Призванные в девяностые

О прошлом и настоящем Свято-Тихоновского университета

Нынче осенью у Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета своеобразный юбилей – 30 лет назад в Москве группа священников и мирян начала работу над созданием богословско-катехизаторских курсов, которые затем преобразовались в Богословский институт, а после и в университет. Центры дистанционного образования, в просторечии «филиалы» его, открылись спустя некоторое время во многих городах бывшего Советского Союза. Выпускники Свято-Тихоновских курсов сразу же включились в работу по возрождению православия – и сейчас, спустя десятилетия, приходит осознание, какую огромную роль сыграло то начинание осени 1990-го. Одним из его участников была Ирина Владимировна Щелкачёва, бессменный референт ректора университета.

Ирина Владимировна Щелкачёва

– Ирина Владимировна, получается, будущий православный университет зародился ещё при советской власти?

– Это был особенный момент нашей истории. Вы, наверное, помните, что в начале 1988 года было не вполне понятно, как будут у нас праздновать Тысячелетие Крещения Руси – поднимут ли его на государственный уровень? В итоге отпраздновали очень торжественно, и год закончился тем, что советская власть фактически перестала существовать. Не все тогда сразу поняли, что ситуация в стране кардинально изменилась. Первыми это осознали, пожалуй, те, кто был внутренне свободен. В частности, в Москве была группа молодых священников, которые сразу поняли, что Церковь, наконец, обрела свободу. Им было очевидно, что прежде всего необходимо восстановить в Церкви и вообще в стране христианское образование. Церкви требовались люди, обладающие настоящей христианской культурой, народ жаждал услышать голос Церкви. Тогда всё началось с проведения нескольких лекториев на тему о христианском мировоззрении, о христианской жизни: после выступления на какую-либо христианскую тему слушатели задавали вопросы. Залы, где проводили эти лектории, ломились от народа, вопросов было море. Священники часами отвечали на них, свободно общались с людьми.

– А кто был инициатором?

– Эта группа объединилась вокруг священника Владимира Воробьёва, который и поныне возглавляет университет.

Ректор ПСТГУ протоиерей Владимир Воробьёв

 В этом начинании приняли участие священники Аркадий Шатов (теперь – епископ Пантелеимон), Дмитрий Смирнов, Александр Салтыков, Глеб Каледа, Николай Соколов, Валентин Асмус и другие. Некоторые из них до сих пор читают у нас лекции. Патриарх Алексий поддержал эту инициативу, благословив создание катехизаторских курсов. Незадолго до этого, в июне 1990 года, он был избран Патриархом Московским и всея Руси.

– Вы участвовали с самого начала?

– Да, была секретарём первых богословских курсов.

– То есть всё организовывали?

– Получается, так, но организации-то было немного поначалу: начиналось всё с отдельных лекций в разных аудиториях. Учебников не было, один из слушателей курсов перепечатал свои конспекты лекций на пишущей машинке – они и стали учебным пособием в первую сессию, в мае 1991 года.

В ту пору православное образование было настолько востребованным, что наши курсы росли как на дрожжах – независимо от материального обеспечения, наличия аудиторий, всего, что требуется учебному заведению. Формально наши курсы должны были быть двухгодичными, но они просуществовали всего полтора года, после чего были преобразованы в Богословский институт. Тогда, в 1992 году, у нас было два курса вечерников, переведённых с курсов, плюс мы ещё набрали первый курс на дневное и вечернее отделение.

Конечно, были и проблемы, и определённые опасения. К концу первого учебного года на курсах осталась всего половина слушателей, и руководство наше, когда осенью объявили второй набор, не было уверено, что в Москве найдутся ещё люди с высшим образованием, интересующиеся православием. Сейчас, когда мы имеем уже несколько тысяч выпускников, девять факультетов и два института с 41-й кафедрой и десятью научными подразделениями, эти страхи кажутся наивными. Но ведь всё делалось впервые.

– А где вы занятия проводили?

– Виктор Антонович Садовничий, только что ставший ректором МГУ, разрешил нам бесплатно заниматься в помещениях 1-го Гуманитарного корпуса МГУ. Большинство из наших преподавателей сами прежде учились в МГУ, так что в родных стенах им было удобно. Отец Аркадий Шатов в это время был назначен настоятелем больничного храма при 1-й Градской больнице, он с больницей договорился, и нас пускали заниматься в её помещения. Вскоре и другие наши отцы стали настоятелями, и при их храмах тоже стали проводить занятия. Так что много лет наш институт был рассредоточен по Москве, студенты постоянно перемещались с места на место, и главной заботой было так составить расписание, чтобы они в течение дня хотя бы один раз переезжали, а не два и не три.

– Создаётся впечатление, что ваш университет вырос как бы сам собой. Но были, наверное, и другие движущие силы, помимо энтузиазма? Вашим небесным покровителем стал святитель Тихон, избранный Патриархом на Всероссийском Поместном Соборе 1917–1918 годов. Это подчёркивает преемственность вашего учебного заведения. Минуло 70 лет советской власти и вот вы продолжили то, что тогда прервалось?

– Преемственность, конечно, есть. В первые два десятилетия ХХ века в крупных городах России открывались богословские курсы для мирян, которые давали образование нового типа, несущее в себе духовное просвещение. Таково было веяние времени. Многие из преподавателей тех курсов стали новомучениками и исповедниками Русской Православной Церкви, и пример их, конечно, нас вдохновлял.

– Насколько знаю, ваш институт внёс большую лепту в сбор материалов для канонизации новомучеников. Во всяком случае, когда мы в Интернете искали какие-то сведения о пострадавших, то находили их на сайте вашего института – другого такого полного списка с биографическими данными и фотографиями не было.

– Эту компьютерную базу данных «За Христа пострадавшие» у нас собирали с начала 1990-х. Впоследствии данные оттуда стали основой епархиальных списков новомучеников для канонизации на Юбилейном Соборе 2000 года. Наш ректор, протоиерей Владимир Воробьёв, непосредственно участвовал в подготовке к прославлению Собора новомучеников и исповедников, поскольку входил в Синодальную комиссию по канонизации святых. Нашему Богословскому институту было поручено создание иконы Собора новомучеников. На факультете церковных художеств ПСТГУ, который возглавляет протоиерей Александр Салтыков, была разработана иконография Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской, а иконописцы ПСТГУ написали эту большую икону, которая находится ныне в Храме Христа Спасителя.

Собор Новомучеников и Исповедников Российских за Христа пострадавших явленных и неявленных

Конечно, связь времён существует, и мы это чувствуем. Наш ректор часто напоминает студентам, что в Соборной палате Владимирского храма, в главном здании ПСТГУ (бывшем Московском епархиальном доме, построенном священномучеником митрополитом Владимиром), где у нас теперь проходят торжественные мероприятия, больше века назад проходил Всероссийский Поместный Собор, который восстановил патриаршество и избрал Святейшего Патриарха Тихона.

Главный корпус ПСТГУ, бывший Московский епархиальный дом. Фото: miloserdie.ru

Ещё в 1990-е годы отец Владимир искал здание, где проходил Собор, и… не мог его найти, потому что оно было перестроено до неузнаваемости. Храм в честь святого князя Владимира на втором этаже бывшего епархиального дома нельзя было узнать. Сейчас он восстановлен и в нём вновь совершается молитва. Конечно, для этого потребовались неимоверные усилия. Мы боролись за то, чтобы вернуть этот дом Церкви в течение 20 лет. Прошли тридцать судов. Потом ещё много лет понадобилось для того, чтобы вернуть его облик. А на первом этаже уже при восстановлении дома был устроен храм в честь Патриарха Тихона и отцов Всероссийского Поместного Собора, чьи имена перечислены на мраморных досках у входа в Соборную палату. Так что связь времён восстановлена.

– Можно сказать, вам помогали святые новомученики…

– Безусловно. Помощь шла отовсюду. Когда открылись наши богословско-катехизаторские курсы, были обретены мощи преподобного Серафима Саровского. Занятия курсов проходили в помещениях МВТУ имени Баумана, и дорога от метро пролегала мимо Елоховского собора, где в тот момент находились мощи. Перед занятиями слушатели курсов заходили в собор и прикладывались к ним. Было ясное чувство, что преподобный благословляет нас и наше начинание.

Перенос мощей Серафима Саровского в Елоховский собор. 1991 год

– Вернёмся к нашему времени. Это правда, что ваш университет сыграл решающую роль в том, что богословское образование получило государственное признание? И с недавних пор богослов – это такая же общепризнанная специальность, как математик, историк и так далее?

– Так и должно быть. Богословие всегда было частью высшего образования. Революция у нас это выкорчевала, а за рубежом так остаётся до сих пор – во всех университетах есть богословские факультеты, никто ничего особенного в этом не видит, министр культуры или премьер может иметь богословское образование. Образовательная специальность «Теология» была введена в 1993 году и сначала мыслилась как религиоведение. Наш университет, преодолевая большое сопротивление чиновников, сохранявших советский менталитет, всё-таки добился, чтобы образовательное направление «богословие – теология» получило статус светской дисциплины, но сохранило своё церковно-богословское содержание. Зачем оно нужно в светском образовании? Без церковно-богословских дисциплин невозможно изучать подлинную историю, культуру, искусство. Если при советской власти процветали точные и естественные науки, то гуманитарные потеряли свою основу, которая без христианства немыслима.

– Теперь кандидат богословия – это признанное государством учёная степень?

– Именно так. В ПСТГУ уже защитилось несколько кандидатов, а совсем недавно была защищена и первая докторская диссертация по теологии. Наверное, помните, сколько шума было с первой защитой – протестовали биологи, обвиняли в клерикализации науки. Сегодня это уже выглядит смешно.

– А докторскую кто защитил?

– Профессор нашего университета, протоиерей Олег Давыденков. Тема его диссертации: «Христологическая система умеренного монофизитства и её место в истории византийской богословской мысли». Эта защита прошла уже почти без протестующих. Возразить было нечего, работа написана безупречно – на высшем научном уровне.

– Вы первыми выступили за государственную аттестацию богословия?

– Да, ведь наш университет даёт богословское образование и при этом является светским учебным заведениям – нам, как говорится, сам Бог велел это сделать. После аккредитации нашего университета удалось добиться и аккредитации духовных школ, так что сейчас семинарии имеют право давать дипломы государственного образца, то есть они вошли в государственную образовательную систему. Сама идея сформировалась, была отработана и завоёвана нами, так сказать, в тяжёлых боях.

– Мы видели это со стороны. Помнится, громче всех выступали против учёные из технических вузов, в частности из Бауманки.

– Гуманитариев среди протестующих тоже хватало. В чём тут проблема? При советской власти людям вбили в головы, что объективное научное познание обязательно атеистично. Но атеизм – это такая же религия, только вместо Бога атеисты верят в материю. Они приписывают материи Божественные свойства: вечность, бесконечность, способность к саморазвитию, самозарождение жизни, интеллекта, творческого начала и так далее. Интересно, что учёные из атеистов сами пользуются богословскими наработками. Например, в книжке по этике одного современного философа в главной роли выступает некая вездесущая «мораль». Он понял, что в нравственном богословии всё хорошо соединяется, а в марксистской этике сплошные натяжки – там не даётся ответа на главные вопросы: зачем вообще нужны нравственность и этика, откуда им взяться, какая у них основа. Ленин, например, дал своеобразное определение: «Хорошо то, что полезно пролетариату». Другого основополагающего для этики определения у материалистов нет. Поэтому упомянутый мной автор в своей книжке взял христианское богословие, убрал оттуда Бога и выхолощенные отрывки соединил между собой. Знаменитое высказывание «совесть – это голос Бога в душе человека» он переформулировал таким образом: «совесть – это голос морали в душе человека». Получилось что-то вроде признания нравственного богословия.

Так что среди гуманитариев тоже много атеистов. А что касается естественных, точных, технических наук, я могу сказать, что наш университет создавали как раз математики, физики и технари. Помнится, когда впервые собралась у нас учебная комиссия, мы сами посмеивались. Кто учебные планы составлял? Два выпускника физфака, два – мехмата, два – физтеха и один историк. Конечно, все они серьёзно занимались богословием, но это было уже самообразование.

Так что в начале 1990-х технари были движущей силой. И это объясняется просто. Гуманитарные факультеты в советское время тщательно проверялись идеологически, никакой «поповщины» не допускалось, а в технических вузах на это меньше обращали внимания. И вполне естественно, что ректором нашего гуманитарного университета стал кандидат физико-математических наук, в 1970-1980 годах работавший в Вычислительном центре Академии наук СССР. И многие из нас технари – например, у меня тоже степень кандидата технических наук, потом уже пришлось «добирать» гуманитарное образование как дополнительное.

– В начале 1990-х ваши курсы держались на энтузиазме. Но какие-то средства, наверное, всё равно требовались, тем более когда у вас появились свои помещения?

– Первое время финансирование было чисто символическим – за счёт книжного магазина «Православное слово» на Пятницкой и разовых пожертвований. Наши преподаватели получали минимальную зарплату. Затем нам стали помогать постоянные благотворители. Со временем наряду с бесплатным обучением нам пришлось ввести и платное, как это практикуется в других вузах.

– Платное обучение, наверное, сократило число учащихся?

– Нет, в принципе ничего не изменилось. Хотя в этом году набор оказался меньше прошлогоднего из-за трудностей, связанных с коронавирусной «самоизоляцией».

– Эти коронавирусные ограничения повлияли на учебный процесс?

– Вообще-то почти нет. Если не считать того, что Роспотребнадзор рекомендовал преподавателям старше 65 лет читать лекции дистанционно. И некоторые из наших возрастных профессоров теперь преподают студентам с больших экранов. Организовать это было относительно несложно, поскольку у нас имеется своя платформа дистанционного обучения, на ней работает наш Институт дистанционного образования.

– Из стен вашего университета выходят не только богословы и теологи, но и историки, филологи разных направлений, педагоги, церковные художники, специалисты других областей. Могли бы назвать имена тех, кто успел ярко себя проявить на избранных поприщах?

– Известных личностей, которые были бы у всех на слуху, я, пожалуй, называть не буду. Они у нас есть и трудятся в самых разных сферах, в том числе и в науке, и в СМИ, и в администрациях разного уровня. В Церкви некоторые наши выпускники стали архиереями, есть множество священников. Наши иконописцы сейчас, например, написали иконостас для самого большого православного храма в мире – собора Святого Саввы в Белграде, столице Сербии. Главное, что из наших выпускников создаётся православная среда. У нас огромная география, в своё время наши образовательные центры действовали по всей стране, и теперь наши выпускники преподают в местных епархиальных образовательных центрах. Например, когда наш отец ректор приезжал в Киев, его там как родного встречали, потому что у нас был образовательный центр во Львове и там училось множество священников со всей Украины. Теперь многие из них уже протоиереи и архиереи.

– Наверное, ваша работа заложила и сопротивление нынешнему внутрицерковному расколу?

– Мы надеемся, что есть польза. Образование объединяет, а не разделяет. То же самое в Казахстане, куда мы недавно ездили. В Грузии. Там тоже есть наши выпускники, которые выступают за единство, против тех, кто заинтересован в разделении на своих и чужих.

А на ваш вопрос, каковы результаты нашей образовательной деятельности, – надо собирать информацию, осмысливать. Мы периодически это делаем, но на всё не хватает сил и времени, да и трудно теперь охватить сделанное, это такая махина получилась. Работаем, и слава Богу.

 

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий