Батюшка за дверью

Обычно отец Александр Никитенко пролетает как молния: заглянет в редакцию, благословит, оставит свои буклеты – и дальше по делам. А если чуть задержится, то чувствуешь, что попал в какой-то событийный вихрь. Делится планами: будет молебен у Креста новомученикам, встреча с ветеранами боевых действий, с детьми едут в паломничество, организуется крестный ход, а ещё надо посетить следственный изолятор и так далее. Всего, как я понял, у него в епархии по указу епископа девять разных послушаний. Вот и нынче в апреле заглянул, положил на стол буклеты с предуведанием будущих мероприятий…

Протоиерей Александр Никитенко

– Батюшка, подождите! Чаю-то попьёте?

Надо, думаю, расспросить поподробнее. В газете мы часто его упоминаем в связи с различными мероприятиями – а «за жизнь» когда с ним говорили? Страшно сказать, ровно 25 лет назад. Тогда он рассказал, как, будучи майором милиции, пришёл к Богу и стал священником («В долине жизни и смерти», № 358, апрель 1999 г.). Потом ещё я брал у него интервью в 2007 году – в связи с конференцией «Служу Отечеству». Но что читатель помнит? Сам-то я смутно припоминаю разговор о верующих ребятах в армии, о коррупции в полиции, где служение священника очень важно. Из того разговора запомнилась фраза, которая так в интервью и не вошла, но стала для меня нарицательной: «Во всём нужно терпение. Я вот однажды девять часов на чердаке коровника с биноклем сидел и даже по нужде не отлучался». Это он про какое-то расследование тогда вспоминал.

– Расскажите хоть, как живёте, – говорю.

– Да кому я интересен, – смеётся. – Если только про свои приключения в Москве поведать. Я ведь в Государственной Думе был.

– Давайте про Москву.

– Вот нынче поехали мы на Рождественские чтения от епархии большой делегацией. Ну как обычно. Сразу после Чтений мне лечиться надо было. Есть в Подмосковье лечебный центр МВД, и меня устроил туда наш республиканский Совет ветеранов МВД. Я ведь его духовный окормитель и ещё отдельно – Совета ветеранов участников боевых действий. А недавно поставили меня духовником и нашего фонда «Защитники Отечества», бумагу отправляли Патриарху на утверждение…

– Подождите, а от чего лечиться? У вас вон сколько энергии, везде успеваете.

– Четыре года назад у меня кости повыламывали, чтобы до позвоночной грыжи добраться. После этого ноги отказали, я прям упал в палате в Эжвинской больнице. Хорошо, пришёл посетить меня родственник, он сразу позвонил своему брату, врачу Республиканской больницы, меня туда отвезли – и сразу на операцию. Сказали: «Ещё бы пару часов, и умер». Три месяца лежал без движения, моя матушка ухаживала как за дитём малым. На ноги встал, но вон, видишь, до сих пор с палочкой хожу. И в этом центре МВД должны были меня полечить, ещё и на онкологию проверить.

– Господи! Ещё и онкология?

– А вы не знали? У меня же был рак крови в последней стадии, я даже умер, но чудом воспрянул. Но это отдельный разговор. Вот приехали мы в Москву. В первый день – служба в Храме Христа Спасителя. Народу!.. Подхожу к дьяконским вратам, говорю иподиакону: «Мне бы причаститься». Он: «Здесь только митрополиты причащаются». Объясняю ему: «Я приехал с Севера, из Коми, на лечение. А как я лечиться буду, мне сначала причаститься надо! Передайте Патриарху, что я за дверью. Он мне сам сказал, чтобы я так сообщал. Вот и передайте: “Батюшка из Коми за дверью”». Иподиакон удивился, но в алтарь пошёл. Глядь, возвращается: «Скорее идите, вас уже ждут».

– А что за пароль такой: «Батюшка за дверью»? – тоже удивляюсь.

– Так это с самого начала рассказывать надо… и про Путина тоже, как к нему ездил.

«Раз – и встанет»

– Началось всё с подвальчика, где первый храм мы устроили. Служил я в милиции и вдруг так сильно заболел, что даже хотел застрелиться из табельного оружия. Бронхит, полиартрит, вегетососудистая дистония, остеохондроз, песок в почках – всё сразу. Ноги стали отказывать. Пальцы как сосиски. Было это в 1990 году.

Из поликлиники МВД заведующий направил меня в Республиканский госпиталь ветеранов войн и участников боевых действий. Там был верующий главврач, Борис Эрвандович Захаров, но я тогда об этом не знал. Стали лечить меня фитотерапией – не помогло. Выхожу из фитобара, и как бы сознание потухло. Очнулся – третий этаж, стою перед дверью с табличкой: «Психотерапевт». Зашёл туда и… опешил. Сидит женщина в русской национальной одежде, крест на шее, иконы на столе.

«А чего я к вам зашёл?» – спрашиваю её. «Правильно зашли. Садитесь».

Лечить меня она не стала, а дала переписать из церковной книги молитву «Отче наш». Стал я дома молитву читать – и полегчало. А потом Великий пост начался. Не постился я, просто голодал, с 80-ти до 64-х килограммов сбросил, но так стало хорошо, ничего не болит. Думаю: в этом что-то есть. И стал Библию читать по ночам во время дежурств в милиции. Потом с отцом Владимиром Дунайчиком и с игуменьей Серафимой познакомился, стал в храм ходить, меня выбрали председателем православной общины в Нижнем Чове. Это посёлок под Сыктывкаром, там две исправительные колонии, следственный изолятор и просто люди живут. Храм мы устроили в подвале жилого дома, там же я стал с местными детишками заниматься. Всё было, слава Богу. Но в 2004 году задолжали за аренду 8 тысяч рублей, и нас с бабушками и ребятками стали оттуда выселять. Пригласил я телевидение, рассказали о нас на всю республику, но ноль внимания.

В том же году поехали мы на Рождественские чтения. В Москве сходил я в приёмную партии «Единая Россия», рассказал, что нас храма лишают, но и там отмахнулись. И вот сидим мы на секции Чтений: Нина Мищенко, Татьяна Истомина, Татьяна Засыпкина и другие известные в Сыктывкаре православные активисты. И возникла у нас идея написать письмо Путину. А мы тогда много писем писали и подписи собирали: что надо многодетным матерям помогать, а то страна вымирает; что надо в школьном образовании порядок навести, а то в учебнике по обществознанию пишут: «Чтобы быть счастливым в браке, следует до брака иметь три-пять партнёров». И женщины наши тут же письмо написали. Я подредактировал. И думаю: «А чего его почтой отправлять, мы же в Москве?! Надо в руки Путину передать». Звоню его сотруднице…

– А откуда вы с ней знакомы? – прерываю рассказ батюшки.

– Накануне, в 2003-м, мы отпечатали книги о коми новомучениках – на хорошем принтере, в подвале здания администрации Главы Республики Коми, знакомый помог. И я отвёз их в Москву, в Свято-Тихоновский богословский институт. В тот день в институте было какое-то большое мероприятие, там с сотрудницей Путина я и познакомился, она номер своего телефона дала. Звоню: «Вы меня помните? Я священник из Сыктывкара». Она: «Да, помню. Извините, я сейчас с Владимиром Владимировичем в зарубежной поездке. Вам перезвонят».

Через десять минут звонок из приёмной Президента: «Приезжайте, на вас выписан пропуск». Я сразу на метро – и полетел. Приезжаю на Старую площадь, встречает меня человек с бородкой, складывает ручки, берёт благословение. Удивляюсь вслух: «Меня чуть не послали в Сыктывкаре, а в Москве благословение берут». Он: «Пойдёмте, батюшка». Кругом охрана стоит, «зелёные» ребята, из ФСБ. Пропустили. И полтора часа мы беседовали с Сергеем Вячеславовичем, помощником Путина. Уяснив вопрос, он говорит: «Мы ваше письмо перешлём Главе вашей республики, там примут меры». «Хорошо, – соглашаюсь, – только надо бы ещё сопроводительное письмо».

И диктую: «Уважаемый Владимир Александрович…» Тогда во власти ещё Торлопов был, это потом его не переизбрали, а в 2019-м вообще посадили на шесть лет из-за прежних махинаций. Я-то в аппарате МВД работал, умею письма составлять. И надиктовал: «…просим Вас обратить внимание на группу людей, которые в Вашей республике занимаются духовно-нравственным патриотическим воспитанием, по возможности окажите посильную помощь». «Помогать, конечно, не станут, – говорю помощнику Президента, – но и мешать теперь не будут».

Прошло четыре месяца, у нас в епархии проходит большое мероприятие. Сижу я рядом с игуменьей Серафимой, мамой нашего владыки, с которой дружил и которая фактически меня к Богу привела. Заходят Торлопов и мэр города Катунин. Выступили они, потом Торлопов говорит: «Владыка, мы вам помогали и раньше, а теперь Човскому приходу передаём под храм Дом культуры в Чове».

Вот это да! Матушка Серафима мне шепчет: «Ну, батюшка, ты про это и говорил, что раз – и встанет?»

А как раз четыре месяца назад, перед поездкой на Чтения, она жаловалась, что ей трудно монастырь в селе Иб строить. Я, кстати, с самого начала ей помогал, когда ещё участковым был, – привёз на машине первую сваю. А познакомился с ней, когда у неё документы пропали, – проводил там следственные мероприятия. И вот когда она пожаловалась на трудности, то сказал: «Бог может враз помочь. У меня так новый храм появится: раз – и встанет». Всё так и получилось.

Чудо не чудо, но удивительно. Ведь в моём роду какая история? Моего прадеда в 30-х годах раскулачили, а потом расстреляли.

– Прямого предка вашего, Никитенко? – вновь прерываю батюшку.

– Никитенко – это фамилия отчима. Отец был Поляков, а в роду ещё и Каминские были. Так вот, прадед у себя в селе Немиринцы на Житомирщине построил новый дом, но вселиться с семьёй не успел – раскулачили. Дом этот власти разобрали и из него построили Дом культуры. И теперь получилось, что Господь мне Дом культуры возвращает, но не для житья-бытья, а чтобы за всех молиться.

Господь же всё видит и по правильной дорожке направляет. Вот мне от начала было счастье обещано. Родился я в апреле в ночь с 5-е на 6-е в старом доме в Немиринцах – местная фельдшерица роды принимала. После этого маму и меня, новорождённого, в больницу увезли. А 7-го было Благовещение. И мама рассказывала: «Лежу в палате. Палата высокая, окна большие, форточка. То ли спала, то ли наяву – форточка сама открывается, залетает золотая птица, три раза крыльями хлопает и человеческим языком говорит: “Це дитя будет дюже счастливым”». Всю жизнь ждал я этого счастья. И дождался – из мента стал попом. И Господь мне храм предоставил, чтобы я старый Дом культуры переоборудовал.

Здание неплохое, просторное и в хорошем месте – на берегу Вычегды. Ребятня идёт с купания – и к нам. В общем, развернулись мы там: и богослужения, и работа по нравственному и патриотическому воспитанию. Всё слава Богу.

Наставление ребят, изучающих самбо в спортивной секции при храме

Молитва о единстве

– Что меня расстраивало тогда? – продолжает батюшка. – Что держава наша распалась и большой русский народ разделился, стал жить в трёх странах. Ну глупо же! Ладно бы только это, но и друг на друга стали косо смотреть. Приезжаю на Житомирщину, в Немиринцы, тёща богатый стол собрала. Сидим с соседом Володей. Он говорит: «Вы, москали, мою Украину обижаете».

Тогда была история с оплатой Украиной за газ или ещё что-то.

Отвечаю: «А моя Украина где? Я не могу здесь дом купить или построить, хотя в эту землю моя пуповина зарыта».

Раньше ведь по народному обычаю отрезанную пуповину новорождённого закапывали рядом с домом.

«Здесь моя мать похоронена, родственники, какой же я тебе москаль? – продолжаю. – Ты хоть историю знаешь? У нас одна большая земля, Русь называется. Сначала столица её была в Новгороде, потом в Киеве, затем Великий князь переехал во Владимир, где было полюднее и побогаче, – и там стала столица. Туда переехал и митрополит Киевский, затем он обосновался в Москве, освятил там, в Кремле, Успенский собор, где потом царей на царство венчали. Столицей всей Руси стала Москва. Так что и ты тоже москаль, и все мы».

Сосед не согласился, тогда я показал на стол: «Смотри. Вот картошка, бульба – это Белоруссия. Сало – это Украина. А всё остальное – Россия. Ты что из этого выбираешь?» – «Я выбираю всё, что на столе». – «Я тоже. Будь здоров, Володя, выпьем».

Была у меня идея со своими прихожанами проехать Россию, Белоруссию и Украину, чтобы везде по дороге молиться о нашем единстве. Будучи в Киеве в 2003 году, обратился я с этим вопросом к владыке Павлу, наместнику Киево-Печерской лавры. Это его сейчас в Киеве под арест сажали, электронный браслет на ногу надевали. Но в ту пору такое и представить нельзя было! Он выслушал меня и говорит: «Иди к игумену в Ближние пещеры». Я к нему, он: «Я не могу ничего решить, если наместник отказал». Тогда обратился я к Августину, нынешнему митрополиту Белоцерковскому, – он тоже отказал, мол, идея несвоевременная. А тут престольный праздник в Крестовоздвиженском соборе, где служил отец Михаил, брат владыки Августина. Мы были знакомы. Отслужили там, сели трапезничать. Разные тосты произносят. Отец Михаил мне: «Скажи тоже чего-нибудь». Встаю: «Что говорить, вы и так всё знаете. А что не знаете, вот сейчас скажу. Отказали мне в крестном ходе, чтобы за наше единство помолиться. И что будет? Кровь прольётся у вас каплями, ручьями и морями».

Отец Михаил страшно обиделся, позвонил своему брату, а тот позвонил Гурию, владыке Житомирскому, – и мне в моём родном селе запретили в храме служить. Поехал я туда, а местный батюшка, мой родственник: «Извини, в алтарь тебе нельзя». – «А Псалтирь читать можно?» – «Можно». И читал я в храме как простой пономарь.

Но свою идею я не оставил, написал письмо Патриарху Алексию, и пришёл ответ: проводите крестные ходы по своей епархии. Поехал я в Москву, чтобы выяснить этот вопрос, и решил обратиться к митрополиту Кириллу – вопрос-то с крестным ходом международный, а он заведовал внешними церковными связями. Но в Даниловом монастыре охранники к нему не пустили. И всё же мы с прихожанами проехали по России, Белоруссии и Украине и везде молились. Автобус предоставил Глава Республики. Это было в том же году, когда нам Дом культуры передали, – в 2004-м.

Спустя год по случаю десятилетия создания Сыктывкарской и Воркутинской епархии к нам в Сыктывкар на два дня прилетел митрополит Кирилл. Я тогда организовал соглашение между епархией и МВД о сотрудничестве, и митрополит принял участие в его подписании. С благословения нашего владыки подхожу к нему, рассказываю про крестный ход Россия – Беларусь – Украина: мол, в Патриархии не утвердили его. Митрополит Кирилл: «А что ко мне не обратились?» Отвечаю: «Так был у вас, у двери стоял, а не пустили». Он: «В следующий раз, когда приедете, я должен знать, что вы за дверью. Передайте мне, и вас пропустят».

И вот с той поры у нас было несколько таких крестных ходов по трём странам. Не только с прихожанами, но и с украинским и белорусским землячествами, с представителями различных наших республиканских организаций ездили. Человек под сорок набиралось. В Минске, в Бресте, в Почаевской и Киево-Печерской лаврах – везде молились. В Почаеве нас предупредили: «Когда поедете через Украину, будьте осторожнее – увидят русский номер на автобусе и могут камень в окошко запулить». Ну, эти «камни» мы увидели – в одном селе подарили нам два мешка с круглыми домашними хлебами. Народ очень хорошо встречал, только от местных властей поддержки не было. Но плохо, видно, мы молились. В 2014-м пролилась кровь на майдане – и это были первые капли. А позже полились кровавые реки и моря.

«Что мне будет…»

– С Патриархом Кириллом я встречался ещё два раза, был даже на службе в честь дня его рождения. Как получилось?

В ноябре 2015-го приехал в Москву по делам, заодно освятил офис моих знакомых, и они в подарок на свои деньги обратный билет мне купили – на 20-е число. Говорю: «А можно билет поменять на 22-е? Мне бы ещё с отцом Иоанном встретиться». Они в телефоне кнопочки понажимали и дату изменили. И вот 20-го сижу в гостях у отца Иоанна Сироты, настоятеля Казанского храма на Красной площади, – мы с ним давно были дружны. Он говорит за трапезой: «А хочешь на день рождения к Патриарху попасть?» Отвечаю: «Хочу». Подаёт мне два проходных билета. Получил он их, когда в резиденции Патриарха был дежурным священником. На следующий день мы с моей матушкой поехали в Кремль, в собор Архистратига Михаила, который рядом с Успенским. Охрана удивилась: «А вы кто?» Но пропуска настоящие, и пропустили.

Входим, меня под локотки взяли и в то место, где гробницы царей, отвели: «Стойте здесь». Я матушке машу рукой: «Иди сюда!» Думаю: «Может, причаститься в таком соборе?» Не готов я, но молитвослов всегда с собой, стал вычитывать. Открывается дверь, Патриарх идёт, служба начинается. Минут через двадцать из алтаря выходит человек в красном облачении, вроде как охранник, спрашиваю: «Слушай, а причаститься можно?» – «Сейчас узнаю». И туда, в алтарь. Минуты через две открывает дверь: «Заходи». Говорю: «Матушка, я пошёл». Она: «А ты не боишься?» – «Да что мне будет, пойду».

Захожу, тут двое подбегают и облачают меня – как епископа на службах облачают. Рукава завязывают, епитрахиль надевают. Стою, рот открыв. Смотрю, Патриарх уже причащается. Подхожу к нему ближе, вижу: служат-то одни владыки – Патриарх, митрополит из Санкт-Петербурга и ещё епископ. Кроме меня, только один священник. Подхожу к нему: «Слушай, отче, как же я причащусь, не исповедавшись? Я грязный такой, ты меня исповедай». Он: «Становись». Спрашиваю: «А ты откуда?» – «От Матронушки». Оказалось, отец Сергий из храма Матроны Московской. Вынимаю фотоаппарат из кармана: «Когда я буду брать благословение у Патриарха, ты сфотографируй, а то ведь никто не поверит». Пока он меня исповедовал, Патриарх уже причастил тех немногих, кто был, и уже подарки принимает, поздравления с днём рождения. Подхожу к епископу: «Скажите, пожалуйста, как причаститься?» Это же надо, чтобы Патриарх дал Дары. Епископ говорит: «Бери сам». – «Так не положено». – «Становись и бери сам». Подхожу, беру. Да и ляпни вдруг: «А я уже и Патриарх…»

Вернулся я домой и через два месяца, в январе, увидел на своей руке синее пятно. Водкой натёрли – вроде прошло. Потом в другом месте посинело. Матушка говорит: «Что-то не то, пошли в больницу». Повезла меня в поликлинику МВД, там сдал анализы. Через два часа звонит врач: «Немедленно в онкологию!» Оказалось, что 85 процентов костного мозга поражено раковыми клетками. Рак крови.

В общем, было у меня три химиотерапии. После третьей случился инсульт, и впал я в кому. Моей матушке позвонили: «Приезжайте, уже отходит». Матушка позвонила зятю, он – отцу Владимиру Дунайчику. Тот приехал, пособоровал меня, точнее тело моё – я ведь уже как бы на тот свет шагнул. Открываю глаза, вижу лицо батюшки и снова отрубаюсь. И он меня причастил, бессознательного. Практически это делать нельзя, но я глаза-то перед этим открывал. Причастил – я снова открыл глаза и вышел из комы полностью.

Пролежал я несколько месяцев в больнице в боксе, никого ко мне не пускали. Потом перевели в нормальную палату. Был уже 2016-й год, июнь, в Сыктывкар прилетает Патриарх. А я ещё больной – страшный стал: волосы вылезли, кожа висит, еле хожу. Но решил отпроситься и сходить на патриаршую службу в нашем Стефановском соборе. Обращаюсь там к епархиальному секретарю архимандриту Филиппу: «Хочу причаститься». Он: «Иди в алтарь». Захожу, присаживаюсь – ноги-то не держат. Тут входит Патриарх, тоже садится, и мы смотрим друг на друга через престол. Больше никого в алтаре, все остальные начали службу.

Потом мы, как положено, причастились, под конец службы последним из всех подхожу к Патриарху под благословение – двое сбоку стоят, чтобы я не упал. Складываю руки: «Благословите, Ваше Святейшество, протоиерея Александра Никитенко, это снова я. Помните, крестный ход Россия – Беларусь – Украина и вы мне сказали сообщать, если буду за дверью. А в прошлом году я у вас на дне рождения был…»

«Да, помню вас», – и говорит своему иподиакону, чтобы икону принёс. Этой иконой он меня и благословил – Покрова Божией Матери.

И знаете, стало мне легче. Вернулся я в больницу. Врач-онколог Надежда Юрьевна спрашивает, как себя чувствую, проверяет, удивляется. Шучу: «Ну, вы на мне диссертацию защитите». И ведь действительно дело на поправку пошло. С той поры прошло восемь лет – и полная ремиссия, рак никак больше не проявлялся. А та икона, Покрова, у меня в храме. На обратной стороне её: «По благословению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла».

Приключения в Москве

– И нынче на открытии Чтений, – напоминаю отцу Александру, – в Храме Христа Спасителя…

– Да, сказал: «Батюшка за дверью», – и меня пригласили в алтарь. Патриарх служил с митрополитами, причастили меня. И вот скажу, какие дальше-то приключения были. Будто Господь вёл.

Вышли мы с матушкой из Храма Христа Спасителя – и встречаем делегацию из Белоруссии. Нашлись общие знакомые, с кем общались в Бресте в 2010-м в крестном ходе Россия – Беларусь – Украина. Радостные, идём в Зал Церковных Соборов. Там на многих секциях побывал, с Героем России познакомился и так далее. Уже пятый час, спина болит. Говорю: «Матушка, пошли». Подходим к раздевалке. Там человек с видеокамерой: «Батюшка, я вас снимал в зале, и не получилось – вы глаза закрыли». А я когда сижу на заседаниях, глаза прикрываю и молюсь про себя, что там смотреть-то. И чего он хотел обязательно меня снять? Наверное, из-за орденов-медалей, их у меня одиннадцать штук на рясе. Оказалось, что он из детского семейного телеканала «Радость моя». Ну, мы и поговорили о детях, рассказал о наших, човских, которые при храме.

Тут вдруг подходит женщина: «Батюшка, можно с вами сфотографироваться?» И зовёт мужа, Николая. Разговорились, оказалось, что у неё многие годы духовником был мой друг, покойный отец Пётр. Говорит: «Батюшка, приходите завтра ко мне на работу». – «А где вы работаете?» – «В Государственной Думе». А я – хотите верьте, хотите нет – перед отъездом на Чтения сказал прихожанам в шутку: «Буду в Москве – зайду к Президенту и в Думу». Так и получилось. Сразу после приезда попал на день рождения Танюши, дочери помощника Президента Сергея Вячеславовича, о котором рассказывал. И вот стоим с матушкой на станции метро «Охотный ряд», где несколько выходов, я говорю: «Матушка, не знаю, куда идти». Мимо проходила женщина: «Батюшка, а вы случайно не к Сергеевне? Я с Еленой Сергеевной вместе работаю, провожу вас». Как так совпало, не знаю. Привела она нас в Думу, там на входе ребята из Росгвардии стоят. «Здравствуйте, коллеги!» Они: «Так вы наш?» Отвечаю: «Конечно! Двадцать лет в милиции прослужил». И давай им раздавать чупа-чупсы. Я их всегда с собой ношу, чтобы детям дарить. Они улыбаются: «Пропуск для вас уже готов».

С матушкой в Государственной Думе

Встретила нас Елена Сергеевна, подошли к стене с надписью: «Государственная Дума», где депутаты фотографируются, и тоже вместе сфоткались. Там ещё памятное место есть, посвящённое погибшим воинам. Сергеевна предлагает: «Батюшка, а чайку не хотите попить?» Говорю: «Да мы бы и перекусили, ничего с утра не ели». Она: «Пойдёмте, вас уже ждут в депутатской столовой».

Заводит за барьерчик, где председатель Думы Володин обычно кушает, а стол уже накрыт. Поели – повара подходят под благословение, потом просят освятить их помещение. А у меня бутылочка со святой водой и кропило всегда в сумке. Окропил, помолились. Сергеевна: «Раз такое дело, надо ещё кое-где освятить». И ведёт на этаж, где у них юрист сидит. Освятил и там, «Царю Небесный» пропел. Она дальше по кабинетам повела. Тут выбегает какой-то человек и, увидев мои медали, спрашивает: «Можно с вами поговорить?» – «Да, пожалуйста». Достаёт камеру, направляет на меня и начинает вести репортаж: «К нам приехал владыка с Донбасса…» Перебиваю его: «Да я не владыка! Я священник из северного края, из Сыктывкара». Ну, рассказал о наших делах, пошли мы дальше. А я уже раздухарился, вижу группу депутатов, кричу: «Здравствуй, молодёжь! Все приезжайте к нам на Север, на уху!» Смеются. Мимо пробегает депутат Хинштейн. Сергеевна ему: «Александр Евсеевич, стой! Смотри, к нам батюшка приехал. Моего духовного отца друг». Он остановился, я и его пригласил приехать к нам на Север, есть у нас свои проблемы. И сказал, что видел его по телевизору и мне понравилось, как он ведёт себя в Думе и решает вопросы.

У раздевалки раздал оставшиеся чупа-чупсы девушкам, потом попрощался с росгвардейцами: «Ну, коллеги, служите. Дослужитесь до не ниже майора, как я в милиции». Они заулыбались, хорошие ребята.

Ну всё, поехали домой. По пути звоню в Совет ветеранов МВД, решаю вопросы, и меня приглашают туда приехать. На следующий день едем туда. Оказалось, что он располагается в здании, где находятся ребятки, охраняющие космонавтов. А я ведь тоже космонавт!

Батюшка смеётся. Говорю ему:

– А вот об этой странице вашей биографии поподробнее, пожалуйста.

– Так я же срочную служил в противокосмической обороне страны и в июле 1975-го сопровождал «Союз» – «Аполлон» – в нашу смену их стыковка на орбите была. Мне за это ефрейтора дали и отпуск на родину. Ну, потом лычку-то с меня сняли, как на гауптвахту попал.

– За самоволку, наверное?

– Хуже. Слишком рьяным я комсомольцем был. Думал, всё везде должно быть по-честному. Вздумал воспитывать одного офицера, пьяницу. Он удивился и решил меня через старослужащих «вразумить», а я графин схватил, запулил в них и сбежал. Хотели меня сломать. Отсутствовал я двое с половиной суток, если бы получилось трое суток – пошёл бы по уголовной статье. В одиночке на губе просидел шестнадцать дней, вернулся в часть – и больше меня не трогали, ну и я тоже никого уже не «воспитывал».

А общем, порешали вопросы в совете ветеранов, говорю: «Есть у меня мечта побывать в Центральном музее МВД России». А туда не просто попасть, только по предварительной записи. Они позвонили, и в музее провели для нас экскурсию, два часа водили. Там все знаменитые уголовные дела представлены, вещдоки и другое разное. Говорю директору музея: «А у нас в Сыктывкаре тоже музей есть, только поменьше». Он смотрит на мои медали – за отличную службу, за воспитание осуждённых и так далее – и говорит: «Наверное, в нём и ваши предметы имеются?» А как же! В экспозиции участковых висит мой пиджак простреленный.

Рассказываю историю. Был я участковым в посёлке Намск Корткеросского района. Парюсь в бане, слышу с улицы: «Стреляют! Стреляют!» Кричу жене: «Неси пистолет». Пока она пистолет несла, я уже оделся, выбежал. Сразу задержать вооружённого преступника не получилось, спрятался он. Идём с дружинником, слышу шорох за углом – я дружинника за шиворот и на землю кинул, сам тоже падаю, и тут выстрел. Пуля мимо груди прошла, под локоть попала и пиджак разорвала. Потом его в музей забрали. А ещё в экспозиции есть вилы, которыми меня в Чове кололи. Ножи. Всякая всячина. Ну, директор с уважением послушал, хотя, конечно, это не их уровень. Там у них самовар царской семьи, отобранный на таможне. Или шахматная доска, в клеточки которой битцевский маньяк наклеивал циферки – порядковые номера убитых. Успел заполнить 61 клетку, осталось всего три, чтобы доску заполнить. Сейчас сидит в «Полярной сове» на пожизненном. Какие уж там вилы…

Потом мы с Сергеевной были на приходе моего друга, отца Петра, её духовника, – в Спасском соборе Заиконоспасского монастыря. Это в Китай-городе, рядом с Кремлём. Посмотрели, как в воскресной школе дети учатся петь, а на четвёртом этаже казачата самбо занимаются, их тренировал целый полковник. Затем к Матронушке поехали, я там с Героем России познакомился и с ребятами, приехавшими с Донбасса. Взяли они интервью, разместили на своём сайте, а я пригласил их в Сыктывкар… В общем, много впечатлений.

Отрада и вразумление

– Вы по-прежнему занимаетесь воспитанием заключённых, уже по церковной линии? – спрашиваю батюшку.

– Раньше я окормлял все тюрьмы республики, был председателем общественного совета при УФСИН, а сейчас этим молодой священник занимается – силы мои уже не те. Но на церковные праздники в следственном изоляторе всегда бываю – с конфетами, просфорами, крестиками от Президента.

– Почему от Президента?

– А когда был в приёмной Президента, мне большой пакет с нательными крестиками подарили. И вот вешаю на шею подследственного: «Это тебе от Бога через Президента Путина. Носи – и никаких разговоров». Они с уважением к этому относятся. И в психоневрологическом диспансере тоже крестики надеваю.

Сейчас больше детьми занимаюсь, они – моя отрада. Вот что такое добро? Однажды узнал я, что на базе мороженое залежалось, назавтра заканчивается срок реализации. Поехал туда, коробками забил всю пассажирскую «Газель», которую нам Валерий Веселов подарил. А дети в нашем Центре духовно-нравственного воспитания уже ждут. Съели одну порцию, вторую, третью. Один Рустик Блогов не ест, просто так сидит. Говорю ему: «Ты жадный». – «Почему? Я добрый, лишнего не беру». – «Если бы ты был добрым, то других бы угощал». Он взял коробку и пошёл по посёлку: «Кому моро-оженое?!» В общем, за три часа все коробки опустели. Вечером иду, навстречу молодёжь навеселе: «Батюшка, спасибо, мы только вашим мороженым и закусывали».

А самая вкусная еда знаете какая? Пришли дети в наш центр, душ семнадцать, кушают. Захар первым поел, вышел на крыльцо, а тут от гаражей его мама идёт: «Захарка, бегом домой кушать». Он: «Не бу-уду». – «Чего так?» – «У тебя не вкусно, у батюшки вкуснее». – «Почему это?!» Он ручки в боки и как ножкой топнет: «Да потому что у него с молитвой, пóняла?!»

Или вот Иринушка, 7 лет. Мы с прихожанами стоим молимся за упокой, за воинов убиенных, за родственников. Она подходит к иконе с распятым Христом и предстоящими Богоматерью и Иоанном Богословом. Стоит смотрит, потом пальчиком указывает: «Батюшка, за что Его убили?» А мы же молимся, поэтому отвечаю быстро, как на духу: «За то, что добрый был». Она постояла и ушла. Возвращается с мальчиком, за руку ко мне подводит: «Батюшка, скажи ему, за что Бога убили». Повторяю: «За то, что добрый был». Они отошли и в сторонке тоже стали молиться – то правой, то левой рукой крестятся, как умеют. Ведь поняли же! По-детски им ответил, по-детски и поняли. Они всё чувствуют и понимают.

Дети пекут блины в Прощёное воскресенье

Аналогичный случай. В посёлке Седкыркещ умер старый участковый – он на пенсии был, жил один, похоронить некому. Проводить его приехала дюжина ветеранов милиции в разных чинах, вплоть до полковника. Отпел я, похоронили. Идём на поминки в дом Филимонова, нового участкового. А он рядом с домом снега насыпал, пожарную машину пригласил, чтобы водой полила, – и большая такая горка получилась для развлечения детишек. Иду, а сверху на ледянке девочка катится, лет шесть ей. В ноги мне ткнулась, голову поднимает – над ней священник в облачении, с крестом на груди. Она и скажи: «Боженька, помилуй мя». И что теперь делать? Перекрестил её во имя Отца и Сына и Святаго Духа, взял за голову и поцеловал в лоб. Она как закричит: «Ба-абушка, меня Боженька помиловал! Иди сюда, Он и тебя помилует!» Бабушка подходит под благословение, всё чин чином, а девочка подпрыгивает от нетерпения: «Дети, дети, идите сюда! И вас Боженька помилует!» Все дети с горки идут, становятся в очередь, и Боженька их всех милует. Да, Сам Господь, Который их видит, а не батюшка какой-то. Чуть в стороне стоят милиционеры и человек тридцать местных, недоумевают. Это нам вразумление: так дети воспринимают истинную правду. А мы-то как? Мы везде подвох ищем, а они видят реально, как есть на самом деле.

Ну, поеду я дальше… Буклеты наши посмотри, у нас много мероприятий намечается.

Смотрю, а на буклете фотография, на которой батюшка держит в руке здоровенную щуку.

– Это я в 2010 году поймал. Щука попалась – метр и сорок сантиметров. Это для примера. В Прощёное воскресенье при нашем храме Рождества Христова и в Центре духовно-нравственного и патриотического воспитания мы проводили гулянья с разными соревнованиями, в том числе рыбной ловлей и печением блинов… Ладно, благослови Господь, пойду скрипеть дальше.

Отец Александр встаёт, берёт свою палочку:

– Мне матушка утром спину мазью обезболивающей намажет – и вперёд. Бог милует.

* * *

Встречались мы в апреле. Перед выходом этого номера газеты батюшка вновь заглянул, новые буклеты занёс. В них также множество мероприятий. В том числе праздник русской и коми культуры с конкурсами, играми, викторинами, катанием на водном транспорте и т.д. Там же объявление о сборе помощи на детский центр и покупку капроновой нити для плетения маскировочных сетей для отправки на СВО. Номер телефона с привязанной карточкой – 8-900-978-71-81. И адрес, куда доставлять гуманитарные грузы: г. Сыктывкар, п. Нижний Чов, ул. Рейдовая, 7.

– Только что звонила матушка, уже привезли продукты на праздник – и мясо, и овощи. МЧС две коробки сушек привезёт. Они на празднике будут следить, чтобы никто не утонул на лодочных катаниях, и расскажут детям о спасении на водах… Ещё напишите, что у нас летом отрывается детская площадка при воскресной школе, бесплатная – можно детей привозить. Она уже двадцать лет у нас действует.

Как обычно, батюшка, экономя время (везде ж надо успеть), надолго не задержался. Выхожу вслед на улицу – он уже сидит в своей машине, кому-то звонит. Подхожу.

– Вот позвонили, хотят к нам приехать, – объясняет мне. – Семья участника СВО. Со своими личными проблемами. Помолимся вместе, поговорим. У нас многие бывают по линии участников боевых действий, и проблемы-то не материального плана, с этим у них нормально.

– А вам бы о материальном подумать, – говорю, рассматривая машину, которой не меньше четверти века. – Новую покупать надо.

– Зачем новую? Нам бы подержанную пассажирскую «Газель», чтобы детей возить. Старая-то уже рассыпалась. А так-то ездить есть на чём, у нас же ещё «Нива» имеется, правда тоже старенькая. Ничего, Господь нас любит, спаси Господи. Мир вам и всех благ.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска