыкли, что святые у нас на Руси – это архиереи, игумены, монастырские старцы. Мирян немного, но особо они почитались не из-за редкости, а потому что нужно было как-то необычно сильно и несомненно быть прославленным Богом, чтобы и Церковь решилась на канонизацию. Это воистину великие святые, такие как матушка Ксения Петербургская. Бесчисленны были и чудеса, которыми Господь запечатлел святость праведного Симеона.

Жизнь праведника

Что поразительно, Симеон при жизни не совершал никаких видимых подвигов. Говел, но без истовости, сухоядения и прочего. Молился, но не так, чтобы стирать до крови колени… Но давайте обо всём по порядку.

Смута в начале XVII века, или, как её ещё называли, Поруха, многое порушила в России, многих погубила. Масштабы катастрофы способны поразить даже после всех ужасов, которые наша страна пережила в веке XX. В 1600 году в России жило 7 миллионов человек, в 1650-м – ровно столько же, а в 1728-м – уже 11,2 миллиона. Это какими же должны были быть потери во время Смутного времени, чтобы полвека восстанавливать численность?! Историки сходятся в том, что потеряна была половина населения.

Трагедия началась в 1601-м, когда из-за извержения перуанского вулкана Уайнапутина начался малый ледниковый период. Столб пепла высотой в 35 километров знаменовал начало тяжёлых испытаний для человечества, но России досталось особенно сильно. Двенадцать недель шли дожди, словно снова начался Всемирный потоп, а потом ударили ранние холода. Зерно не вызрело, посевы озимых погибли. Царь Борис начал раздавать зерно и деньги для его покупки. И многих спас, но урожая не было и в следующий год, и в третий. Умер от голода примерно каждый четырнадцатый житель страны, но это было только начало бедствий, когда людей убивали и свои, переставшие быть своими, и чужие, как стервятники налетевшие на ослабленную страну.

Всё это Симеон пережил лично, хотя, возможно, и не голодал, так как был выходцем из родовитого боярского семейства. Что заставило его покинуть земли европейской части России и отправиться на Урал – неведомо. Может, гибель семьи, может, насмотрелся такого, от чего захотелось бежать без оглядки, или Господь повелел юноше отправиться в иную землю…

Поселился он сначала в Верхотурье, где было несколько суетно, а в 1620 году удалился от него на 53 версты, выбрав для жительства только что основанное село Меркушино. Как сказано в житии, «густые леса, местами прекрасные долины, вздымавшиеся скалистые утёсы привлекли к себе подвижника».

Меркушино сегодня. Фото: delis74.ru

Молодой человек не жил в селе постоянно, ходил он и по соседним селениям, и уединялся на берегах реки Туры. Однако совершенно неверно представлять его странником, живущим подаянием. Наоборот, этот аристократ сумел поразить даже трудолюбивых селян своей любовью к работе. Он обеспечивал себя грибами и ягодами, целебными травами и рыбой. Место, где он её удил, на камне под елью, простоявшей до 1854 года, почитается по сей день.

Но это не всё. И в Меркушино, и в соседних деревнях Симеон всё холодное время года шил шубы с нашивками, то есть мехом внутрь, снабжая ими всю округу. Где научился – неведомо, но получалось достойно. При этом он нередко мог, не пришив последней пуговицы, заявить: «Я работу не доделал, я не могу брать за неё деньги – это грех». Не сразу люди поняли, что он просто не хочет брать денег за работу, особенно в бедных домах.

В храме во имя Архистратига Божия Михаила его можно было видеть на каждой литургии, что также внушало уважение. Жизнь вёл целомудренную – труд и молитва, более ничего, разве что ещё проповедовал среди вогулов, но едва ли обратил многих. И уж точно никто не понимал, что имеет дело со святым, который принесёт славу этой земле. Ко Господу праведник отошёл предположительно в 1642 году, ещё нестарым человеком. Первая часть его миссии была выполнена, наступало время другой. Это как набухание почки и появление цветка, который превращается в плод. Таким плодом стала посмертная деятельность святого.

Безымянный святой

В конце того же XVII века, а именно – в 1692 году, на Меркушинском кладбище осел грунт на одной из могил, так что стал виден гроб. Кто здесь погребён, за полвека позабылось. Даже те, кто помнил Симеона, не были вполне уверены, его ли это могила. Гроб между тем постепенно поднимался, и в конце концов обнаружилось, что там покоятся святые мощи. Чьи – неизвестно.

Что с этим делать, никто не знал, но добрая молва пошла – мощи чудотворны.

Вскоре после того, как обнаружились мощи, тамошний воевода Антоний Савелов получил новое назначение – в Нерчинск. С собой он вёз верного слугу Григория, который крайне ослабел, так что почти не мог ходить и работать руками. В дороге ему предсказуемо стало хуже. Нужно понимать, какие тогда были дороги и средства передвижения, служившие испытанием даже для железного организма. Услышав про мощи, Григорий задумался. Люди ему помочь уже не могли, но надежда на Господа начала разгораться. Попросив воеводу ненадолго его отпустить, он отправился в Меркушино, попросив тамошнего священника отслужить молебен на могиле святому Архистратигу Михаилу, а потом отпеть безымянному святому панихиду. После чего, перекрестившись, взял землю с могилы и обтёрся ею – и то ли сразу, то ли в тот же день, но попозже почувствовал себя совершенно здоровым.

Первым, кроме Савелова и его окружения, о случившемся узнал слуга воеводы Андрея Нарышкина – Илия Головачев, старинный приятель Григория. Он сильно страдал глазами, на которых образовалась опухоль, и от великой боли с трудом разлеплял веки, а потом и вовсе попросил наложить на очи повязку. «Не печалься, – сказал ему при встрече исцелённый друг, – милосерд Господь», – и вложил в руки землю с могилы святого. Илья приложил её к глазам, а ночью, проснувшись, обнаружил, что из них течёт кровь. Когда же сняли повязку, вместе с нею отстала и опухоль.

Нарышкин узнал об этом первый, а второй узнала его дочь, тоже страдавшая глазами. Вместе с Ильёй они отправились в путь: он – благодарить, она – молить об исцелении. После панихиды над гробом, приложив землю к глазам, девушка выздоровела.

Слухи о происходящем достигли Тобольска, где находилось епархиальное управление. Тобольские иерархи сменяли один другого, но их задача не менялась – наблюдать за чистотой православной веры в краю, куда бежали староверы. Посланник Сибирского архиерея митрополита Игнатия (Римского-Корсакова) добрался до Меркушино проверить, всё ли в порядке. Убедившись в том, что мощи настоящие и никаких безобразий не предвидится, он сообщил об этом владыке.

А чудеса продолжались, и нужно было что-то решать. Для освидетельствования отправили целую делегацию во главе с игуменом Далматовского монастыря отцом Исааком. Перед ними предстало всё тело праведника: глава, перси, рёбра, стан и ноги – всё оставалось в целости, кожа словно приросла к костям.

Наконец и митрополит не выдержал, особенно после беседы с Верхотурским воеводой Иоанном Циклером. У воеводы один из людей слетел с лошади и раздробил ногу. Но по молитвам был исцелён. Добравшись до Верхотурья, владыка почувствовал боль в левом глазу. Сначала подумал, что болезнь его произошла от зимней стужи и ветра, но потом блеснула мысль, что это оттого, что не сам он отправился на освидетельствование, а отправил других. Так состоялось второе освидетельствование. К написанному отцом Исааком добавилось новое наблюдение – не сохранилось перстов на руках святого. Ну и ещё одно чудо произошло – архиерей выздоровел.

«Свидетельствую и я, что воистину это мощи праведного и добродетельного человека, – заявил он, стоя над гробом, – во всём подобны они мощам древних святых». И торжественно объявил: «Сей праведник подобен Алексию, митрополиту Московскому, или же Сергию Радонежскому, ибо он сподобился от Бога нетления, подобно сим светильникам веры православной!» После чего митрополит стал разыскивать тех, кто смог бы вспомнить, кому принадлежат мощи, но таковых не нашлось.

«Симеоном зовут его»

По дороге в Верхотурье владыка размышлял над случившимся и задремал. Внезапно в сонном видении представилось ему множество народа, вопрошающего об имени праведника. «Симеоном зовут его», – ответил некий глас. «Симеоном», – откликнулся кто-то из людей. «Сёмушкой», – подтвердил голос, принадлежавший, быть может, матери святого.

Схожее видение в те же дни было иеродиакону Василиду, послушнику отца Исаака. «К чему вы много вопрошаете? Уже вам известно, что его зовут Симеон», – услышал он. Это несколько упростило дело поиска сведений о праведнике, и владыка решил съездить в Меркушино ещё раз. Туда же прибыли воевода Циклер, множество священников и мирян из Верхотурья. Настроение у всех было праздничное. Не каждое десятилетие происходят столь важные события. В Меркушино третий раз подтвердилось, что святого звали Симеоном. На этот раз видение было священнику храма Архангела Михаила. В его сне гроб перенесли в церковь, но не знали, как поминать усопшего. «Зачем недоумеваешь? Поминай его Симеоном», – подсказал голос.

Всё это уже походило на начало прославления. Митрополит облобызал мощи и возложил на гроб шёлковую пелену. Дело было только за составлением жития. Когда выяснилось имя, тут-то селяне, конечно, вспомнили предобрейшего скорняка, который одаривал их шубами. Сшитые с молитвой, они согревали ещё и души. Больше других вспомнил старик по имени Афанасий, который произнёс целую речь:

«Житие его было доброе, и муж добродетельный, из российских городов отечество его, и дворянской породы, пришельцем странствовал в Верхотурском уезде; ремесло же его было шитьё портное и шубы с нашивками хамьянными или ирхами; притом послушлив и услужлив, и к Богу прилежен, и в церковь на молитву и службу Божию в обыкновенное время ходил, болен же был чревом…»

Хамьянные нашивки – полотняные, ирхи – замшевые. Услышанное позволило владыке составить первое житие, где описаны были также явление мощей и свершившиеся чудеса. Перу митрополита Игнатия принадлежал и акафист святому. В то же время открылось иеродиакону Никифору (Амвросиеву), как выглядит святой. Он увидел перед собой мужа в белой одежде, с волосами русого цвета и добрыми глазами, лет около 25 – примерно в этом возрасте Симеон перебрался в Меркушино.

Вообще сроки поразительные: в 1692-м находят мощи неизвестного, в 1693-м узнают его имя, в 1694-м причисляют к лику местночтимых святых в чине праведного.

Как Симеон стал Верхотурским

Чудеса продолжали изливаться рекой. Однажды Пётр Калинин отправился с товарищами на реку Миус ловить рыбу. Там их схватили татары и два дня держали в плену. К вечеру третьего они перевязали пленников и заснули. Тогда Пётр воззвал к праведному Симеону о спасении, дав обещание Пресвятой Богородице по освобождению совершить панихиду над гробом праведного. И только дал он обещание, как с рук его спали верёвки…

Схожая история случилась в 1709-м. Тогда башкиры взяли в плен священника Петра вместе с сыном Иеремией. Три дня везли их в свой улус, а потом сделали большую остановку на озере Чебаркуль. Когда измученный священник прикорнул, ему явилась Пресвятая Богородица, повелев дать обещание поклониться в Верхотурье мощам праведного Симеона, а в селе Ныроб поклониться образу Чудотворца Николая. Проснувшись, батюшка дал обет. На ночь кочевники затянули ремённые путы покрепче, но стоило им уснуть, как узы ослабли и спали. Пленники скрылись сначала в тростнике, который рос по берегам озера, а потом отошли подальше по шею в воде.

Обратите внимание, что в видении оказались связаны имена Пресвятой Богородицы, Симеона и Святителя Николая. Это не случайно. Видно, Никола Чудотворец нашёл себе в сподвижники родственную душу доброты великой. Люди не всегда понимают смысл совершающегося. В 1704 году жители Верхотурья упросили митрополита Тобольского Филофея перенести к себе мощи святого Симеона Меркушинского. Особенно старались воевода Алексей Калетин и таможенный голова Пётр Худяков – владыка не сразу, но согласился.

Решено было поместить тело святого в деревянной церковке Пресвятой Богородицы в Верхотурском Николаевском монастыре, откуда отправился в Меркушино архимандрит Израиль. Там он переложил мощи в новую раку из кедрового дерева. Снаружи она была украшена резьбой, а внутри обтянута кожей и обложена лебяжьим пухом. Чтобы святому было мягко – такое вот трогательное отношение.

Перенесение было запланировано на 20 сентября, но началось ненастье, так что многие засомневались, угоден ли святому Симеону сей переезд. Уверенность потерял даже горячий поклонник перенесения главный верхотурский таможенник Худяков. На этот вопрос святой ответил ему лично: государев муж увидел во сне гроб с мощами, архимандрита Израиля со множеством народа – и вдруг от гроба поднялся некий невесомый столп, направившийся к Верхотурью. Сразу после этого дождь прекратился, воцарилась ясная погода, и процессия тронулась в путь, чтобы 25-го достигнуть города.

Первое перенесение мощей Симеона Верхотурского в 1704 году

Верхотурье. Свято-Николаевский монастырь

Спустя несколько лет Богородицкая церковь сгорела, но рака не пострадала, а в 1738-м был освящён каменный Никольский храм, где мощи пребывали потом почти до революции и строительства Крестовоздвиженского собора и где их навещали десятки тысяч паломников в год, нередко получая по молитвам то, что просили.

Рака с мощами прав. Симеона Верхотурского

Праведник в СССР

Для богоборцев, которые пришли к власти, святые были врагами, но не потому что их что-то не устраивало в житиях. Святые же разрушали сложившуюся картину мира гонителей, вели за собой народ – они были опасны и, несмотря на то что уже почили, непредсказуемы.

Первая атака на мощи последовала в августе 1918-го. Вскрыли раку, поглядели, потоптались и ушли, убеждённые настоятелем Николаевской обители отцом Ксенофонтом, что не стоит «провоцировать верующих к бунту».

Вернулись лишь 25 сентября 1920-го, когда поклониться мощам собралось пятнадцать тысяч человек. Почему не выбрали будний день, когда в храме было немноголюдно, – Бог весть. Для очередного вскрытия мощей явилась представительная комиссия во главе с председателем Екатеринбургской ЧК Андреем Тунгусковым. Архимандрит Ксенофонт успокоил верующих, и это пришлось весьма по душе комиссии, сообразившей, что время ими выбрано крайне неудачно. Два часа они простояли на литургии, которая шла, как всегда, неспешно, после чего отец настоятель с братией торжественно вынесли раку из церкви и, открыв её, выложили мощи на стол. Верующие плакали, подбирая лебяжьи пушинки из гроба, а большевики снова топтались, снова смотрели, после чего отбыли восвояси, распорядившись изъять драгоценную серебряную раку «в пользу голодающих». Кроме того, «изъяли», очевидно мстя за страх, ещё и архидиакона Вениамина, громко попросившего по какому-то поводу: «Прошу не кощунствовать!»

В третий раз тело святого взялась изучить в 1924 году комиссия областного отдела здравоохранения. Признав обряд приложения к мощам негигиеничным, она велела запечатать гроб. Все эти хождения вокруг да около закончились 30 мая 1929 года, когда гроб у верующих всё-таки отняли, решив его сжечь вместе с мощами. Не позволил сделать этого директор Нижнетагильского краеведческого музея, упросив передать в своё ведение.

Александр Словцов

Директором музея был Александр Николаевич Словцов. Его отец, православный священник, окормлял прихожан Невьянска, а сам Александр Николаевич учился сначала в Пермской духовной семинарии, а впоследствии окончил физико-математический факультет Петербургского университета, где увлёкся астрономическими исследованиями и расчётами орбит космических тел.

Александр Николаевич Словцов

Из поповичей очень рано подался в революционеры, вступив в РСДРП ещё в 18 лет. Но когда началась Гражданская война, совершенно остыл к политике и в январе 1918-го публично объявил о выходе из партийных рядов, открыто дав понять, что с большевиками ему не по пути.

Когда город заняли колчаковцы, местные земцы упросили Словцова стать секретарём следственной комиссии, но не для того, чтобы охотиться за коммунистами и сочувствующими советской власти, а наоборот, чтоб спасать людей от расстрелов. Коммунисты, вернувшись, не знали, то ли расстрелять Александра Николаевича, то ли наградить. Отправили в лагерь, но уже через три года отпустили по амнистии – не все спасённые Александром Николаевичем забыли, кому были обязаны жизнью.

Директором музея он стал в 1924 году, спасая теперь уже бесчисленные культурные ценности. Когда готовили первую экспозицию, на чердаке в пыли и мусоре обнаружилась картина, на которой были изображены Божия Матерь с Младенцем. Надпись гласила: «Рафаэль Урбинский. Написано в 1509 году». Да, тот самый Рафаэль. Состояние картины было ужасным, но вместе со знаменитым реставратором Игорем Грабарём Словцову удалось привести её в божеский вид. Сегодня это главное сокровище музея.

Новый арест последовал в 1934-м и был непосредственно связан с мощами святого Симеона, спасёнными по ходатайству Александра Николаевича. Они пребывали в раке на почётном месте, а поток паломников к ним не прекращался. Более того, они были после нескольких лет под спудом вновь открыты.

Из приговора от 6 января 1935 года:

«Экспонаты в Антирелигиозном отделе подобраны и оформлены так, что их показ не только затушёвывает религиозный дурман, защиту церковью классовой эксплуатации и обирание монастырями рабочих, но даже мобилизует на сохранение религии… общая обстановка располагала, что мощи сохраняются как символ веры, почему и получилось паломничество богомольцев в музей».

«Слабо оформлен и антирелигиозный аспект в музее, – вторил чекистам журнал “Советское краеведение”. – Когда заходишь в комнату, где выставлены остатки костей “нетленного” Симеона Верхотурского, невольно чувствуешь, что вошёл в какую-то молельню. Здесь собрана вся священная утварь, паникадила, громадное Евангелие. Во всей системе этой выставки нет ничего антирелигиозного». Бывший директор обвинялся в «пропаганде мракобесия».

Скончался Александр Николаевич Словцов в одном из хабаровских лагерей от пеллагры, так называли тогда смерть от голода. Это случилось в 1944-м. Сын священника, далеко отошедший от веры и ставший участником революции, он умер как исповедник, пострадав за то, что бережно оберегал святыни.

Встреча святых

Мощи решено было вновь переместить – тут-то и случилось событие, которое не умещается в голове, настолько отчётливо в нём видна воля Божия.

Царственные мученики мечтали добраться до Верхотурья и приложиться к мощам, но не успели из-за войны, революции и гибели. О степени их почитания святого Симеона мы уже говорили – два его образа сопровождали святую семью до последнего дня.

Неожиданно в конце 1935 года мощи передали в Уральский антирелигиозный музей, расположившийся в том самом Ипатьевском особняке, где Царская Семья провела последние месяцы своей жизни и приняла мученическую кончину. Так святой Симеон сам пришёл к верным своим почитателям. Снова началось паломничество, рассказывают, что бабушки с внуками стояли по несколько часов в очереди, чтобы подойти помолиться у мощей. Власти, спохватившись, мощи сокрыли. Прошёл слух, что их уничтожили. Но они пребывали под спудом до 1946 года, когда гроб отправился в новое путешествие – фонды Окружного краеведческого музея. В общем-то, вернулись в храм Святого Александра Невского, в здании которого располагался музей.

Когда спустя год владыка Товия, епископ Свердловский и Челябинский, обратился к властям с просьбой вернуть мощи, ему даже не ответили. И начался новый период в жизни святого.

Вспоминала Нина Александровна Гончарова, сотрудница музея:

«Хорошо помню, как первый раз встретилась со святым Симеоном. Меня привели в отдел, там у стены стоял высокий помост, накрытый шёлковым розовым полотном, очень большим. Мы подошли к помосту, мне говорят: “А вот здесь хранятся мощи Симеона Верхотурского”. Сняли полотно, и я увидела раку, обитую железом, а в ней мощи. Так началось наше общение со святым Симеоном. Я повесила на стене у раки его икону. Каждый раз, когда я заходила в отдел, говорила: “Здравствуй, Симеонушка”».

А вот как она вспоминала о визите академика Валентина Покровского:

«Он подошёл ко мне и говорит: “Мне сказали, что у вас редкий фонд икон, а я любитель древнерусского искусства. Можно посмотреть?” Я его завела в отдел, и он долго смотрел иконы, просто погрузился в них. Потом увидел помост под розовым пологом, спрашивает: “А здесь что?” Я говорю: “Это мощи Симеона Верхотурского”. Он говорит: “Вы можете мне открыть?” Я открыла. Он смотрел, смотрел, а потом перекрестился».

Вновь о возвращении мощей Церкви стал хлопотать в конце 1980-х архиепископ Свердловский Мелхиседек, горячий почитатель Царственных мучеников. Узнал он о том, где они хранятся, благодаря одной из сотрудниц музея, которая поделилась драгоценными сведениями со священником во время исповеди. Так как к грехам это никакого отношения не имело, батюшка при первой возможности сообщил владыке, а тот обратился сначала к местным властям, потом в Министерство культуры и так дошёл до Совета Министров.

Архиепископ Екатеринбургский Мелхиседек (Лебедев)

Хранительница мощей Нина Александровна тогда расстроилась – не хотела расставаться с Симеонушкой – и отправилась к директору музея Александру Бальчугову. «Ну что ты переживаешь? – сказал тот. – Наша задача какая? Спасти. Сохранить. Передать. Пришло время возвращать». И Гончарова успокоилась. 11 апреля 1989 года владыка Мелхиседек и несколько священников вынесли гроб с мощами из музея…

Спустя три года пришло время их возвращения в родные края. Пронесли по храмам, побывали у места гибели Царской Семьи, отслужив молебен, а 24 сентября 1992-го Верхотурье встречало своего святого. Сотни людей стояли со свечами вдоль дороги, а у Свято-Николаевского монастыря было и вовсе людское море, над которым разливался колокольный звон. Изгнание закончилось спустя ровно три с половиной века после упокоения праведника. Он снова вернулся к людям, Симеонушка, и не в первый раз вопреки всему. Ничто не может остановить его любви, ничто над ней не властно.

Второе перенесение мощей в 1992 году

Мощи св. Симеона в Верхотурье

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска