120 лет назад партия эсеров приговорила к смерти Константина Победоносцева

Константин Петрович Победоносцев, обер-прокурор, член Совета министров, философ и один из самых влиятельных людей в истории России, – фигура очень спорная. В молодости он был либералом, потом стал радикальным консерватором. Победоносцев постоянно говорил о том, чего делать нельзя, но слишком редко – что делать необходимо. Это было вечное «нет!»: созыву Поместного Собора, восстановлению Патриаршества и так далее.

Константин Петрович Победоносцев, фото 1896 г.

Таким он оставался на протяжении десятилетий. Славянофил Константин Петрович Аксаков с юмором вспоминал о годах обучения в Московском университете: «На первом курсе я застал ещё Победоносцева, преподававшего риторику по старинным преданиям, невыносимо скучно». Студенты этого не выдерживали, придумывая какие-то шутки. Однажды кто-то один из них принёс на лекцию воробья, а остальные стали ловить его с исключительной энергией, превратив занятие в бедлам. Константин Петрович отчаянно ругался, но ничего не мог поделать.

Государь Николай Александрович тоже был учеником Победоносцева и очень его почитал, но даже и он не выдерживал. Скажем, император выступал за всемерное развитие начального образования, потому что наметилось очень опасное отставание России в этой области. Это вело к нехватке специалистов во всех областях, в том числе в армии. Мало толку было от неквалифицированного рабочего, но без «умных» методов хозяйствования даже крестьяне не могли больше прокормить страну. А одной из главных причин, по которым народ сбегал в секты, было то, что там учили грамоте, чтобы прочесть, наконец, Евангелие.

В переднем ряду – будущий император Александр с супругой Марией, во втором ряду третий слева – К.П. Победоносцев

Царь ратовал за развитие начального образования. Победоносцев энергично возражал, считая, что все школы должны быть церковно-приходскими. При Александре III он увеличил их число в семь раз, сумев довести до 32 тысяч. Правда, во многом за счёт народных школ, где преподавали отставные солдаты, монахи, выгнанные из монастырей, и грамотные крестьяне. Трудами Победоносцева их качество выросло, одно было плохо – возможность открытия таких заведений приблизилась к естественному пределу, ограниченному числом приходов и священников.

Была и другая проблема: далеко не все батюшки обладали хотя бы мало-мальскими педагогическими способностями. Именно поэтому против того, чтобы возложить преподавание на духовенство, возражал наш великий педагог Константин Ушинский. Учить детей должен тот, кто имеет к этому хоть какое-то призвание, считал он. В воспоминаниях той эпохи описаны бесчисленные случаи, когда отроки теряли веру по вине плохих законоучителей. И ведь как патриархально, красиво смотрится идея – пастырь добрый научает учеников вере, а заодно и математике со словесностью. Но в реальной жизни всё подчас выходило далеко не столь поэтично.

Ещё одним камнем преткновения было отношение Победоносцева к старообрядцам. Государь хотел прекратить гонения, и в 1900 году министр внутренних дел Дмитрий Сипягин передал им: «Беспокоить вас никто не будет, и это вы увидите на деле». Победоносцев был возмущён, но Государь его больше не слушал – они перестали разговаривать. Новым камнем преткновения стало прославление преподобного Серафима Саровского. И ведь нельзя сказать, что Победоносцев был против. Но с его пристрастием к формальностям и проверкам канонизации пришлось бы ждать долгие годы. Держать старое и не пущать новое было его принципом, распространявшимся на все сферы жизни.

Блок писал:

В те годы дальние, глухие,
В сердцах царили сон и мгла:
Победоносцев над Россией
Простёр совиные крыла…

И всё бы ничего, но Константин Петрович не понимал того, что так отчётливо видел Царь-мученик:

И дремлющими вымпелами
Уж ветер утренний играл,
Раскинулась необозримо
Уже кровавая заря,
Грозя Артуром и Цусимой,
Грозя Девятым января.

В той же армии одни консерваторы мешали перевооружению, пропагандируя самоубийственные штыковые атаки на пулемёты и шрапнельные орудия, а другие, наоборот, были совершенно лишены наступательного духа и, подобно другу Константина Петровича, военному министру генералу Куропаткину, предпочитали вечное выжидание. А так как люди двух этих типов часто действовали заодно, становилось порой совсем худо. Именно так мы пришли к поражению в русско-японской войне. На фоне эпидемии революционных идей «непущатели» казались себе последними защитниками исторической России, не понимая, что с энергичными идеями нужно бороться с помощью идей столь же действенных, а не путём бесконечных запретов.

«Все недовольны в наше время, и от постоянного, хронического недовольства многие переходят в состояние хронического раздражения. Против чего они раздражены? – против судьбы своей, против правительства, против общественных порядков, против других людей, против всех и всего, кроме самих себя. Люди вырастают в чрезмерных ожиданиях, происходящих от чрезмерного самолюбия и чрезмерных, искусственно образовавшихся потребностей».

К. Победоносцев

Мир менялся, враги набирали силу, и Победоносцев совершенно справедливо полагал, что страна летит в тартарары. Беда в том, что он не мог предложить ничего другого, кроме как, образно говоря, бегать по дому в надежде запереть все двери и заткнуть все щели.

Эту сторону жизни Константина Петровича можно освещать бесконечно – он был изумительно деятелен в своём отрицании перемен, так что иным казался великим инквизитором. Вот слова, которые о нём написал философ Владимир Соловьёв: «Он был велик, тяжёл и страшен, с лица как бык, спиной – дракон». Как видим, оставил след в истории русской литературы.

* * *

В 2015 г. была выпущена почтовая марка с портретом К.П. Победоносцева из серии «Выдающиеся юристы России»

На этот образ, надо сказать, Победоносцев не походил совершенно. Он не был инквизитором ни великим, ни малым, это совершенно другой типаж, да и фамилия намекала на то, что он скорее борец с драконами. Она происходила от названия храма во имя святого Георгия.

Он был сухоньким, как Дон Кихот, да и в характере у него с рыцарем печального образа из Ламанчи имелось определённое сходство. Было в обер-прокуроре что-то, что вызывало симпатию: вера, самоотверженность, доброе сердце, которое чувствовалось за стальным панцирем идей. Ощущали это многие, и не случайна долгая дружба Победоносцева с Достоевским, хотя немыслимо представить себе людей более разных.

Это противоречие чувствовали даже революционеры. Одни его ненавидели, другие невольно склоняли перед ним голову. Это был человек, готовый даже в одиночку сразиться за Россию, пытавшийся защитить то, что свято для русского человека. Здесь мы сталкиваемся с интереснейшей ситуацией, которая хорошо показывает, как любил Победоносцева Господь.

Покушения на него следовали одно за другим. Будучи человеком исключительного мужества, Константин Петрович никогда не поднимал в таких случаях паники, не бежал в полицию. Первый эпизод относится к 1880 году. Описала его супруга Екатерина Александровна, урождённая Энгельгардт. Познакомились они, когда ей было пять лет, а ему около двадцати пяти, это был 1853 год. С этого момента он стал для неё всем. Это, кстати, ещё раз показывает, каким был Победоносцев на самом деле.

Вдвоем с мужем они шли по полю, кругом никого не было. Жена в какой-то момент оказалась впереди и столкнулась с человеком, который нёс что-то в руке и замахнулся на Екатерину Александровну. Она оттолкнула его, муж бросился на помощь, и неизвестный бежал. Возможно, это был просто уголовник, хотя такие нападения в ту эпоху были почти невероятны, и целью явно было не ограбление. Как раз тогда одно за другим происходили покушения на императора Александра. Это было время, описанное Достоевским в романе «Бесы».

«Парламент есть учреждение, служащее для удовлетворения личного честолюбия и тщеславия и личных интересов представителей».

К. Победоносцев

Спустя тринадцать лет в Царском Селе Победоносцев сходил по лестнице своего съёмного жилья и встретился в прихожей с незнакомым семинаристом. Тот агрессивно стал его в чём-то упрекать и потому упустил время, так что подоспевший слуга смог схватить пришельца за руку, из которой выпал большой нож. Как оказалось, это был Владимир Гиацинтов, замышлявший покушение на Государя. Когда понял, что до монарха не добраться, решил, что обер-прокурор тоже подходит для его цели – отомстить за то, что страна при восшествии на престол императора Александра Третьего не получила Конституции. А Константин Петрович был её решительным противником.

* * *

Всё это были, впрочем, почти случайные эпизоды. Настоящая охота началась в начале ХХ века, когда Константину Петровичу было 74 года. В то время эсеры решили, со слов одного из своих лидеров, Гершуни, «действовать наступательно, внося страх и дезорганизацию в правящие сферы». Это означало, что убивать они будут без какой-то особой вины – всех, кого считали опорой императора: так погиб министр внутренних дел Дмитрий Сипягин. При этом даже не пытаясь выдумать что-то правдоподобное – молодёжь всё равно поверит, что ни соври.

С Победоносцевым было сложнее, так как он в качестве обер-прокурора не имел никакого отношения к полиции, военным и так далее, раздражали исключительно его убеждения. Тем не менее от планов не отступились, и сначала убить Константина Петровича попытался статистик Самарского губернского земства Николай Лаговский. Он открыл пальбу по кабинету Константина Петровича, но все четыре пули прошли мимо. «Стрелять не умеют! Попали в потолок», – сообщил обер-прокурор прислуге, а в письме к Государю назвал нападавшего «несчастным».

Одно из самых странных покушений состоялось в Германии, в Висбадене, куда семья выехала на отдых. Вот что рассказывала Екатерина Александровна:

«Мы остановились в гостинице, и когда ходили гулять по городу, я заметила, что один молодой человек следит за нами. После трёх дней пребывания в городе в 6 часов утра мы услышали близко от нашего номера выстрел, потом шум и смятение. Немного погодя я вышла в коридор и увидала, что несут мёртвого, облитого кровью.

Когда я спросила: “Что это значит?” – кельнеры замялись, потом старший сказал:

– Мы хотели скрыть от вас, но так как вы сами видели, мы расскажем вам, в чём дело. Этому молодому человеку было назначено убить вашего мужа, но он не решился это сделать и сам застрелился. У него нашли письмо такого содержания:

“Я – член революционной партии, послан из Швейцарии, мне выпал жребий убить Победоносцева, я всё время выслеживал его и искал удобного случая приведения в исполнение моего долга, но, увидев обращение Победоносцева с детьми, услышав его голос, я не могу выполнить свой долг и поэтому убиваю себя”».

О каких детях идёт речь? В 1897 году к порогу Победоносцевых подбросили младенца – девочку, которую они удочерили. Кто знал, что несколько лет спустя это спасёт Константину Петровичу жизнь! Увидев вместо «быка» и «дракона» нежного отца, несостоявшийся убийца не смог поднять на него руку.

С приёмной дочерью Марфинькой

В 1902-м Победоносцева хотели убить ещё дважды. Сначала Балмашеву – убийце Дмитрия Сипягина – предложили выбрать, в кого стрелять: в министра внутренних дел или в Константина Петровича. Он выбрал Сипягина. Спустя несколько дней, на похоронах министра, стрелять в Победоносцева поручили поручику Григорьеву и его жене Юрковской. Они посмотрели, подумали и стрелять не стали, более того, решили, что с них хватит, и порвали с боевой организацией. В другого могли бы выстрелить, но здесь было полное непонимание, за что убивать этого человека.

Примерно в то же время случилось ещё одно покушение, в том же духе. Вот рассказ об этом, записанный со слов Екатерины Александровны Победоносцевой:

«Константин Петрович никого и ничего не боялся. Мы советовали ему, когда к нему приходил кто-нибудь из незнакомцев, впускать посетителя прежде всего в приёмную и там обыскивать его, но Константин Петрович на это не согласился. Раз пришёл к нему незнакомый молодой человек. Швейцар его не пускает. В ту же минуту Константин Петрович сам вышел на лестницу и спрашивает:

– Кто там? Что надо?

– Мне надо кое-что передать вам, только лично, – говорит молодой человек.

– Ох! Сейчас не могу! У меня синодальное заседание!

– А когда вы можете? Может быть, позже?

– Вот в 7 часов вечера приходите!

В 7 часов, незамеченная мужем, я пробралась через библиотеку и поместилась в кабинете за портьерой и принялась слушать. Пришёл молодой человек и стал советоваться с Константином Петровичем, куда ему поступить на службу. Константин Петрович так сердечно говорил с ним, а потом стал разъяснять, что революционеры не так действуют, что убивают министров, что они должны спасать родину, но иначе, не убийствами. Незнакомец объявил, что его прислали из Швейцарии, что он очень устал после разговора с Константином Петровичем, так что теперь не может передать ему то, что ему поручено, и просит, нельзя ли ему прийти завтра утром.

– А? Утром? У меня заседаний нет! Хорошо! Приходите часов в 10!

– Позвольте вас просить на прощание об одном, – сказал революционер. – Можно ли пожать вам руку?

Я было вся порывалась и хотела броситься и вцепиться в руку пришедшего, думая, что в ней револьвер. Константин Петрович долго жал руку молодому человеку и говорил, что надеется, что он переменит своё мнение. А когда посетитель встал, чтобы уходить, Константин Петрович подошёл к нему и протянул обе руки, чтобы обнять его, но тот как бы отшатнулся, и Константин Петрович сказал:

– Вы не хотите, чтобы я поцеловал вас, но я так люблю молодёжь и от души желаю ей всего лучшего. Позвольте обнять вас!

Тогда они поцеловались, и посетитель прочувствованным голосом сказал:

– Скажу только одно: я никогда не забуду этого вечера…

Когда же революционер выходил из комнаты, я заметила, что он плакал. На другой день он не пришёл, а прислал Константину Петровичу письмо, в котором писал, что был послан из Швейцарии убить Константина Петровича, но после вчерашнего разговора с ним не решается на это и что если когда-нибудь Константину Петровичу нужна будет его помощь, он всё сделает для него, и дал свой заграничный адрес».

* * *

Победоносцева не стало в марте 1907 года – 115 лет назад. В последние годы он занимался переводом Евангелия на русский, но всё более уставал. Газеты распространили слухи об огромном состоянии Победоносцева, однако выяснилось, что всё наследство крупнейшего государственного деятеля свелось к деревянному домику в его родной Москве. При всех своих недостатках этот человек никогда не жил для себя. Даже внешне он был похож на древнего римлянина, какими мы их видим в изваяниях. Его логика, ум, характер, принципы – всё словно оттуда. Впрочем, и в Риме этот тип благородной строгости был не так распространён, как полагают, и в России встречался не столь редко, как кажется.

«Властное звание соблазнительно для людского тщеславия; с ним соединяется представление о почёте, о льготном положении… Но каково бы ни было людское представление, нравственное начало власти одно, непреложное: “Кто хочет быть первым, тот должен быть всем слугой”. Если бы все об этом думали, кто пожелал бы брать на себя невыносимое бремя? Однако, все готовы с охотой идти во власть, и это бремя власти многих погубило и раздавило».

К. Победоносцев.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска