Николай РАЗМЫСЛОВ

Сказать честно, не люблю ходить в городские храмы на великие двунадесятые праздники. На Рождество Христово, Крещение Господне, Вербное воскресенье, Светлое Христово Воскресение стараюсь уехать из города и встретить праздник в Серафимовском храме деревни Морово или в Свято-Троицкой церкви села Слудка. Там нет этого гула, давки, столпотворения. Спокойно, богобоязненно, чинно, как и подобает в такие торжественные дни.

Но в то Рождество хорошая знакомая Валентина Никитична Юрецкая (ныне уже покойная) попросила меня подвезти её на ночное богослужение в Свято-Вознесенский храм. Богослужение началось в 23.30. Я, как и полагается мужчинам, хотел отстоять службу на правой стороне храма, но напирающая сзади толпа потихоньку оттеснила меня на левую половину. С Валентиной Никитичной мы оказались напротив иконы Богородицы, возле трёх подсвечников. Маленькая старушка явно не успевала следить за ними. В большом подсвечнике я насчитал 51 формочку-держатель для свечей. Все они были заняты. Свечи ставили второпях, некоторые делали это впервые; свечки наклонялись друг к другу, от этого плавились, сгибались. Люди, работая локтями, желали лично поставить жертву Богу «во здравие». Видя, что все места на подсвечнике заняты, начинали роптать, возмущаться, мол, даже свечку поставить некуда.

В таких случаях работницы храма убирают даже наполовину сгоревшие свечи, освобождая места для новых, и складывают их в железные ящички. Впоследствии, когда народ схлынет и желающих поставить свечки будет не так много, женщины достают из ящичка наполовину прогоревшие огарки и вновь их зажигают.

Старушка попросила Валентину Никитичну приглядеть за одним из подсвечников и, при возможности, освобождать места для свечей. Валентина Никитична, в свою очередь, «прикрепила» меня к третьему.

Уже прошло повечерие, на котором прозвучали пророчества, псалмы. Уже хор пропел «С нами Бог, разумейте, языцы…». Священник освятил хлеб, елей, пшеницу и вино.

Всенощное бдение закончилось. Когда священник возгласил: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа» – и началась праздничная литургия, я задул очередной огарок и положил его в ящик. И тут возле уха прогремело: «Ты чё мою свечку потушил и выбросил?!» Оглянувшись, возле себя увидел невысокого, но плотного мужчину. В лихие 90-е сказали бы, что это «новый русский». Дорогая короткая кожаная дублёнка расстёгнута, из-под неё выглядывает чёрная, с черепами, футболка. На толстой шее – золотая цепь в палец толщиной и крест немногим меньше, чем у ведущего службу отца Сергия.

– Ты чё потушил мою свечку? – уже чуть тише, но угрожающе прошипел мужчина. – Давай обратно ставь на место…

– Зачем? – спрашиваю.

– Чё, не понял? Она должна сгореть полностью!

– Зачем? – опять спрашиваю.

– Чё, тупой?! Все мои грехи должны полностью сгореть!

Я не стал ему ничего объяснять в том плане, что приход человека в храм, покупка свечей уже как-то, возможно, ТАМ зачтутся. Вместо этого я поднял из ящичка первый попавшийся огарок, зажёг от другой свечки и поставил в гнёздышко на подсвечнике.

Мужчина недоверчиво спросил:

– А это моя свечка?

– Конечно, – отвечаю. – Вон она сверху лежала, ещё тёплая…

Он удовлетворённо кивнул и добавил:

– Ты смотри, чтоб до конца прогорела…

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска