НИЧТО НЕ ЗАБЫТО

Проезжая по Ленинградской области, в Ивангород с Игорем Ивановым мы свернули без чётко определённой цели. Игорь высказался в том смысле, что хочет постоять на крепостной стене и посмотреть на «натовский» берег – там граница с Эстонией, членом НАТО, проходит прямо по реке, под стенами крепости.

Эстоннская сторона, над замком возвышается башня Длинный Герман

А мне хотелось посмотреть, как там всё изменилось. Единственный раз в Ивангороде я был ещё студентом, ездил туда в середине 80-х на экскурсию. Помнится, в Ивангородскую крепость мы только заглянули – там внутри ничего не было, лишь огромная пустая площадь с церквушками в глубине. А по музею в Нарве, в ливонском замке с башней Большого Германа, долго бродили: рассматривали предметы средневекового быта и доспехи ливонских рыцарей. Что запомнилось на всю жизнь – образ двух противостоящих крепостей. Замок Германа, мрачный готический параллелепипед, а напротив за рекой – воздушная такая крепость, словно птица, взлетающая с холма в небо. Ещё запомнились экскурсоводы в Нарве – русские женщины. Вообще я там ни одного эстонца не видел, и было впечатление, что Ивангород и Нарва – это один русский город.

И вот подъезжаем к крепости. Дальше двести метров дорога ведёт к мосту через Нарову, за которым уже Эстония. Припарковавшись, поднимаемся на взгорок, где на постаменте установлен танк, пушечный ствол которого направлен прямиком на замок Германа. Читаем на мраморной табличке: «Танк Т-34-85. Установлен ВРЕМЕННО на территории Ленинградской области 11 сентября 2022 г. по решению министра обороны Российской Федерации генерала армии С.К. Шойгу в ответ на акт государственного вандализма правительства Эстонии. НИКТО НЕ ЗАБЫТ, НИЧТО НЕ ЗАБЫТО!».

«Временный» танк у наших рубежей

Как понимаем, «временно» – это пока в Нарве не вернут на место демонтированный памятник с танком, который был установлен там в советские годы в честь воинов Великой Отечественной. Кстати сказать, сами наровчане были против демонтажа, мэр города Катри Райк заявляла: «Танк – это часть оставшейся гордости за то, что я здесь русский, я представляю тех, кто освободил Эстонию от фашистов, кто построил Нарву. Так что это маленький знак идентичности». Никто в Таллине её не послушал, и, как писали, она из-за этого отказалась избираться в парламент Эстонии.

Вид на Нарвскую крепость со стены Ивангородской крепости

Полюбовавшись с горки на обе фортеции, мост и дорожный указатель: «Впереди государственная граница», звоним игумену Довмонту (Беляеву), настоятелю Успенской церкви. Просим его показать крепость и храмы. Живёт он недалеко, так что вскоре втроём поднимаемся по длинной лестнице на холм, ведущей к Ивангородской крепости.

Отец Довмонт на лестнице, ведущей в Ивангородскую крепость

– Когда я в 2009 году сюда приехал, – говорит по пути игумен, – этой лестницы не было. И прихожанкам нашим, как и туристам, приходилось подниматься по крутой тропинке, особенно скользкой после дождей. А сейчас милое дело.

Проходим мимо билетёра «безбилетными», поскольку батюшку здесь знают, и вот знакомая картина: огромное пространство внутри крепости и три храмика в глубине.

В центре – пороховой амбар в малой крепости 1492 года

– А вон там ещё амбар, – показывает игумен, – он был заросший кустами, да и вообще трава здесь росла по пояс. Начали мы вырубать кусты, косить и сажать цветочные клумбы. Директор музея не препятствовал. Он вообще был коммунистом, и мне ни разу с ним не довелось поговорить – почему-то убегал от меня. Потом начальство из Питера приехало – и выговор ему: «Вот они порядок наводят, а вы?» Отправили его на пенсию, назначили директором Ирину Николаевну – грамотного специалиста, дипломированного искусствоведа. Вот при ней и стало всё здесь меняться.

– И на приходе тоже поменялось?

– До меня здесь служил отец Николай, Царствие ему Небесное. У него было пятеро детей, сам часто болел, и руки не доходили всё-то делать. Когда наступали холода, он ложился в больницу, поскольку в храме не было отопления, и службы прекращались. И многие ивангородцы, прожившие здесь всю жизнь, не знали, что в крепости есть действующая церковь. Даже до сих пор некоторые думают, что наши храмы «ненастоящие», музейные. Но у нас теперь службы каждые субботу и воскресенье и молебны с акафистом в дни памяти великих святых. И прихожан прибавилось, причём большинству не более 50 лет, много молодёжи… Вот здесь мы посадили можжевельник, который красиво цветёт, а там голубые ели подрастают и деревца туи, «жизненного дерева».

– Это всё ваша территория?

– Да, что рядом с церквями, в том числе и там, где вы видите раскопы. Раскопки здесь начались в 1986 году одновременно с реставрацией храмов. Видел я диссертацию архитектора из Ленреставрации Михаила Мильчика с фотографиями откопанных фундаментов – и глазам не поверил: здесь всё было застроено, дома стояли вплотную. Вообще Ивангород был крупным средневековым городом, в нём жило около пяти тысяч человек.

– И неужели все со своими домами внутри крепости умещались? – удивляюсь. – Обычно же горожане селились рядом, а в крепости укрывались, когда враг нападал.

– Это вы про европейский феодальный замок говорите, вроде того, что от нас за рекой. На Руси горожане жили внутри крепостной ограды, почему у нас и крепости такие большие. Так что для археологов здесь рай, раскопки продолжаются. Нашли остатки дощатых тротуаров, разные предметы, шведские захоронения восемнадцатого века.

Подходим к церквям. Издали они кажутся маленькими, потому что вросли в землю.

– Здесь снимали культурные слои, но копать надо ещё метров на пять в глубину, чтобы добраться до пятнадцатого века. А сам храм уже аутентичный – реставраторы убрали все поздние переделки. Был тут ещё Покровский придел, пристроенный при Иване Грозном, но разрушился во время войны. Здесь же был концлагерь, и немцы при отступлении хотели всю крепость взорвать, но не получилось, только две крепостные башни подорвали.

Батюшка гладит рукой стену храма:

– Посмотрите, какая замечательная кирпичная кладка. Точно такую я видел в Венеции, в соборе Святого Марка. Оттуда зодчих и пригласила Софья Палеолог, жена царя Ивана III, чтобы они построили храмы в Ивангороде. Нашим храмом занимался Марк Грек, который в Московском Кремле построил Грановитую палату и угловую Беклемишевскую башню в кремлёвской стене. Здесь всё делалось руками мастеров из Пскова, поэтому наш храм с виду в романском византийском стиле, но и псковское в нём тоже угадывается.

Поднимаемся на крепостную стену. За ней встык с большой крепостью ещё одна, поменьше.

Воротная башня крепости, вид с галереи Успенской церкви

– Это та первая, которую при Иване III пристроили, – рассказывает настоятель. – Есть легенда, что царь предложил магистру Ливонского ордена продать ему кусок земли за рекой Нарова. Тот спросил, сколько земли ему надо, и государь ответил, что в величину лошадиной шкуры. Немец посмеялся и отдал бесплатно. И тогда шкуру лошади порезали на узкие полоски, связали их и отмерили вон тот участок. А позже была построена и большая крепость.

– Получается, эта земля немцам принадлежала?

– Ещё до них были здесь новгородцы. Почему и река славянское название имеет – Нарова, то есть норовистая, быстрая. Она даже в лютые морозы не замерзает из-за сильного течения. Вытекает из Чудского озера, впадает в Финский залив, и перепад по высоте там большой. Вообще новгородцы имели на землях эстов большое влияние, ведь до сих пор в эстонском языке есть русские слова. Например, книга по-эстонски raamat, от слова «грамота». И так далее: окно – aken, ложка – lusikas, неделя – nadal, свободный – vaba, крест – rist. И первые города там были русскими. Главным из них был Юрьев, основанный Ярославом Мудрым, который потом переименовали в Тарту. Да и город Нарва, судя по разным источникам, изначально назывался по-славянски – Ругодив. Это потом уже Эстляндию захватили датчане, у которых рыцари Ливонского ордена в 1345 году купили левобережные земли Принаровья. Вообще Прибалтику то и дело продавали, ведь и Пётр I свою победу над шведами оформил покупкой здешних земель за два миллиона риксдалеров.

А как появился Ивангород? Это своего рода Санкт-Петербург XV века. В ту пору торговли через Архангельск ещё не было, там первую пристань построили только в 1584 году. И за сто лет до этого царь Иван III отправил послов искать подходящую гавань на Балтийском море, чтобы самостоятельно торговать с Европой. И это место оказалось идеальным: в двенадцати километрах от впадения Наровы в Финский залив и напротив ливонской крепости Нарва – чтобы противостоять ливонцам в случае их нападения. Так что Ивангород стал первым морским портом возрождающейся Руси и первой крепостью на Балтике – с мощными стенами и десятью башнями. Спустя семь лет после основания Ивангорода его осадили и разрушили шведы, но наши снова всё отстроили и расширили. Шведы, немцы, поляки постоянно пытались сковырнуть эту крепость. В 1581-м шведы всё же захватили её, но через десять лет русское войско под началом воеводы Дмитрия Хворостина разбило шведов, и всё вернули обратно. С началом Смутного времени эти земли мы снова утратили, и только Пётр I в 1704 году в войне со шведами всё вернул… Но пойдёмте дальше.

ФЛАГИ ЗА РЕКОЙ

Проходим на стену, что построена вдоль реки Нарова. Отсюда хорошо виден пограничный переход у моста и несколько фур, ожидающих разрешения на проезд.

– Эта дорога раньше называлась Нарвским трактом и соединяла Петербург с Европой. Именно по ней ехали в Петербург и Джакомо Казанова, и барон Карл фон Мюнхгаузен, чтобы поступать на русскую службу, – продолжает рассказ игумен Довмонт. – А теперь гляньте: таможня закрыта. Те фуры, что стоят, можно сказать, последние, с товарами по незаконченным контрактам. А раньше было не протолкнуться, газовали, забираясь в горку, некоторые на бок заваливались в гололёд, и их сразу оттаскивали.

За мостом – Нарва. Третий по численности город в Эстонии, на 80 процентов населён русскими.

– Там православные храмы действуют? – спрашиваю игумена.

– Да, их там пять: Воскресенский собор, Тихвинская церковь, Двенадцати апостолов, а также церкви в духовном училище и в Усть-Нарве. Но сейчас народа в храмах мало, поскольку там отток населения – многие русские, как и эстонцы, уезжают из Эстонии. Кстати сказать, среди эстонцев тоже есть православные. А раньше, при новгородцах, все были православными, и когда шведы пришли, то многие бежали на Русь. Там как было: русских в Нарве шведы не трогали, боялись русского царя, а эстонцев и финнов, не спрашивая, автоматически записывали в лютеране. Относились к ним как к рабам.

– Мне довелось почитать сборник эстонских народных сказок, – говорю, – и там расхожий сюжет: любят друг друга пастух и пастушка, но их разлучает злой немецкий барон.

– Ну да. Ливонские рыцари, так называемые монахи католического ордена, брали себе наложниц из местных жительниц. Как только забеременеют, сразу замуж выдавали за крестьянина и брали другую.

– Современная Эстония не считает себя наследницей Ливонского ордена?

– Нет, они больше шведов почитают. Реконструкции у них проводятся той – первой – битвы под Нарвой, когда войска Петра I были разбиты. Надевают на себя шведские мундиры и всё это проигрывают. Хотя та битва исторически ничего не решала, Пётр Великий же потом вернулся и шведов разбил.

– Как думаете, откуда в Прибалтике такой местечковый национализм?

– Эти страны маленькие по размеру и всего боятся. Чувствуют, что исторически Россия на многое имеет право, отсюда такая реакция. В Таллине помнят, как в 1991 году по инициативе городских советов Нарвы, Кохтла-Ярве и Силламяэ обсуждался вопрос создания Принарвской республики со столицей в Нарве, которая в дальнейшем попросилась бы в состав РСФСР. Тогда же были сформированы отряды рабочих-дружинников, чтобы противостоять эстонским военизированным формированиям. Но Россия тогда их не поддержала, как и русских в Крыму, в Приднестровье. Вот в Таллине с тех пор и напуганы.

– А вон та кирха, самое высокое здание, она действующая? – спрашивает Игорь, фотографируя панораму города.

– Это лютеранская Александрийская церковь, построенная в позапрошлом веке в память об императоре Александре II. До войны она была самым большим церковным строением в Эстонии. Не так давно она обанкротилась, поскольку лютеран в Нарве мало, и город выкупил её, оставив действующей. Построил эту церковь прибалтийский немец из Петербурга академик архитектуры Отто фон Гиппиус в этаком неороманском стиле, который можно назвать антибарокко. Немцы, как лютеране, вообще барокко не переносили.

Церковь памяти Александра II в Нарве

– Вы в таких вещах разбираетесь?

– В своё время я окончил художественное училище, а диссертацию в Духовной академии написал на тему «Богословие контрреформации в Римо-католической Церкви и формирование стиля барокко». Вообще барокко – это визитная карточка нынешнего католицизма. Сформировался этот стиль на рубеже XVI и XVII веков, когда Микеланджело в Риме проектировал купол собора Святого Петра, а в живописи господствовал Караваджо. Грубо говоря, он отражает обмирщение религии, приспособление к миру в иезуитском духе. Если в иконописи человек призывается к тому, чтобы духовно подняться от чувственного к нетварному, то в стиле барокко наоборот – духовное сводится на уровень чувственного. Художники брали обычных людей в качестве моделей и писали с них Богородицу, Христа. Тот же Караваджо – какой был скандал, когда он написал святую великомученицу Екатерину и половина города узнала в ней местную проститутку. Потом эта реалистическая, так скажем, школа в России насаждалась.

– Мы были в Белоруссии, – вспомнил Игорь, – и видели древний русский Софийский собор, который поляки перестроили как раз в стиле барокко.

– Так это были иезуиты. Когда их Орден запретили в Европе, то Екатерина II у себя их приютила и поселила как раз на Белой Руси. Здесь-то, в Нарве и Ивангороде, барокко почти и не было. До войны Нарва вообще была архитектурной жемчужиной из зданий XVI века, но во время войны почти всё разбомбили. Самое печальное, что собор Девы Марии, построенный ещё в XII веке, можно было спасти – у него только крышу снесло. Но доломали. То же самое было в Ивангороде со Знаменским и Никольским соборами на городской площади – растащили их бульдозерами. Хорошо хоть, не взорвали, фундаменты остались.

– А где здесь был концерт на 9 мая? – спрашивает Игорь о мероприятии ивангородцев, прогремевшем на всю страну. В День Победы они на берегу Наровы через колонки транслировали исполнение песен «Катюша», «Смуглянка», «Встанем» и так далее. Вся набережная с эстонской стороны была заполнена народом – люди радовались, что могут вот так отпраздновать День Победы, который в Эстонии под негласным запретом. Хотя, как пишут, возложить цветы на те места, где были демонтированы памятник-танк и «Бронзовый солдат», им разрешили.

– А вон, видите, площадка? Там деревья срубили, гравий насыпали и устроили концертную сцену. И хорошо сделали, теперь деревья не загораживают проезд в главные ворота крепости. Сюда же на машине не заехать было, нам приходилось и церковную утварь, и много чего на руках по лестнице поднимать.

– Писали, что в ответ на трансляцию песен там вывесили плакат с ругательством против Путина.

– Да, он висел на башне Большого Германа. Думаю, это было указание такое из Таллина.

Пока Игорь разговаривал с батюшкой, я смотрел на тот берег, на флагштоки с тремя прапорами: Эстонии, Евросоюза и Украины, – и что-то в них было странное.

– Посмотрите, а флаг Украины вверх тормашками висит: жёлтое сверху, а синее снизу, – говорю.

Перевёрнутый флаг Украины и поникшие флаги Эстонии и ЕС

– Точно! Ну так я же говорю, там наши люди. Им сказали повесить, а как вешать, не приказывали. Вот по-своему и сделали.

БЕЛОГВАРДЕЙСКИЙ ГОРОД

Чайка зорко смотрит на Эстонию с крепостной стен Ивангорода

Чайка кричит, клюв на нас раскрывает – на крепостной стене устроила она гнездо. Чтобы не пугать её, заходим в сторожевую башню.

– Осторожнее, – предупреждает игумен, – ступеньки здесь неудобные. Специально так сделаны, чтобы во время битвы было труднее тем, кто поднимается. А ещё здесь так называемые итальянские ловушки – провалы в самых неожиданных местах, накрытые щитами. Во время обороны эти щиты убирались… Вы на самый верхний уровень хотите забраться? Ну попробуйте, я здесь подожду.

Мы с Игорем, конечно, слазили. «Эх, – подумал я, – в детстве бы по такой крепости лазать!» Поделился своим восторгом с батюшкой, мол, сюда надо школьников приводить. Он ответил:

– Знаете, в детстве за моей школой во Пскове была закреплена территория бывшего Мирожского монастыря, и мы, пионеры, ходили наводить там порядок, убирали парк. Вроде ничего особенного, но так прививалось: вот древний монастырь, он наш, наше наследие. Сейчас попробуйте ребёнка на работы привести – арестуют. Хотя идея хорошая: субботник, по крепости полазить, потом и в храм зайти. Рассказать-то им можно много интересного. Но и школьников не привозят, и самого меня в школы не пускают. Ивангород до сих пор очень советский город. Это видно даже по отношению к местному кладбищу. Когда я приехал, надгробия были перевёрнуты, мусор кругом. С прихожанами навели там относительный порядок, обиходили «белогвардейские» могилы солдат Северо-Западной армии и священномученика Александра Волкова, настоятеля нашего храма. Его отец, протоиерей Павлин, тоже был здесь настоятелем, а когда ушёл на покой, то его сына позвали сюда из Петербурга. Здесь он был законоучителем сразу в трёх учебных заведениях, все его любили. Политикой не занимался, но в 1919 году его как «черносотенца» расстреляли вместе с отцом Димитрием Чистосердовым. Тела их были брошены в нечистоты, и захоронили их, только когда красные ушли из города. Там, на кладбище, и церковь есть, её тоже восстановили.

– Такие кладбища, увы, можно встретить во многих местах России. А почему здесь советский город?

– Коренных практически не осталось. Кто уехал с приходом советской власти, кого в Среднюю Азию выслали. Это же был белогвардейский город, как и Нарва. Откуда пошла русская регулярная армия? С Нарвы, с Ливонской войны, когда Иван Грозный понял, что стрельцов надо заменить современной армией. А позже битва при Нарве стала экзаменом уже для Петра I и его детища – Преображенского полка. Так вот, этот гвардейский полк постоянно проводил здесь манёвры и при царе Николае II, который был шефом полка. Царь и сам приезжал на манёвры, и гостей приглашал. В старом журнале «Нива» видел я фотографию: из нашего Успенского храма выходят два императора – наш Николай II и германский Вильгельм II. А во время Гражданской войны в крепости был госпиталь Северо-Западной армии, которую возглавлял генерал Юденич. Вот тоже история. Боеприпасы и прочее снабжение эта армия получала от англичан через эстонское правительство, но эстонцы договорились с Лениным о независимости и снабжение перекрыли, фактически предав белогвардейцев. Те умирали в бараках от тифа – здесь, в Ивангороде, в районе Парусинки. Часть армии попыталась уйти, не имея боеприпасов, и эстонцы расстреливали их из пулемётов. Жители Ивангорода всё это видели. Естественно, они были резко настроены против большевиков. И некоторые поначалу даже гитлеровскую Германию поддержали, по принципу – враг моего врага мне друг.

Надо отметить, что перед Великой Отечественной войной в Ивангороде жило много интеллигенции, выпускников Тартуского (Юрьевского) университета, была насыщенная интеллектуальная и духовная жизнь. Старостой нашего храма был магистр богословия, и здесь регулярно проводились научные конференции. Когда встал вопрос о новом настоятеле, то приход избирал его на общем собрании из двух кандидатов: престарелого священника и студента пастырских курсов. Выбрали студента, Александра Киселёва. В Таллине его рукоположили во священники. К этому времени эстонские военные расположили свой гарнизон здесь, в крепости, маленький Никольский храм определили под гараж для велосипедов и уже хотели забрать себе Успенский храм. Отец Александр поехал к Константину Яковлевичу Пятсу, первому президенту Эстонии. Тот был женат на русской, да и сам происходил из православной эстонской семьи. Он нашёл в архивах царскую грамоту, пожалованную нашему храму на вечное владение землёй, и храм не закрыли, только устроили для прихожан паспортный контроль – это так любят делать эстонцы. Когда в 39-м советская власть храм закрыла, отец Александр уехал в Таллин, служил там в соборе, а алтарником у него был юный Алексей Ридигер, будущий наш Патриарх. Затем отец Александр уехал в Берлин, где духовно окормлял русскую диаспору. Во время войны его назначили главным священником РОА, армии Власова. После он эмигрировал в США. Кстати сказать, в 90-е годы Патриарх Алексий II вернул отца Александра, которому было за 90 лет, в Россию, поселил в Даниловом монастыре, там он и похоронен. Заезжал отец Александр и сюда посмотреть на закрытые храмы. И вот спрашивается: почему он согласился сотрудничать с Власовым? А таково было неприятие большевиков у всех, кто здесь жил. Поэтому при советской власти всех жителей, кто остался, а не эмигрировал, депортировали отсюда в Среднюю Азию, а сюда заселили лимитчиков.

…Пройдя по верху крепостной стены, спускаемся вниз. Наш гид показывает во дворе огромную мортиру образца 1891 года – такие стояли на башнях при царе Александре III. Тут же рядом площадка, где празднуют День города и выступает симфонический оркестр из Петербурга. Заходим наконец в храм. Сначала в нижний.

(Окончание в следующем номере)

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска