Есть у современного право славного публициста и писателя Петра Давыдова рассказ «О том, как старый серб поститься научил». Приятель писателя побывал в братской Сербии – дело было четверть века назад, страна в то время была истерзана гражданской войной. Вспоминает: «Беженцы, слёзы, страшные рассказы. Стоим у сельского храма где-то на юге. Литургия закончилась, народ разговаривает. Чужого увидят – подходят, знакомятся. Узнают, что русский, – сразу в гости зовут. Беседуем, горюем. Но сербы всё равно как-то держатся – откуда и силы берутся».

И вот оказался герой рассказа в гостях у одной семьи и услышал из уст пожилого хозяина по имени Гвозден поразившую его историю. Во время войны обоих сыновей Гвоздена и его самого призвали в армию. Крестьянин, всю жизнь мирно трудившийся на земле, рассуждал так: «Война – самое поганое дело. Ни убивать, ни сыновей терять, ни быть убитым как-то не хочется. И однажды, стоя на посту, я стал молиться: “Господи, сохрани нас, пожалуйста, живыми и не дай нам никого убить!” Ну и в подтверждение искренности этой своей просьбы я пообещал Христу, что в течение всего Великого поста буду есть только хлеб, а пить только воду. Христос мою просьбу исполнил, я с Его помощью сдержал слово: все мы, как видишь, живы и здоровы. На войне мне очень нужна была молитва. Настоящая. А как она будет настоящей, если я брюхо набиваю, спрашивается?»

«Ладно, хватит обо мне, – оборвал себя Гвозден. – У вас-то, в любимой матушке России, как постятся? Наверное, все светятся?» И тут его русский гость покраснел как рак со стыда – вспомнил все свои поблажки самому себе, свою лень… Как не устыдиться, когда пожилой человек, беженец, рассказывает, что с помощью строгого поста и молитвы сохранены жизни многих людей! С тех пор и решил Великий пост строго соблюдать, как на Святой Руси было заведено.

А действительно, как наши предки держали самый строгий – недаром Великим назван! – пост?

Этнограф Сергей Васильевич Максимов (1831–1901), изъездивший Россию вдоль и попрёк, собрал множество свидетельств о том, как постился простой народ в конце XIX века. И вот его вывод: крестьяне не только соблюдали посты, установленные Церковью, но и шли дальше. Почти в каждом селе, в каждой деревне учёный встречал пожилых людей, которые «понедельничали» т.е., кроме среды и пятницы, постились и по понедельникам. Некоторые же ради спасения души за несколько лет до кончины брали на себя обет не есть скоромное или же того, что им больше всего нравилось – яблок или картофеля. Один священник в Вологодской губернии поведал учёному, что деревенская старушка покаялась, что постом поела редьки, семена которой перед посадкой были пророщены в молоке.

Принимать странников считалось на Руси одним из богоугодных дел. Им охотно давали кров, угощали чем Бог послал, как это изображено на картине Владимира Маковского «Отдых на пути из Киева. Богомолец».

Строго постились в крестьянских семьях и дети: как только младенец переходил с материнского молока на твёрдую пищу, он становился таким же постником, как и взрослые. И даже тяжело больные не давали себе поблажек. Один фельдшер из Тотемского уезда Вологодской губернии, пишет Сергей Максимов, никак не мог убедить маявшихся животом крестьян пить молоко и есть яйца, так как в то время был пост. На все увещания больные отвечали ему: «Святые вон ещё чаще постились, да дольше нас, грешных, жили, а Исус Христос сорок суток подряд ничего не ел».

Пожилые крестьяне и крестьянки скорее согласились бы умереть, чем «опоганить душу» скоромной пищей, а молодые если и уступали порой настояниям врачей, то лишь с разрешения духовного отца. Крестьяне считали, что лишь они ещё хранят заветы Матери Церкви, а «лёгкое» отношение к постам свойственно только избалованным господам: «Ученые да благородные постов соблюдать не будут – им без чаю да без говядины и дня не прожить».

Великим постом были к себе особенно строги. Для многих дедушек и бабушек хлеб и вода были обычным меню на каждый день, а иные всю Страстную неделю разрешали себе только воду.

Обязательно Великим постом все исповедовались, а к Таинству причастия готовились как к празднику: каждый старался приодеться как можно лучше. Интересно, что по народному обычаю девушки подходили к причастию с расплетённой косой: волосы струились по плечам или собирались в пучок. После принятия Святых Таин себя очень берегли: считалось великим грехом смеяться, ругаться, сердиться и ссориться, так как этим можно отогнать от себя Ангела Хранителя.

Выходит, прав был старый серб – наши предки ещё сравнительно недавно постились так, что «светились». Помоги нам, Господи, быть хоть немного похожими на них!

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска