Женщины в красном

Позвонила мне в середине марта двоюродная сестра Валентина, директор одного из сельских домов культуры на Рязанщине. Должность директорская, а хлопот житейских хоть отбавляй: и на сцене родного ДК поёт, и внука нянчит, и в храме помогает, и к посевному сезону готовится – тёплые дни не за горами. «В руках всё кипит» – это рязанское выражение про неё. «Ох и устала же я сегодня! – говорит Валя. – Ездили в Рязань – пять часов добирались! Дороги-то шикарные, разве что от нашего Царёво до трассы потрепыхались маленько, а дальше – катись себе, почти до самой Рязани дорога гладкая. Только вот “газель” наша ну такая уж неспособая! Восемь лет она отработала, детишек деревенских на учёбу возила, а теперь её нам передали, отделу культуры». Слушая сестру, радовалась её говору. «Неспособая» – разве горожанин, дитя асфальта, может так сказать? Будто о ком-то одушевлённом – о лошадке на колёсах. Катала-катала детей да и состарилась, а надо продолжать трудиться – возить клубных работников, таких же немолодых, как она, с больными ногами и спинами. И везёт потихоньку новых пассажиров, хоть «сбруя» осталась на ней прежней – мигалка и надпись: «Дети».

«В Рязань-то зачем ездили?» – спрашиваю сестру. «На дефиле! – огорошивает ответом. – Показывали наши старинные костюмы на открытии пятого Всероссийского конгресса фольклористов. “Нарядная губерния” – так назвали этот проект с демонстрацией костюмов. А конгресс раз в четыре года в разных городах проходит, и вот дошёл черёд до нашей Рязани».

Вот ведь какое надмирное явление этот конгресс! На человечество за четыре минувших года обрушилось столько бед – а знатоки народного творчества в назначенное время снова собрались вместе обсудить насущные вопросы, будто не замечая, что «мир летит в тартарары». И не онлайн собрались, а вживую. Притом без масок – как раз случилось очередное послабление масочного режима. Есть в этом съезде что-то очень жизнеутверждающее. А может, и не разрушится мир? Постоит ещё по милости Божией?

Слушаю рассказ сестры об открытии конгресса и живо представляю картину: зал полон, по сцене плывут со старинными протяжными песнями рязанские женщины, и одежды их полыхают алым, зелёным, малиновым (года три назад я видела и слышала это великолепие красок и звуков – Рязанский академический народный хор имени Попова приезжал к нам в Сыктывкар). В проходах зрительного зала красным-красно от нарядов съехавшихся со всех концов Рязанщины почитателей старины. Моя сестра Валентина Павлунько и её подруги-односельчанки тоже там стояли, немного волнуясь. Но вот затёкшие в дороге спины распрямились, на лицах улыбки – настал час показать на высоком уровне, как одевались в старину женщины на Руси.

Нарядная делегация из с. Царёво (крайняя справа – В. Д. Павлунько)

«В фойе перед тем нас долго щёлкали фотографы, операторы, – рассказала сестра. – Ведь костюмы “в оригинале”, считай, только у нас были, у царёвцев, они нашему хору ещё в 90-е достались от бабушек из соседнего села Токмаково. Говорю подруге Анне: “Ты поди спроси, куда нас снимают. А то ещё в какой-нибудь срамной журнал попадём!” Она и спрашивает: “А вы куда это нас снимаете?” Оказалось, для Рязанского научно-методического центра. Может, какой ролик потом смонтируют или ещё что».

Не обошлось и без казуса. Незадолго до поездки позвонила Валентине дама из района, сообщила о рекомендациях к участницам дефиле: чтобы были не моложе 30 лет и ростом – не выше 165 см. «Ой, а во мне 169 – значит, не прохожу по параметрам?» «Выходит, так», – вздохнула дама. «Ну и хорошо!» – сказала Валя. К чему лишние волнения? Событие-то порядка нешуточного: из 42 регионов России учёные гости съедутся да из 18 зарубежных стран, даже японцы с французами обещались быть. Об одном беспокоилась: коллеги могут не справиться без неё с облачением. Ведь традиционный костюм рязанский сложный, многослойный, нужно знать, что за чем следует и как надевается, повязывается. Юбка-понёва или сукман, льняная рубаха, сплошь покрытая филигранной вышивкой, поверх неё запон, венчает всё головной убор – повойник, плат… Сама-то Валентина изучила старинный наряд основательно – в молодости выступала на сцене царёвского ДК в костюме нашей бабушки. Как поехали бы женщины на столь представительный форум без «инструктора»? К счастью, вслед за дамой из района позвонил сотрудник местного отдела культуры: «Ну что, Валентина Дмитриевна, как самочувствие? Едешь?» – «Да мне сказали, не подхожу». – «Как не подходишь? Кто тебе такое сказал?! Давай собирайся!» И поехали. И показали миру, какую красоту творили руки наших предшественниц.

Марьи-искусницы

Надо сказать, что в старину наряд каждая женщина шила себе сама, показывая этим, что умеет, чему научилась. Искусной мастерицей была наша с Валей бабушка Анна Петровна. Бережно храним сшитые и вышитые ею вещи. Я-то просто храню да любуюсь вместе с родными, а Валя в свадебном костюме бабушки Анны со сцены пела – и дивился на тот наряд весь честной народ. Ведь если даже повседневная одежда шилась затейливо – с воланами по подолу, да мелкими складочками, да оторочкой красной тканью, то что говорить о свадебном убранстве! А в исполнении и кутюрье от высокой моды не нашёл бы изъяна: стежки мелкие, аккуратные, точно не вручную костюм шили, а строчили на машинке «Зингер». «Респект! – сказал бы он, придирчиво изучив изнанку наряда. – Комар носа не подточит! И с изнанки так же аккуратно, как с лицевой стороны!» Шить девочек учили всерьёз. Бабушка вспоминала, какой был в её детстве «контроль качества»: крёстная трудилась рядом и проверяла её работу, а за каждый неверный стежок за косу трепала и переделывать заставляла.

Вологодчина. Рождественское действо. Фото музея Семенково

Бабушку Анну односельчане звали Оней, Онькой. Тех, кого при крещении нарекли Аннами, полным именем никогда не звали, а звали на деревенский манер Нюрками, и лишь бабушку нашу звали почему-то на особинку – Онькой. И мне это в детстве очень нравилось – ласково звучало. У имени Мария было вариантов больше: чаще, правда, Марии становились Манями, но бывали и Маруси, и Машеньки, а тех, кого недолюбливали за что-то, на деревне звали Манюхами, в особых случаях к недоброй Марии «приклеивалось» прозвище Марусня, с ударением на последнем слоге. Деревенское имя к человеку приставало навечно, как родимое пятно, с ним и провожали в мир иной. А ведь в каждом из производных одного имени видно всеобщее отношение к человеку. Кто его придумывал? Неизвестно. Тоже своего рода фольклор, устное народное творчество.

Спой мне «ранешную» песню

Только вот нет больше той Ивановки, где жила наша добрая бабушка Оня. Триста домов было в ней во времена моего детства. Летними вечерами возвращались с пастбищ стада. Освещённые лучами заходящего солнца, важно ступали коровы; затем облако пыли предвещало приближение кудрявого овечьего стада; наконец, с меканьем бежали домой козы. И каждую скотинку встречали хозяйки – над деревней плыла протяжная разноголосица: «Но-очка, Но-чка!.. Мали-инка, Мали-инка!.. Зо-орька, Зо-орька!..» Текло молочко по вымечку, из вымечка по копытечку, из копытечка во сыру землю… Да и вытекло всё. Жизнь в Ивановке теплится теперь лишь в одном конце, где коротают век три старожилки, три Мани. Бабушкин дом-пятистенок ещё стоит, хоть и обветшал. Мыслями часто возвращаюсь под его крышу. В тот день, например, когда решила я, 17-летняя, записать на кассетный магнитофон старинные песни – совсем как заправский фольклорист. «Ты, бабушка, всё смеёшься над нашим пением, когда мы из клуба с песнями по деревне идём. Говоришь, что поём “как козляты” – в один голос. Вот и покажи, как нужно. А я запишу». И тогда бабушка привела двух немолодых соседок. Сели они на низенькую лавочку и запели на три голоса про Ваньку-ключника – злого разлучника, про потерянное колечко… «Потеряла я колечко, потеряла я любовь…» Вроде бы и грустные слова, но лица женщин были весёлыми. Я потом уже поняла, что возможность попеть «ранешные» песни была для них нечаянной радостью.

А ведь словесное богатство, доставшееся нам от предков, – это ли не драгоценное «колечко»? Потеряем его – и утратим с ним вместе что-то важное, сокровенное: память о себе, любовь к своей земле. Ведь наши национальные гении, начиная с Пушкина, с младенчества заслушивались народными песнями и сказками, росли на них. Потому и пытаются фольклористы и этнографы сберечь то, что ещё не кануло в Лету: ездят в экспедиции, придумывают, как вернуть фольклор в современную жизнь. И ведь получается! Все мы десятки раз пересматривали в Интернете и перекидывали друг другу ролики с рождественскими колядками, которые вдруг запевают парни и девушки где-нибудь в торговом центре или на людной площади. А запущенный в начале прошлого пандемийного 2021 года Центральным домом народного творчества имени Поленова онлайн-проект «Народная культура для школьников»! Длился он с января по март и стал невероятно популярен среди детей, родителей и учителей. Мастер-классы, концерты, лектории, веб-экспедиции, фолк-уроки набрали больше 12 миллионов просмотров!

В рамках проекта Народная культура для школьников (2021 г.) каждую среду проходили фолк-уроки. Фото culture.volgograd.ru

На нынешнем конгрессе в Рязани старинные – «ранешные» – песни тоже звучали. Сестра моя рассказывает: «Перед открытием прогуливались мы в фойе – и слышу вдруг такое пение! Это в концертном зале хор из Милославки (посёлок Милославское Рязанской области – авт.) репетировал песню “Снежки белые пушистые”. Зашла тихонько, послушала. До чего же она у них здорово прозвучала! И татары из соседнего с нашим села Азеево приехали, тоже пели».

Где хранить словесное золото?

Как организаторы ни уговаривали царёвскую делегацию побыть подольше на открытии, послушать выступавших и посмотреть концерт, не удалось удержать. Продефилировав в зале положенные по протоколу пятнадцать минут, женщины поспешили в обратный путь – дома дети, внуки, хозяйство. А я таки «побывала» на открытии V Конгресса фольклористов, просмотрев его в записи в Интернете.

Минутой молчания почтили память ушедших за последние годы коллег – и список их имён, увы, был внушительным. Это и крупный специалист по северному фольклору Марина Никитична Власова (название её последней книги говорит само за себя: «Русский Север: Брошенная земля. Фольклор “несуществующих” деревень»). Это и знаток южнорусского музыкального фольклора Анатолий Николаевич Иванов, и Виктор Аркадиевич Лапин, этномузыколог, исходивший и изъездивший разные уголки Северо-Запада и Русского Севера, и многие другие их коллеги. Светлая память всем, кто потрудился, собирая для потомков словесное золото нашего народа.

Вопрос теперь в том, как это «золото» сохранить. И стоит он довольно остро. Историк и этнограф из Перми, профессор РАН Александр Черных своё выступление посвятил фольклорным архивам. По его словам, за последнее десятилетие (исключая пандемийные годы) наблюдается настоящий экспедиционный бум, сделано огромное количество аудио- и видеозаписей. Но информационные массивы требуют много времени на обработку, и до архивов доходит лишь незначительная часть всего, что собрано на полевых выездах. Посетовал профессор: с 1955 года студенты и преподаватели Пермского гуманитарно-педагогического университета собирали фольклорные материалы на коми-пермяцком языке – но где они? Лишь часть их, возможно, хранится в личных архивах преподавателей. А всё потому, что у многих учреждений попросту нет таких хранилищ.

Вопрос вроде бы сдвигается с места: как сказала на открытии конгресса Тамара Пуртова, директор Центрального дома народного творчества, итогом всеобщей работы и бесконечных обращений во властные структуры стала разработка закона о нематериальном наследии и присвоение 2022-му статуса «Года народной культуры и нематериального наследия народов России».

Дела и надежды

Кроме нерешённой проблемы с народными архивами, есть и другие. Говорили на конгрессе о необходимости поддержать молодых учёных, а также хранителей – учредить звание «Хранитель традиции», приравняв их к ветеранам труда.

В календаре с недавних пор появился День фольклора. Придумано много интересного, пусть и названо заморскими словами: флешмобы и челленджи, вебинары и лектории. Или, например, декады. Декады народного танца, народной песни, народной музыки охватят 46 регионов нашей страны. Но хоть и немало происходит ярких фольклорных событий, главная мечта директора Дома народного творчества – чтобы в школьной программе появился предмет «Основы народной культуры» – ещё далека от воплощения. «Пока это не произойдёт, – сказала Тамара Валентиновна, – так и будем терять поколение за поколением».

От себя скажу: идея замечательная. Помню, у моей дочери одним из любимых в художественной школе был предмет «Фольклор» – профессиональная артистка народного ансамбля учила их весёлым песенкам, прибауткам. Они до сих пор в памяти, хоть и прошло лет двадцать. Народное слово ведь не выцветает.

В заключение своего обращения к коллегам Тамара Пуртова сказала: «Меня только что спросили в фойе: а почему сейчас вдруг возник интерес к народной культуре? Ответила: нет, не сейчас, а в постсоветское время, когда захлестнула нас глобализация, американизация, и это до того надоело людям, что они обратились к чему-то истинному. Мне кажется, процесс возвращения к истокам идёт уже третье десятилетие, и наша с вами задача, чтобы этот процесс не угас».

…А тем временем, пока звучали с высокой трибуны речи, по трассе Рязань – Шацк не спеша ехала «газель» с надписью «Дети» и везла домой уставших за день делегатов конгресса из села Царёво.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска