30 октября – День памяти жертв политических репрессий

В одной из недавних наших публикаций из уст героини прозвучало горькое замечание: тема репрессий советского времени обществу стала неинтересна, куда больше востребована тема героизма («Откуда не возвертаются», № 836, сентябрь 2019 г.).

В самом деле, именно «героическое» занимает сегодня место той национальной идеи, без которой народу жить невозможно (вспомним хотя бы шествие «Бессмертного полка»). Но ведь героизм рождался не только на полях сражений и в самоотверженном созидательном труде. И за глухими стенами тюрем тоже. Остаться там человеком было очень трудно, но многие, кого коснулись репрессии, смогли это сделать. Те же из них, кто имел светлую веру и не отрёкся от Христа, претерпев до конца, стали нашими небесными заступниками. И Церковь наша ныне окрепла – именно наша, Русская Церковь, – потому что на Небо взошёл целый сонм новомучеников и исповедников, явленных миру и неявленных, но ведомых Богу.

Трудясь в редакции газеты «Вера», мы, пожалуй, чаще других узнаём о людях, чьими усилиями собираются ценные сведения о новомучениках. Их работа никогда не прекращается, становится для них привычной как дыхание. Недавно получила из Санкт-Петербурга сообщение от одного из таких «пожизненных добровольцев», который занимается темой Вятлага: «Прошу молитв о здравии сотрудников архива. Содействие этих людей позволяет восстановить ПАМЯТЬ… Давайте будем усердно молиться: может быть, нам удастся что-нибудь ещё сделать хорошее с помощью Божией». Как можно догадаться, эти архивные сотрудники – из тех, кто поступает согласно духу, а не букве, по мере сил помогая. Ведь не секрет, что получить доступ к архивным делам с каждым годом всё труднее. Ещё десять лет назад митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, на ту пору председатель Синодальной комиссии по канонизации, заявил: «Нам сейчас, конечно, трудно: для нас закрываются государственные архивы, но мы верим, что новомученики востребованы народом, и, несмотря на все трудности, мы нуждаемся в их благодатном окормлении». Слава Богу, за прошедшие 30 лет было кому собирать сведения – день за днём, год за годом.

 «Просто переписывала…»

Если кто-то скажет сыктывкарскому краеведу Анне Георгиевне Малыхиной, что на сегодняшний день в Республике Коми она знает больше всех о репрессированном местном духовенстве, она смущённо отмахнётся: «Что обо мне говорить – я просто переписывала дела…» Внучка священника, Анна Георгиевна первым делом, конечно, в начале 90-х запросила в архиве дела своих репрессированных родственников. Но постепенно ей стали открываться всё новые людские судьбы, трагические истории семей духовенства. Анна Георгиевна начала разыскивать потомков репрессированных батюшек, списываться с ними. Вдохновлённые ею, некоторые внуки и правнуки священнослужителей сами занялись историей своего рода. И все без исключения были благодарны за память об их пострадавших в годину гонений предках. Дорогого стоит получить такое письмо с Севера: «Отец Ваш был очень достойным человеком. Помните ли Вы что-то о нём? Расскажите, пожалуйста…»

Одним из тех, кому написала в начале нулевых Анна Георгиевна, был Павел Фаддеевич Смирнов, ведущий конструктор ЦГАИ имени Жуковского. Его отца, священника Фаддея Смирнова из села Додзь Корткеросского уезда Коми края, расстреляли в 1937-м, спустя четыре года та же горькая участь постигла и маму. Сиротами остались девять детей. Младшим из них и был Павел, родившийся в 1932-м. Письмо от Анны Малыхиной, глубоко взволновавшее его, Павел Фаддеевич получил незадолго до кончины и успел ответить на него.

Десять лет прошло с тех пор, как наша газета рассказала об этой истории («Под ударами богоборцев», № 587, май 2009 г.). И вдруг в августе – звонок от Анны Георгиевны: «На днях из Москвы приезжают потомки отца Фаддея! Хотят побывать на его могиле и в Додзе, где он служил».

Вспомнилось письмо дочери о. Фаддея, Фаины Фаддеевны, строки из которого мы привели в той публикации. Узнав о реабилитации своего отца, в 1989 году она настойчиво посылала запросы в прокуратуру Коми АССР, всё надеясь, что ей сообщат, где был расстрелян и похоронен её отец. «Ни злобы, ни ненависти не имею, – писала Ф.Ф. Терёхина. – Мой отец учил добру и всегда говорил, чтоб не помнили зла, умели прощать, и я следую его советам. Мне уже 80 лет, сестре Александре 79. Просим ускорить установление места его захоронения, чтоб дети могли отдать последний поклон на могиле».

Фаина Фаддеевна ушла из жизни, так и не дождавшись ответа от компетентных органов. Но внуки её всё же исполнили мечту бабушки – летом 2019 года приехали в Сыктывкар, чтобы отдать последний поклон прадеду-священнику на его могиле.

Цветок для памяти

На Тентюковском кладбище, у Поклонного креста на могиле новомучеников, мы и встретились. Отец Фаддей был расстрелян в один день с тринадцатью членами «Священной дружины» – 15 сентября 1937 года – и, вероятнее всего, был похоронен в одной могиле с ними.

День выдался тихим и прохладным. Над кронами старых берёз сплошным фронтом шли облака, всё не решаясь пролиться на нас дождём. Панихида скоро начнётся, и пока игумен Игнатий (Бакаев) облачается, а сын его Денис разжигает кадило, люди знакомятся, негромко переговариваются. Правнучки отца Фаддея Ирина и Нина, праправнук Алексей и супруг Ирины Владимир внимательно смотрят и слушают – для них сейчас важна любая деталь, ведь это будет помниться всю жизнь. Нина Владимировна держит в руках фотопортрет своего прадеда, и я замечаю, как все трое похожи на него: то ли тёмными глазами и разлётом бровей, то ли внимательным взглядом – неуловимыми чертами, общими для предста вителей одного рода.

Годы смерти на могильных крестах, стоящих рядом, – тридцатые, сороковые… А сколько здесь лежит народу, одному Богу известно.

– Тут многие могилы – репрессированных, – говорит женщина в лиловом платочке, Юлия Лагутенко. – Мы с учениками здесь часто бывали.

– Вы учитель? – обращаюсь к ней.

– Работала учителем истории. Видите, красные цветы воткнуты в землю? Вон, вот там и там ещё… Так мы отмечали захоронения репрессированных. Для памяти.

Юлия подводит меня к одному из них, отмеченному искусственной красной гвоздикой.

– Однажды я обратила внимание, что эта могила широкая, как кровать, сдвоенная, – говорит она почти шёпотом. – Поставила два цветка, чтобы отметить её. Потом ведь можно не найти, могилы тут утопанные, неприметные. У Тамары Пантелеимоновны, крестницы Александры Ивановны Дёминой – той, что в те годы хоронила новомучеников, – спросила, не репрессированные ли лежат в этой могиле. И она подтвердила: да, и там их много. Вот встаньте сюда. Чувствуете? Здесь земля проваливается. Такое есть ещё в Кылтовском монастыре, где ров расстрельный…

Земляника краснеет на могилах

– Вот ещё захоронения 1930-х… Вот 39-й – видите, столбик? Он уже разрушился, и крестик отвалился и сгнил. В прошлом году ещё видны были буквы. Вот 33-й год… А как их казнили здесь: ямы копали сами приговорённые, их расстреливали, они падали и никто их не закапывал. Поэтому извлечь их не так было сложно. В лучшем случае, закидывали ветками, в худшем – так оставляли.

Александра Ивановна дружила со всеми верующими, похороненными здесь, и тела их она забирала, и за могилами потом смотрела…

– А сама она похоронена подальше, – вступает в разговор Юлия Васильевна Сорвачёва. На Тентюковском кладбище лежат её родители, брат, сын Игорь… (о поэте Игоре Вавилове «Вера» рассказывала в публикации «Непоправимость бытия», № 766, декабрь 2016 г.). – Могилка Александры Ивановны очень аккуратненькая стала. Ну, конечно, ограду давно не красили, но хотя бы крест есть. День-то какой сегодня погожий! Может, походим, попытаемся найти?..

«Святые новомученики и исповедники Церкви Русской, в земле Коми просиявшие, молите Бога о нас!..» – раздаются посреди старого кладбища слова молебна.

И будто просветлели у всех лица. Пока не начали служить молебен, словно лежала на них тень от того страшного, что происходило в этом месте десятки лет назад. А после молитвы все почувствовали облегчение и даже радость. Как и поётся в тропаре новомученикам: «Днесь радостно ликует Церковь Русская, яко мати чада, прославляющи новомученики и исповедники своя». И игумен Игнатий сказал слово о радости. И родственники отца Фаддея улыбаются, прикладываются к кресту. Мы тоже.

На обратной дороге я спросила Нину Владимировну о том, как хранится в их семье память о прадеде-священнике. И, слушая её, снова отметила про себя, как радостно преобразился человек – будто с пасхальной службы идёт.

– Трепетное для нас всё такое… Святое здесь место. А ведь много лет что-то мешало нам сюда приехать, – начала рассказ Нина Владимировна. – Отправной момент был – письмо Анны Георгиевны. Она созвонилась с одной нашей родственницей, Анна Васильевна, так её зовут, передала нам этот разговор, и сразу появилось желание поехать. Но… дети маленькие были, да и как спланировать, на чём добираться… У меня вскоре после этого трагедия случилась. Погибла младшая дочь. Переходила железнодорожные пути и не услышала приближавшегося поезда. Но знаете… Мой папа умер на пасхальной неделе, и дочь погибла на Пасху. Это состояние трудно передать. Я понимала: значит, так лучше, Господь взял. Этот голос внутри меня был. Ирочка, сестра, говорила, мол, посмотри: папа, Верочка – это отец Фаддей их собирает, как птица собирает под свои крылья. Он же там, у Божьего Престола…

– Ну вот, пока мы оправились после несчастья, на пенсию вышли… – продолжает Нина Владимировна. – Наконец, решились: едем. А куда? Могилу стали искать в Интернете. Наша бабушка, Фаина Фаддеевна, когда-то писала запросы, но ответов не получила. И вдруг недавно – информация о захоронениях «Священной дружины». Мы чувствуем: он здесь похоронен. Эта связь – она есть!

– Поскольку отец Фаддей проходил не по этому делу, то его в списке имён на кресте нет, но с большой вероятностью можно утверждать, что он тоже здесь похоронен, как расстрелянный в тот же день, – вторит ей племянник Алексей Науменков.

– Мы молимся ему, у нас фотография его всегда перед глазами, – продолжает Нина Владимировна. – Поэтому, я думаю, он нас должен встретить. Когда-то мы с дочкой – она тогда маленькая ещё была – читали книгу Юлии Вознесенской «Мои посмертные приключения». Героиня там разбивается, и её встречает дед-священник. Помню, я сказала тогда: «Верочка, вот так и будет. Ты только не плачь: прадедушка нас встретит и всё будет хорошо». Зачем-то эта книга попала к нам, и там был описан сюжет, как святой предок встречает, за руку берёт. Видимо, подсказки о т т у д а приходят. Как вот сейчас отец Игнатий сказал, надо готовиться к этой встрече, и тогда всё земное отходит на второй план. Всё можно пережить, все несчастья.

Когда-то зацепила одна мысль, высказанная протоиереем Владимиром Силовьевым: «Сегодня многие могут повесить в святом углу фотографию своего дедушки и молиться ему». Так и есть. Взволнованный рассказ родных отца Фаддея Смирнова именно об этом.

Анна Георгиевна Малыхина знакомит Нину Терёхину с новыми материалами о мучениках

– Где вы уже успели побывать? – спрашиваю Нину Владимировну.

– В Вологду когда-то ездили, – отвечает она. – По дороге отмечали: вот здесь ступал отец Фаддей, тут он учился в духовной семинарии. Издали приближались мы к нему – видимо, ещё не были достойны этой встречи. А завтра хотели бы побывать в селе, где он служил. И после этого не страшно уже ничего…

Три кедровые шишки

Храм Святых апостолов Петра и Павла в селе Додзь мы не сразу нашли – он небольшой, а под сенью высоких кедров кажется и вовсе игрушечным. «Лет восемь назад мы эти три кедра посадили, а вон как вытянулись! – с улыбкой говорит о. Василий Арсений, настоятель храма. – В прошлом году уже было три шишки! А на одном из них ястреб гнездо свил – вон там, видите?» Холодный ветер раскачивает деревья, и невидимое глазу ястребиное гнездо плывёт, точно лодка по бурному зелёному морю.

Церковь в Додзе возвели недавно. И именно на месте прежнего храма, где служил иерей Фаддей Смирнов. Казалось бы, что тут странного? Но история, оказывается, необычная.

– Прежний храм в Додзе был большим, – рассказывает о. Василий. – Прихожане его пытались спасти, собирали на ремонт, писали обращения. Но ничего не помогло – в начале 70-х церковь Петра и Павла была распилена на дрова.

Таким был Петропавловский храм в с. Додзь. Фото 1960-х гг.

Когда в 2002 году задумали строить новый храм и стали искать место под него, всё ходили по селу, думали… Администрация предлагала разные участки, а мы не могли определиться. Из местных прихожан никто не знал, где прежде стоял храм. Наконец решили здесь строить. И вот окончательно определились с местом, убрали деревья, владыка Питирим освятил место… И тут проходят мимо пенсионеры, вспоминают: «Да, здесь был храм!» Потом пришли женщины помоложе, сказали: «Мы тут играли, в старом храме». И тогда стало понятно, что большие камни, лежавшие тут, от фундамента прежней церкви. Потом нашли и осколок от разбитого колокола…

Отец Василий показывает Ирине Фёдоровой обломки колокола с храма, где служил её прадед

Новый храм хоть и выглядит снаружи маленьким, внутри просторно, бревенчатые стены отливают мёдом. На подоконнике – фотографии отца Фаддея. Чувствуется, что его здесь почитают. После литургии отец настоятель сказал о своём предшественнике простую и сердечную проповедь:

– Сейчас в мороз можно включить отопление – только нажать на кнопку, датчики сработают и к твоему приходу в храме тепло. А тогда батюшки служили разве в таких условиях? Да ещё гонения были… а надо содержать и семью. Когда умерла супруга у отца Фаддея, шестеро детей осталось у него на руках. Деревня Додзь маленькая, храм был слишком большим для неё, и все старались батюшке помогать. Но время трудное было. Вот из Кирова получили бумагу – ответ на наш запрос об отце Фаддее. Но тут практически ничего нового. Если кто что узнает о нашем священнике, приносите. Может, когда-то и откроется новое. Недавно в одной из церквей – помните? – во время ремонта нашли в стене тысячи крестиков и медальонов с ликом Божией Матери. Упрятали их, потому что время такое было.

«Может, когда-то откроется новое», – сказал батюшка. А открылось – сразу после его слов: на руки слегка опешившему отцу Василию легла написанная по всем правилам икона священномученика Фаддея.

Её преподнесла правнучка о. Фаддея Ирина Фёдорова, сказав, что батюшка прославлен в сонме новомучеников и что этот образ, написанный в Москве, должен находиться здесь, в Додзе, на месте последнего служения их прадеда. Отец Василий с благоговением принял икону, приложился к ней сам и передал алтарнику Антону, а тот тут же препроводил её на пустующий аналой.

Настоятель храма с благоговением принял дар – икону священномученика Фаддея

Моментально к образу выстроилась небольшая очередь. Это произошло как-то очень красиво и естественно, и было отчётливое чувство, что присутствуешь при выдающемся событии.

За трапезой завязался живой разговор: гости стали расспрашивать о. Василия, откуда он родом, где приходилось служить. Оказалось, батюшка молдаванин.

– Раньше молдавский леспромхоз здесь был, зимой на моей родине нечего делать – виноград, фрукты собрали и сиди отдыхай. Один год приехал в Коми – понравилось, потом ещё раз приехал – и матушку встретил здесь. Коми народ – вот он (все смеются, глядя на милые курносые лица матушки и её сестры, похожие как две капли воды). Как будто родные места здесь мне. Заберусь в глухомань какую-нибудь – Господи, словно был здесь когда-то, место такое знакомое… И храм особенный. Служу – и всё кажется, будто кто-то невидимый мне помогает.

Снова мы говорим о новомучениках, о том, что из нашей епархии поданы были на комиссию по канонизации списки из 50 имён, но прославлены лишь 17 человек.

– Всех, которые были расстреляны, надо канонизировать! – убеждён отец Василий.

– Да, – поддерживает его Нина Владимировна. – Такой кончиной, кровью, смываются прегрешения, если какие-то и были. По крайней мере, я так думаю.

– А больше никак! – горячо подхватывает батюшка. – Вот наш отец Фаддей: уже и храм закрыли, а он продолжал с людьми общаться, ходил помогал. Вину свою не признал…

Этот разговор происходил в августе, а ровно через месяц новомучеников, в земле Коми просиявших и поимённо прославленных, стало вдвое больше. Да, в этом списке снова нет имени о. Фаддея Смирнова, доброго пастыря из села Додзь, принявшего мученическую кончину от рук безбожников. Но Господь знает Своих святых. Соборное прославление безымянных мучеников совершалось с древности, совершается и теперь. Число поимённо прославленных новомучеников приближается ныне к 2000 человек, но пострадало ведь несоизмеримо больше! Вот потому и прославила на юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года Церковь целый сонм новомучеников с мудрой формулировкой: «явленных и неявленных, но ведомых Богу».

Не счесть духовных сокровищ у Церкви. Мученики-первохристиане и наши новомученики – они, по слову святителя Иоанна Златоуста, как старые и новые жемчужины в вечной сокровищнице Церкви. «Но одна красота у всех. Не увядает цвет их, не пропадает от времени… И вы ищите мужества, благочестия душевного, веры непоколебимой, ревности окрылённой и горячей».

Проводить гостей отец Василий вышел за ворота храма. Было видно, что ему жаль расставаться с ними, и он долго стоял на ветру в одном подряснике, прощаясь и благословляя в путь.

– Простудитесь, батюшка! – забеспокоились сёстры Нина с Ириной.

– Ничего-ничего, я привычный. Хорошо, что дождя нет сегодня, а до этого так и лило… – отвечал он.

«Додзь» созвучно с «дождь» – вот и лило. Впрочем, это лето везде было на редкость дождливым, за исключением нескольких дней.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска