Снова я в воркутинском храме Святой Варвары. Встречаемся с прихожанкой Еленой Усачёвой, крановщицей по профессии.

Елена с дочкой Настей

«С башенного, к счастью, не падала»

– У вас кран большой? – спрашиваю её.

– Есть намного больше. У меня мостовой. Так он называется, потому что внешне похож на мост. А есть ещё козловые, башенные, портальные, которые на воде, загружают корабли, – объясняет моя собеседница.

– Теперь я знаю о кранах всё.

Смеётся.

– Вы всеми умеете управлять?

– Да, всеми, кроме портального. Раньше работала в строительном управлении на башенном КБ-404.4. Потом перешла на Воркутинский механический завод. Ремонтируем для «Воркутауголь» шахтное оборудование, делаем конвейеры, арочную крепь катаем.

– Сложно?

– Да, когда приходится кантовать груз по двенадцать и больше метров длиной и весом в двадцать тонн. Двумя кранами цепляем и переворачиваем, как недавно стрелу от горнопроходческого комбайна.

– Страшно сидеть на этой верхотуре?

– Нет. Когда работаешь на кране – нет. Привыкла.

– Краны часто падают?

– Бывает. И башенные, и козловые. В основном из-за ветра.

– Но ветра здесь у вас сильнейшие.

– Мы при сильных не работаем, так что вместе с краном я не падала, но один раз с лестницы довелось. Не удержалась и полетела с мостового крана. Позвоночник выгнулся, как у динозаврика, но обошлось.

– Как там, наверху?

– Здорово, видишь всех.

– Это как на колесе обозрения кататься.

– Нет, на колесе обозрения я боюсь кататься. В этом году в отпуске на самом большом колесе прокатилась в Лазаревском – ужас какой-то!

– Странно такое слышать от крановщицы.

– Одно дело, когда ты сидишь в кабине, а другое – если тебя ремешком пристегнули и ты ухватилась за что-то…

* * *

Посёлка Мульда, где она родилась в семье железнодорожников, больше нет. Коробки домов ещё держатся, но рушатся крыши. Ходили в кино, бегали на танцы, дома были полны людей, а сейчас никого. После девятого класса хотела поступить в педучилище, но там закончился набор. Отправилась в торгово-кулинарное училище, где смутились, увидев слишком хороший аттестат: «У нас только двоечницы и троечницы учатся. Но если ничего не найдёте получше, приходите». И она выбрала получше, став крановщицей.

Мостовой кран, на котором работает Елена

– Не совсем женская профессия, – осторожно говорю Елене.

– Самая что ни на есть женская, – смеётся она, – у нас нет ни одного мужчины-крановщика. С мужчинами вообще беда. В пятницу вечером начинают пить, потом всю субботу и до обеда в воскресенье.

– Почему до обеда?

– В понедельник утром проверка на алкотестере.

– Серьёзный аргумент.

Тема

– Как вы пришли в Церковь?

– Верила я с детства, сколько себя помню. Храма у нас в Мульде не было, мама о Боге ничего не рассказывала, отец тем более, поэтому единственным источником был телевизор. Плакала, когда увидела в каком-то мультфильме, как Христа распяли, и думала: «Он умер за нас, а мы такие неблагодарные!» Это была передача «Летающий дом», где рассказывали про Библию. Своими словами молилась: «Господи, помоги!» Не знала, что есть покаяние и причастие, соборование, елеосвящение, а Евангелие открыла, когда мне было 33 года.

Присутствие Бога было в моей жизни всегда, но и нагрешила немало. Может, Господь попускал, чтобы не гордилась собой, может, ещё почему-то.

Перед глазами разные истории – довольно печальные, когда человек вроде и в храм ходил, но так и не укрепился. Одна знакомая исповедовалась, причащалась, выучила 90-й псалом наизусть, дома читала молитвы, а потом – раз! – и «нет Бога». Она получила серьёзную травму, плохо ходит сейчас, с палочкой. Упала с дерева, когда была на Юге. Хотела яблок нарвать.

– Даже Ева прошла через подобное искушение.

– Вот и здесь с яблоками не задалось. То ли ветка была хилая, то ли ещё что – обе пятки сломала, руку. И разочаровалась в Боге, говорит теперь, что это всё сказки. Случившееся её подкосило, руки опустились. «Давай, – говорю, – батюшку позовём». «Зачем?» – отвечает.

Вроде благодарить Бога надо, что ходишь, пусть и с палочкой, а не лежишь без движения в постели. «Ведь ты могла упасть, удариться головой и умереть!» – говорю. «Ты не понимаешь». Она не то чтобы обвиняет Бога, а просто перестала верить. «Все рвали, – говорит, – а упала одна я». Всё, что остаётся, – писать за неё записки.

Другая полмиллиона рублей отдала экстрасенсам и долго расплачивалась по кредитам. Уверяла меня, что есть суперсвечки за 10 тысяч рублей, которые от всего помогут. Отвечаю: «Я в храме свечку за 15 рублей поставлю и верю, что всё хорошо будет». Ей не хватало денег даже на продукты, несмотря на хорошую зарплату и пенсию. Похудела сильно, потому что всё отдавала мошенникам. Это ещё не самая печальная история, другие квартир лишаются. Говорят, что их гипнотизируют. А мне звонят, но я сразу кладу трубку. Не успевают, наверно, загипнотизировать.

Интересную тему подняла Елена. Почему одни приходят в Церковь навсегда, а другие, даже если и переживают в пору неофитства что-то вроде горячей влюблённости, так и не могут прикрепиться к Богу?

Настрадалась она в жизни достаточно, но, как считает, по своей вине. Поэтому нет чувства, что Господь ей должен, наоборот, сомневается, что расплатилась. Но это лишь часть её истории – не раскаяние привело героиню нашего рассказа в Церковь.

Выбор

– Сначала в храм стали ходить мои дети, Татьяна и Иван, – вспоминает Елена. – Им было девять и десять лет, когда моя мама отвела их в воскресную школу Иверского храма. Может, не зная, чем ещё занять, – меня рядом в то время не было. А может, потому, что и мама, и дети очень сильно боялись за меня, не знали, чем ещё помочь, кроме молитвы.

– Почему вас не было рядом?

– Это долгая история.

– Я никуда не спешу.

– Когда была беременна своей младшей, Анастасией, в семейной жизни всё было очень плохо. Тема это больная, так что углубляться не буду, но все родные и подруги в один голос говорили: «Тебе не нужен этот ребёнок, у тебя такие обстоятельства!» День за днём я слышала: «Ты не можешь рожать, у тебя и так двое, денег не хватает». И так далее. Когда становилось невмоготу, я снова шла на аборт – раз, другой, третий. В последний раз врач отправила за результатами анализов, где я заняла очередь. Но когда передо мной оставался один человек, поднялась и пошла домой. Иду плачу. Потом отправилась в храм Архистратига Михаила и сказала Христу: «Господи, Ты меня прости, но я не могу оставить этого ребёнка. Помоги мне от него избавиться».

– Не помог?

– Насте уже десять лет. Три раза ходила с ней на аборт, и ничего не получилось. В общем, решила рожать. Становлюсь на учёт, снова прохожу все анализы, на этот раз не для того, чтобы избавиться от ребёнка, а чтобы родить. И тут – бабах! – обнаруживают опухоль.

Врачи принимают решение отправить меня в Сыктывкар, где после повторного обследования говорят: «Удалить опухоль и сохранить ребёнка невозможно. Выбирайте что-то одно». – «Что вы советуете делать?» – «Мы вам рекомендуем искусственные роды». Это было примерно на 17-й неделе беременности. Успокаивают: «Через год сможете снова забеременеть и родить». «Ещё какие варианты?» – спрашиваю. «Можно оставить ребёнка, но опухоль будет расти вместе с ним. Пока она доброкачественная, но может перейти в злокачественную. Мы никаких гарантий дать не можем».

Послали меня на УЗИ. Врач, молодая девушка, поворачивает монитор, говорит: «Смотрите, глаз один прищурила и смотрит внимательно так. Ручки, ножки показывает». Какие искусственные роды?!

Остаюсь в больнице, потому что постоянно нужно делать УЗИ. Опухоль у всех удаляют, а у меня, наоборот, начали её подкармливать. Как мне объяснили, возможно, я что-то неправильно поняла, но смысл такой: опухоль заменила часть плаценты, поэтому удалить невозможно, а если её не питать, она будет кормиться за счёт ребёнка. Опять предлагали искусственные роды, я снова отказалась, и врачи делали всё-всё-всё, чтобы нас с Настей спасти. Готовились к кесареву сечению и удалению опухоли, а для этого брали у меня кровь – копили для переливания, зная, что будет большая потеря.

Когда уже лежала на операционном столе, врач-анестезиолог – ему, наверное, и тридцати не было – встаёт и говорит: «Господи, помоги нам!» Перекрестился и сообщил: «Я ввожу наркоз». Наркоз местный, я должна была оставаться в сознании, и врач – человек, мне казалось, довольно молчаливый – всё время со мной разговаривал. Говорил про погоду, спрашивал про Воркуту и её достопримечательности. Про детей, про маму, куда я езжу отдыхать. Обычные вопросы, чтобы я не уснула. Это было в 2012-м. И кесарево, и операция прошли успешно, и уже через несколько дней я отправилась домой с совершенно здоровым ребёнком.

И лишь недавно я узнала, что имя Настя, Анастасия, значит «возвращение к жизни».

По краю

– Мы живём на краю, просто не понимаем этого и поэтому редко благодарим Бога, – продолжает Елена. – Мне приходилось бывать в разных больницах, и я видела людей, которые не могут ходить, думать, разве что на уровне как сходить в туалет и покушать. И постепенно понимала, какое это чудо – наша жизнь. Из больницы выходишь с перевернувшимся сознанием – с совсем другими ощущениями выходишь. Начинаешь ценить здоровье. Раньше, бывало, если машин на светофоре нет, бежишь на красный свет. Сейчас понимаешь, что, хотя Господь нас бережёт, это чудо, что мы здоровы, нужно Ему как-то помочь.

Как-то раз девушка в автобусе, на 27-м маршруте, потеряла сознание. Кондуктор её трясёт, по щекам шлёпает – не помогает. Говорю: «Врача нужно, скорую». Но доезжаем до Охотсоюза, девушка приходит в себя – и на выход. Мы, пассажиры, ошарашены: что это было? Только что наблюдали обмякшее тело, а девушка говорит: «Не обращайте внимания, такое заболевание». «А если на улице, когда идёте?» – спрашиваю. «Нет, на улице такое не случается, только когда расслабишься».

И я вспоминала свою историю, когда снова едва не потеряла Настю. Ей было одиннадцать месяцев, когда она перестала дышать. Посинел лоб, начались судороги, и я это вижу. Но всё случилось, слава Богу, в детской поликлинике. Бегу в кабинет медсестры, она – за врачом Ириной Викторовной Тарасовой. Сейчас она кардиолог, а тогда была детским педиатром. Начала спасать ребёнка, вызвала реанимационную помощь. Я всего не видела, но знаю, что искусственное дыхание делали, непрямой массаж сердца. Потом вышла медсестра, говорит: «Она задышала!» Настю в кислородной маске повезли в больницу. Я – рядом, а врач-реаниматолог обеспокоенно говорит: «Сердце до сих пор с перебоями». В больнице провели обследование: кардиограмму делали два раза в день, почки, печень изучали. Так ничего и не нашли – отклонений не было. Объяснили, что такое случается.

Я спросила медиков: «Какой диагноз вы бы поставили, если бы ребёнок так и не задышал?» – «Синдром внезапной смерти».

Непонятно, почему младенец, как раз примерно в этом возрасте, до одного года, перестаёт дышать. Слава Богу, что мы оказались в нужном месте в нужное время и нам сразу помогли.

«Я как в сказке живу»

– Настя словно всё это помнит с самого начала. Прихожу из магазина, говорит: «Спасибо, Господи, что мама купила продукты». Обычный жизнерадостный ребёнок – хоккеем увлекалась, но когда утром в воскресенье я её бужу, не говорит, что хочет ещё поспать, не капризничает, а встаёт, умывается, собирается, и мы идём на исповедь и причастие. Сегодня звонит, говорит, что собирается читать книжку про Иисуса.

Самая верующая из моих детей, хотя лет до шестнадцати все в храм ходили. Сейчас Иван выучился на автослесаря, Татьяна учится в педколледже, но это тот возраст, когда по просьбе мамы в храм не ходят, должны сами созреть, чтобы сделать выбор.

А тринадцать лет назад, как я уже сказала, именно они помогли сделать этот выбор мне – своей матери. Все трое. Начала ходить на беседы, которые проводил батюшка, стали появляться хорошие знакомые, собирались, общались, ярмарки вместе проводили, занимались делами воскресной школы. Сейчас в церкви дежурю, приход у нас дружный.

И все эти годы мне было хорошо. Я как в сказке живу с тех времён, как пришла в Церковь. Есть заботы, трудности, но всё разрешается.

Тут входит отец настоятель Николай (Беловолов).

– Батюшка, Владимир про меня уже больше вас знает, – говорит Елена.

Всё-таки хорошая у меня работа – записывать рассказы христиан о своих судьбах. Наверное, за годы нашей газеты их собрано уже тысячи. И Богу зачем-то это нужно, раз она всё ещё выходит.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска