23 Февраля – день защитника отечества

«За фотки спасибо, скопирую себе, хоть они и неуставные. Ну духи, что творят!» – ответил я на письмо своего сокурсника, к которому были прикреплены фотографии с военных сборов 1988 года. Эти снимки мне, старому солдафону, и вправду как серпом… Ну кто так с оружием обращается?! Один из «духов» автомат над головой крутит, другой наизготовку взял, поди, ещё и затвор передёрнул. Все они не служили в армии, присягу только на сборах приняли после четвёртого курса университета, вот и балуются.

Переписка наша завязалась перед 23 февраля, который мы ежегодно по старинке отмечаем как День Советской армии и Военно-морского флота. А что, право имеем. Мы кому присягали? Советскому народу. И эту Присягу, что интересно, никто не отменял. После развала СССР во всех отделившихся республиках офицеры заново присягали новообразованным государствам, но только не в России. В нашей Конституции записано: «Российская Федерация является правопреемником Союза ССР». Это признано во всём мире: РФ сохранила за собой место СССР в Совете Безопасности ООН, а также его внешние долги, последние из которых были выплачены в 2017 году. Соответственно, и внутренние обязательства остались в силе. Да и вообще, Присяга должна приниматься только один раз – некоей «процедуры снятия Присяги» не существует в природе, а есть только предательство. В этом смысле у нас, россиян, всё чисто – наши офицеры, служившие в СССР, второй раз не присягали.

Смотрю на фото самодельной поздравительной открытки: из какой-то газеты вырезан снимок присяги солдата и туда вклеено лицо моего сокурсника. Подписано: «Есть стать в строй! Игорь, с честью неси высокое звание солдата». Это ему в письме прислали тогда родственники. Такой наивный коллаж-поздравление. Но от чистого сердца, ведь к армии тогда относились очень серьёзно. Помню, как меня мать провожала на срочную службу. Если бы я попытался «откосить», то, наверное, прокляла бы. Это же позор – в армию не пойти. Сейчас могут сказать: ну, тогда войны не было, поэтому другое отношение. Нет, война и тогда была – призывался я в 1980-м, и на сборном пункте отбирали ребят для службы в Афганистане. Мой однокашник там погиб. И я туда лишь случайно не попал.

Изменилась ли армия с тех пор? В принципе, нет – те же русские офицеры. Но что-то было своё, особенное в советское время. Вспоминаю те военные сборы 1988 года. Меня, как сержанта запаса, назначили замкомвзвода – командовать своими же сокурсниками. Поэтому в караулы сам не ходил, только проверял посты. И вот запись из дневника той поры:

«Караульное помещение. Все предметы здесь пронумерованы инвентарными номерами. Всё аккуратно, а значит, красиво. На стуле сидит Парфёныч – бывший афганец и бывший капитан, разжалованный в старлеи за то, что дал в морду кому-то из штабных. Это мой командир взвода. Мы вдвоём чистим оружие – он свой пистолет Макарова, а я автоматы из ружейки. Он грузно сидит, колени расставив, без ремня, с расстёгнутым воротником… и как-то отстранённо смотрит, будто исчез он, пропал из этой комнатухи… Особая минута тишины. У меня в руках два Калашника, верчу ими:

– А что если взять и связать их вместе? Убойность увеличится в два раза.

– Э-э… что?

Пахнет войлоком, гуталином и чем-то ещё особенным – караульным. Словно очнувшись, капитан продолжает чистить свой “Макаров” и напевает под нос голосом Боярского: “И никуда, никуда мне не деться от этого…”

А ведь он женатый, у него есть дом, жена его ждёт, он может свободно выходить за ворота части. Но днюет и ночует в казарме, а сейчас вот в карауле. Таким же был мой комроты Ахунов в армии, с полигонов не вылезал. Почему им “не деться от этого”?».

Эти офицеры служили не по контракту, они были частью армии. И могли сказать: «Армия – это я». Вот поэтому «никуда не деться».

Ну а мы на сборах только номер отбывали. Смотрю на фотографию: пятеро охламонов-студентов, недавних школьников. Сейчас-то они солидные люди, один даже большой начальник в каком-то департаменте в Москве. Ну, он и тогда был человеком правильным. Стоял на посту, увидел дембеля, у которого под колючей проволокой в кустах была лежанка с матрацем устроена: «Стой, кто идёт!» Дембель у виска покрутил: «Ты чё, зёма?» «Стой, стрелять буду!» И затвор передёрнул. Боец сразу ретировался: «Студент! Этот может и вправду пальнуть!» А потом «студент» гвоздём выковыривал патрон из патронника, чтобы командиры не узнали. Лишь спустя много лет он рассказал про это ЧП.

Странно вот так, спустя три десятилетия, выяснять подробности.

«Ты же меня очко чистить послал, помнишь? Своего товарища, сокурсника!» – пишет мне Игорь. И я в переписке оправдываюсь, мол, там была армия, такие законы.

«А я и не чистил! – отвечает. – Там, в нашем полевом лагере, на забетонированной площадке было два очка. Дали мне штыковую лопату, нотацию прочитали, а потом лопату забрали и я вернулся в расположение. На всю жизнь запомнил, что очко чистить легко и просто. Да и вообще, ничего инфернального в этом не вижу. Никто дома уборку туалета не считает чем-то особенным. Никаких тебе инфернальных глубин».

«А за что наряд тогда получил? – пытаюсь вспомнить. – Помнится, твоя очередь была пробраться за пределы лагеря – в чепок за молоком, а ты начальству попался».

«Да, это был начальник сборов Муллер, который только что вернулся из Сирии и, недовольный расслабоном в части, всё хотел кого-нибудь отправить на гауптическую вахту. Когда он застукал меня с бидончиком в руке, то сказал крылатую фразу: “Неуставной бидон должен быть уничтожен”».

К чему сейчас вспоминать эти подробности? Без них не понять последующие события. После сборов нам присвоили звания лейтенантов. Хотя какие из нас лейтенанты? Тем более из тех, кто и в армии-то не служил. Игорь вообще был человеком не армейским, что в разном проявлялось: и при метании учебных гранат, и на стрельбище. Ну какой из него солдат? А тут – офицер.

Окончили мы университет, разъехались кто куда. В августе 1991 года Игорь жил и работал в Ашхабаде. Узнав, что в Москве случился государственный переворот и Советский Союз собираются разрушить, он собрал вещи в рюкзачок и пошёл в военкомат. Там было пусто, только бумажки на полу валялись. Военкомы сбежали. А как же Присяга?! «Я клянусь… до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству… Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа».

Игорь выполнил Присягу – пришёл защищать своё государство. Кто в тот момент оказался солдатом, так это именно он.

Вот такая поучительная история – о том, что нас делает солдатами. И в завершение. Единственный из нашего учебного взвода, кто стал потом священником, тоже он. Теперь я, бывший командир, обращаюсь к нему: «Отче…» И он благословляет при встрече. А нынче в переписке вспомнили былое. Спустя десятилетия смотрю на фото – и сколь серьёзно звучат слова на самодельной открытке: «С честью неси высокое звание солдата»..

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска