Мирослав ГРИШИН

От пожара, от потопа и от злой жены, Боже, сохрани!

Русская пословица

Рис. Елены Григорян

 Вячеслав переделал все дела, сел, укрывшись от ветра, на первом весеннем солнышке, взял в руки книгу с житиями святых и погрузился в сладостное чтение. Для его жены это самое ненавистное, когда муж книжки Божественные читает или, что ещё хуже, Богу молится. Тут уж лукавый так её разжигает, что плюнь – зашипит, как утюг.

– Так! Ты опять у меня бездельем маешься, – начала жена, – не видишь будто бы, что у нас прошлогодним бурьяном весь огород зарос. Надо его пожечь, чтобы к посевам у нас всё чистенько было.

А надобно сказать, что зима была малоснежной и уже ранней весной вся жухлая прошлогодняя трава была как порох. Жители деревни, опасаясь пожаров, опахали деревню плугом, запасали воду в бочках и ставках, чтобы не погореть. Поэтому Вячеславу показалось безумием – жечь прошлогоднюю траву в такую сушь. Да делать нечего. Жена уж если что сатанинское измыслила, не отстанет. Уж если что не по ней – запилит до смерти. Вячеслав отложил книгу, взял спички и пошёл на огород палить сухую траву.

Он принёс для тушения огня несколько вёдер воды, две большие наполненные лейки, лопату, грабли и, убедившись, что ветра нет, тяжело вздохнув, поджёг траву. Сначала всё шло хорошо: небольшой участок горящей травы был под полным контролем – затушить его водой можно было в любой момент. Вячеслав думал, что и дальше так хорошо пойдёт. Но вышло всё иначе…

В какой-то момент из-за поднявшегося свежего ветерка пламя резко вспыхнуло и стало разрастаться во все стороны. Поначалу казалось, что огонь можно притушить и опять сделать его маленьким, управляемым, ничего не значащим костерком. Но когда пламя поднялось в рост человека и с гудением, треском пошло на деревню, стало не до шуток.

В небо поднялся густой дым, и горячий воздух по ветру понёс к деревянным домам угольки прошлогодних стеблей и раскалённый пепел. Была суббота, день праздный, и со всех сторон к пожару на подмогу Вячеславу побежали люди. Ситуация стала критической: уже задымились, загорелись деревянные жерди забора и огонь был готов перекинуться на соседский участок. Люди выстроились в очередь и передавали по цепи вёдра: в одну сторону шли пустые, а в другую – наполненные водой из пожарного озерца. Мужчины под командой дяди Васи тушили огонь лопатами и подручными средствами, не давая ему перескочить прошлогодние межи. И кажется, у них стало получаться.

Но вдруг огонь, соединившись с нежданно пришедшими к нему на помощь порывами сильного ветра, резко возрос и ещё выше стал взметать ярость своего пламени.

Люди стали выбиваться из сил. Многие в этой борьбе получили ожоги. Сделалось ясно, что человеческими силами этот пожар не загасить, и в души огнеборцев проникло отчаяние – пламя придвигалось к деревне, где беззащитными стояли их деревянные дома. Люди с боем отступали – противостояние было неравным: беснующийся огонь был слишком силён и быстро пожирал всё на своём пути, угрожая самой жизни тушителей. Вдруг ветер сделался ураганным, и огонь перерос в разлившуюся, жутко пылающую реку. И вот уже море, нет, целый бушующий океан, расплёскивая свои огненные валы, неумолимо и быстро двинулся к деревне.

Хуже всех было Вячеславу. В какой-то момент ему показалось, что всё случившееся он видит как бы со стороны, что это не с ним происходит.

Да! Верно! Это дурной сон, ночной кошмар, он должен заставить себя немедленно проснуться.

Но какой там сон?! Он получил ожоги, сжёг брови и ресницы, подпалил бороду, ужас происходящего болью пронзал ему сердце: «Это я виноват! Это я всему виной! Это случилось из-за меня! Люди пострадают, дома их сгорят».

И тут же лукавый ум нашёл себе оправдание: «Да, я виноват, но виноват лишь частично. Я лишь исполнитель. Это жена моя сказала мне жечь траву». Но тут же вспомнил праотца Адама в раю, когда тот на вопрос Господа о запретном плоде всю ответственность переложил на жену свою Еву – «это та, которую Ты мне дал» – и вроде как Бога обвинил: не было бы Евы, не было бы проблемы.

Прямодушный характер не дал Вячеславу пойти по пути Адама и согрешить.

«Я мужчина, я хозяин и отвечу за всё! – сказал он себе. – Я виноват, Господи, прости меня. Только сделай так, чтобы люди из-за меня не пострадали! Не дай сгореть нашей деревне!»

Странное дело – неожиданно ураганный ветер стал тише, а затем и вовсе пал. Беснующийся огонь стал слабее и ровнее гореть. Затем языки пламени стали ниже, и вот почти они уж совсем приникли к земле.

Наступила оглушающая тишина…

В наступившем молчании из-за леса быстро выползала иссиня-чёрная туча, словно огромный синяк на бело-голубом теле неба. От неё повеяло льдом, на людей дыхнуло могильным холодом. Огнеборцы забыли про пожар и, запрокинув головы, в оцепенении смотрели на величественное небо – страшное, как гнев Бога. В ватной тиши жуткая клубящаяся туча надвинулась и целиком навалилась на деревню. Ударил дождь, да такой сильный, плотный, что, казалось, разверзлись все хляби небесные. Потемнело, сделались густые сумерки. Небо треснуло, как рубаха силача, раздираемая пополам от чудовищного напряжения мышц. В темноте от края до края заблистали грозные молнии.

Гром, сотрясая небо и землю, пушечной канонадой взрывался, лопался прямо над головой. Что делать?! Куда бежать? Того и гляди убьёт!

От невыносимого зрелища ярости и негодования природы, от близкой пагубы ужас сковал людей. А когда больно застучал по головам крупный град, поражённые до зела люди встрепенулись, ожили и побежали прятаться кто куда. От пожарища не осталось ни искорки – всё было залито, как при вселенском потопе, водой.

Вот так, Божьим заступничеством, отчаянными усилиями и воплем всей деревни, всепожирающий огонь был потушен.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска