Татьяна БЕРЕЖНАЯ

Фото: tiger.kilomonkey.com

Из всех церковных праздников Егор любил только Яблочный Спас. Конечно, он с удовольствием угощался блинами на Масленицу, а в Пасху никогда не отказывался от куличей и ароматного кагора. Но по-настоящему любил он только Яблочный Спас. Наверное, потому, что всю свою жизнь он очень трепетно относился к яблоням. Ещё в раннем детстве от отца научился, как правильно сажать деревья и ухаживать за ними. А мама научила его варить варенье из яблок, делать сок и просто запекать их в духовке с капелькой ароматного мёда. С тех пор прошло уже много лет, но любовь Егора к яблоням никуда не делась. Немало деревьев он посадил за свою жизнь, но только выращенные яблони навсегда оставались в его памяти.

В деревне на его участке сейчас росли четыре старые яблони и одна совсем молоденькая, которая целых три года отказывалась приносить плоды. Егор уже не раз грозился спилить её, но куда там… Разве поднимется у него рука, разве замахнётся он топором на живое дерево? Не срубил он эту яблоню ещё и потому, что это было последнее дерево, которое они посадили вместе с женой. Его Ира любила яблони не меньше него, и этот саженец они выбирали вместе. Когда Егор расстраивался, что на ней нет яблок, Ира всегда утешала его. «Будут ещё плоды, подожди!» – уверяла она. И Егор ждал.

Ира умерла зимой, и Егор остался один. У него были сестра, племянники, внуки, да и друзей было немало. Но без жены ему было очень непривычно и одиноко, и почти всё время он проводил в деревне. Работы там было много, и Егор трудился не покладая рук. Он всегда старался вести правильный образ жизни и поэтому в своём возрасте мог похвастаться отменным здоровьем. Жить в деревне ему нравилось: много свежего воздуха и нет этой изнуряющей городской суеты. Всё было хорошо, вот только Иры ему очень не хватало. Так сильно, что он специально взваливал на себя побольше работы, лишь бы не оставалось времени тосковать. Работал и ждал: что принесёт их последнему дереву новая весна?

Яблони расцвели одновременно. Пышные бело-розовые шары буквально закрыли дом со всех сторон, будто бы обнимая его. А потом на них стали появляться крохотные яблочки, и Егор с удивлением и радостью заметил несколько таких малышей и на молодом деревце тоже. Со страхом следил он за тем, как они росли: не сбил бы их ветер, не повредили бы жуки! Но плоды крепли, невзирая ни на какие трудности, и Егор наконец поверил: их последняя яблоня будет жить! И почему-то сразу начал мечтать о том, как отнесёт яблоки с нового дерева в церковь на Яблочный Спас.

Вообще Егор очень редко ходил в церковь, в отличие от жены. Ира в их семье была главным специалистом по всем церковным вопросам – Егору оставалось только послушно исполнять то, о чём она просила. А просила она его о чём-то не так уж часто – например, отвезти её домой после ночной службы или что-нибудь в этом духе. Ира придерживалась того принципа, что нельзя человека насильно тянуть в церковь – он сам туда придёт, когда придёт его время. А Егор не был к этому готов.

Но на Яблочный Спас он приходил вместе с женой в храм всегда. Они стояли рядышком во время службы в их деревенском храме, и Егор не без гордости держал корзину с яблоками в руках – ни на пол рядом, ни на скамейку не ставил. Как-никак они сами их вырастили! Пока Ира крестилась и шептала молитвы, внимательно следя за ходом службы, Егор искоса поглядывал в корзинки других прихожан, ревниво оценивая их старания. Свои яблоки он неизменно находил самыми крупными и красивыми. После того как Ира причащалась, они вдвоём весело хрустели освящёнными яблоками, сидя на скамейке в саду. Повторялось это из года в год и стало настоящей традицией. Но в это лето Егору впервые предстояло встретить этот день без Ирины.

Как его встретить, Егор не сомневался ни секунды. Он, как и всегда, сорвёт самые красивые яблоки в своём саду, чтобы освятить их в храме после праздничной литургии. Выдержит трёхдневный пост (что для него было совсем не сложно) и причастится… Но была одна досада: Егору очень хотелось принести в храм яблоки с нового дерева, но они выросли маленькими и неказистыми. К тому же они были немного кисловаты, в чём Егор убедился, попробовав одну штучку. Всё это было не так уж и страшно, на первой год сойдут и такие, но в церковь их нести нельзя. «Не тот фасон!» – со вздохом признал он, складывая в корзину яблоки с более зрелых деревьев. Они горделиво в ней поблёскивали румяными боками. Настоящие красавцы!

Однако ночью перед праздником Егору плохо спалось. Почему-то вдруг у него сильно разболелась спина. Он ворочался в кровати, пытаясь принять удобное положение, но ничего не помогало. Очень хотелось выпить обезболивающее, но Ира всегда говорила, что к причастию подходят только натощак, и Егор терпел. Терпел-терпел да и задремал, чуть не проспав утреннюю службу. Выскочив из дома с приготовленной корзинкой, он вдруг остановился. Молоденькая яблоня в лучах утреннего солнца выглядела удивительно хрупкой и нежной! Её листья трепетали от утреннего ветерка, и было в её облике что-то невыразимо трогательное, неземное. Егор стоял и смотрел на неё, не в силах пошевелиться. Медленно, словно во сне, он вернулся в дом, выгрузил свои красивые яблоки и вновь наполнил корзину молодыми яблочками с нового дерева. Ему уже было совершенно всё равно, как они выглядели.

Стоять на службе было легко и радостно. Он даже ни разу не вспомнил, что в храме много корзинок с яблоками в руках у прихожан – сейчас ему это было совершенно безразлично. После причастия он не ринулся вперёд, а смиренно стоял со своей корзиной в уголке. И только с улыбкой поклонился, когда отец Константин, проходя мимо, щедро окропил святой водой его яблоки, да и его самого тоже. Егор и сам не понимал, что это на него нашло сегодня. Всё, что он чувствовал, было так ново и странно для него! Раньше, если бы вдруг такое с ним случилось, он непременно бы рассказал об этом своей жене. Но её больше не было, рассказать тоже было некому.

Выйдя из церкви и сев в машину, Егор недолго думал, что ему делать. Развернувшись, он поехал в сторону кладбища. Он не захватил цветов, как обычно это делал, – сейчас он просто не вспомнил про них. Он шёл по кладбищу, неся в руках корзину освящённых яблок. Одно из них он опустил на могилу, ещё одно съел сам, присев на низенькую голубую скамейку.

– Вот, Ириш, выросли! – прошептал он, и слёзы градом полились у него из глаз. А ведь он ни разу не плакал с того момента, как потерял её. Он вообще никогда не плакал, став взрослым мужчиной. Но сегодня был такой день, когда абсолютно всё в нём было словно совсем другим. И своих слёз он не стеснялся. Словно ребёнка, он обнимал корзину с яблоками и всё удивлялся, почему они раньше казались ему некрасивыми. В ярком и тёплом солнечном свете они были как маленькие солнышки, которые весело подмигивали ему своей розоватой, почти прозрачной кожицей. Слёзы вскоре высохли, но ещё долго он сидел на этой скамейке, греясь на солнце и думая о чём-то своём.

По дороге с кладбища он заехал к сестре и отдал её внукам оставшиеся яблоки. Домой он возвращался уже затемно. Он был голоден, да и спина снова разболелась. Он с наслаждением думал о том, как доест картошку с грибами и ляжет на диван. Он очень устал и больше не вспоминал ни о яблоках и ни о чём, что произошло сегодня.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска