19 июня на 72-м году жизни в Санкт-Петербургской клинике отошла ко Господу мантийная монахиня Ново-Леушинского монастыря матушка Есфирь. Многие помнят её как Елену Романовну Стрельникову.

Монахиня Есфирь (Стрельникова)

Вспоминаю нашу встречу на ступеньках лестницы внутри Вологодского епархиального управления. Лестница была светлой, Елена Романовна тоже была в светлом, и свет исходил от неё самой. Она была лёгкой, жизнерадостной, но толика горечи в её голосе тогда всё-таки присутствовала. Дело в том, что незадолго до нашей встречи Елене Стрельниковой пришлось выбирать между верой и любимым делом.

В 1982 году они с сыном Михаилом (ныне он протоиерей, настоятель храма Адриана и Наталии в С.-Петербурге) оставили Ленинград, чтобы посвятить себя Музею фресок Дионисия в Ферапонтово, там Елена крестилась. Она не скрывала своей веры, принимала бесчисленное множество гостей, влюбляя их в Ферапонтову обитель. Одним из плодов этого гостеприимства стала её душевная, радостная книга «Ферапонтовские посиделки» (фрагмент из неё читайте в «Вертограде»). Стрельникова была подвижницей в самом точном смысле этого слова. Но в середине 90-х годов ей пришлось уйти с любимой работы. Об этом мы с ней в основном и беседовали в ту встречу.

«В музеях работают единомышленники, – волнуясь, говорила Елена Романовна. – Так получилось, что православная часть сотрудников потерпела поражение и в Кириллове, и в Ферапонтово. К решению уйти я пришла после того, как неправда существования музея в стенах монастыря стала для меня невыносима. С одной стороны, всё бережно сохраняется, за это великое спасибо, с другой… Есть искушение всё довести до абсурда – хранение подменить консервацией, отсечь тех людей, которые видят в иконах не единицы хранения, а святыни. А ведь эти росписи – эталон древнерусской иконописи, высшая точка её расцвета. Для современного иконописца это школа, образец, которому нет аналогов… Потому и появляются у нас плохие иконы, что образцы можно увидеть лишь на репродукциях».

С огромным трудом ей и другим православным сотрудникам музея удалось выпросить у руководства надвратную церковку, чтобы там проводилась литургия. Елена Романовна много потрудилась над прославлением кирилловских новомучеников (Кирилло-Белозерский монастырь находится недалеко от Ферапонтово). Тогда же, в 90-е, она стала активно бороться за возрождение в Ферапонтово женского монастыря, уже собрала все документы, кроме одного – благословения Вологодского правящего архиерея Максимилиана. А потом монастырь признали памятником ЮНЕСКО и ситуация изменилась.

Уже много лет назад Елена получила благословение духовника о. Павла на монашество, но всё не решалась. В ноябре 2015 года наконец решилась переехать в Ново-Леушинский монастырь, где в последние годы за ней ухаживали сёстры обители. Это может выглядеть случайным – ну, получилось так, что нынешняя настоятельница монастыря в Мяксе м. Кирилла была её давней подругой. Но случайностей не бывает: можно вспомнить, что в начале ХХ века именно леушинская игуменья Таисия инициировала возобновление Ферапонтова монастыря, а леушанки были первыми его насельницами.

А в январе 2016-го она приняла постриг. И Елену первоначально предполагалось постричь с именем Ферапонта… Несмотря на прогрессирующую болезнь Альцгеймера, она до последнего пела в хоре, как и в Ферапонтово на приходе в своё время, наизусть помня литургию.

Удивительно, но матушка Есфирь словно дожидалась, прежде чем покинуть нас, когда, наконец, возникнет какая-то определённость с Ферапонтовым монастырём. И как раз в начале июня музей и Вологодская епархия окончательно договорились о том, как будут они сосуществовать и сотрудничать в Ферапонтово. В частности, Богородице-Рождественскому монастырю (правда, мужскому, а не женскому, как надеялась Елена) перейдёт здание Казённой палаты… Сбылась мечта всей её жизни.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска