Все люди на Земле отличаются друг от друга – расой, национальностью, возрастом, полом и прочими признаками. Но Господь Иисус Христос, когда придёт время, разделит человечество на правых – агнцев, народ Божий – и левых – проклятых козлищ. Нам дана свободная воля выбирать, готовиться. Это главное дело нашей жизни.

В шестидесятые годы мы пели:

Есть традиция добрая

в комсомольской семье:

Раньше думай о Родине,

а потом о себе.

Что есть Родина? Малая родина – место, где ты родился, где похоронены твои предки, где всё тебе знакомо, близко, любимо. Большая родина – страна, где ты живёшь. И конечно, нормальный человек желает, чтоб его и малая, и большая родина процветали. Ради этого он трудится, понимая, что будет процветать страна – будет процветать и его род. Таких было большинство. Но даже в пору моей молодости были плохиши, которые любили себя больше Родины и родных. Почти все мы хотели служить в Советской армии, не пытаясь откосить от службы. Пришло время, отправился и я в военкомат. Узнав, что мои родители пенсионеры, мне предложили служить в строительных войсках. Сказали: «Получишь специальность, будет зарплата, и ты сможешь помогать родителям. Но не волнуйся, стрелять тоже научат».

Иллююстративное фото: russian7.ru

Учебка у нас была в Нижнем Тагиле. Я попал в роту, где обучали монтажников высоковольтных ЛЭП. В нашей учебной части числилось тысяча двести человек. Там когда-то, до войны, была танковая учебка, а потом её передали нам – будущим энергетикам, в том числе жестянщикам, сварщикам, кабельщикам и так далее. Жили в казармах, где каждый этаж – одна большая комната, в которой помещалось четыреста человек – две роты. Усиленно, до упада, занимались строевой подготовкой, а когда валились без сил, начиналась политическая подготовка. После принятия присяги начало приезжать пополнение из Средней Азии: казахи, киргизы, таджики, узбеки, туркмены, белуджи, курды – многие в халатах и далеко не все понимавшие русский язык. За каждым закрепили нас, месяц отслуживших и познакомившихся с дисциплиной. Мой подопечный был таджиком, которого звали Торэ Сотликов. Он был штангистом, большим, сильным человеком. С ним мы быстро сдружились.

В один из дней меня назначили ротным запевалой. Каждое утро шесть наших рот проходили после развода мимо командира части и я запевал:

Мы как лётчики,

как лётчики крылаты,

Хоть и не летаем

в облаках.

Конечно, это была песня ракетчиков, но про военных монтажников песен не было. Ещё, помню, пел:

Солдатушки,

бравы ребятушки,

Где же ваши деды?

Наши деды —

славные победы,

Вот где наши деды!

Если рота проходила лучше других, давали билеты на спектакли во Дворец культуры «Юбилейный», который был рядом с нашей казармой на улице Фрунзе. Мы по очереди убирали снег вокруг дворца, поэтому нашей части выделялось двадцать билетов на каждый спектакль. Дальнейший поворот в моей судьбе был удивителен. Командир роты капитан Бусыгин отправил меня в школу, где учился его сын, воспитателем продлённого дня. Мне выделили комнату, которая была в моём распоряжении до восьми вечера, пока не приходила пора возвращаться в казарму. Среди прочего я стал в школе режиссёром, поставив «Конармию» по Бабелю, где сам сыграл раненого, перевязанного командира.

Нас, солдат, любили командиры, преподаватели, и мы тоже любили друг друга. Так всё было поставлено, что люди заботились друг о друге, ведь когда служишь не себе, а Родине, становишься лучше. Часть у нас была замечательная, дисциплина повыше, чем у десантников.

В марте 1968-го наш взвод, сорок человек, где половина – русские, половина – других национальностей, срочно перебрасывают в Марийскую АССР, подселив к мабутовцам – так называли части стройбата со слабой дисциплиной. Их было около тысячи человек, в основном прибалты, расстёгнутые, без ремней, своего рода анархисты, которых боялись даже офицеры. Помню, как один из них, расхристанный, отказался уступить дорогу генералу – и ему это сошло с рук. Местные жители подвергались грабежам и изнасилованиям, друг друга прибалты тоже, говорят, не щадили – убивали.

Через час после прибытия нас, включая сержантов, разули, раздели, отняли личные вещи. Свою часть казармы мы отгородили досками, но их не хватило, чтобы сделать сплошную стену. Всю ночь через щели и проёмы в нас летели напильники, горящие факелы и прочая ерунда. Вскоре, однако, мы начали обустраиваться: отгородились окончательно, выставив по двое часовых с карабинами, повесили на окна занавески, организовали свой КВН из четырёх команд по десять человек. Через неделю вернули нам вещи. Мы были дружными как один кулак, а они – каждый сам по себе. Мы были хорошо подготовлены физически, а они не утруждали себя. Мы были сытыми, потому что стали готовить себе сами, не воруя, не отнимая еду друг у друга, – ходить в мабутовскую столовую не могли, настолько там воняло. В общем, смогли поставить себя на твёрдую ногу. Единственно – слушать, как прибалты матерятся, было противно. И тогда мы попросили поселить нас в поле, где поставили две утеплённые палатки: в большой жили, а в маленькой устроили столовую. Задача наша была – протянуть линию ЛЭП в сторону Татарии, и мы её выполнили.

А потом мы служили на космодроме Байконур… Но об этом как-нибудь другой раз, а пока вот о чём хочу сказать. Силой в то время были те, кто верно служил Родине. Силой не только физической, но и моральной. Не все мы были верующими, да и те, кто верил, принадлежал к разным религиям. Но, выполняя заповедь «любите друг друга», мы заработали право на самоуважение. А потом начали побеждать в масштабах страны негодные люди, крамольники, воры, лжецы, любившие только себя, люди безответственные, сделавшие Родину-Мать злой мачехой. Хорошо, у меня была вера, чтобы всё это пережить, был храм, в котором я мог укрыться как в крепости. Хорошим неверующим людям пришлось много тяжелее: они спивались, лишали себя жизни, чувствуя, как побеждает неправда. Так было и будет до конца времён.

Идёт война. Горе тем, кто это не понимает. Всё преодолевают те, кто твёрд в Боге.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска