Священник Сергий Щепелин

Испытывали ли вы когда-нибудь чувство первооткрывателя? Чувство, когда стоишь на земле, на которую не ступала до тебя нога человека? Многие возразят мне, что такой земли у нас здесь нет. Действительно, наши северные земли обжиты уже довольно давно и в принципе довольно хорошо изучены. Однако и те, которые скажут, что такие островки земли есть, тоже будут правы, так как на многие десятки и сотни километров тянутся в наших краях девственные леса и болота и на таких территориях вполне может оказаться участок, на который действительно не ступала нога человека.

Именно такое предложение – сходить за клюквой на болото, на которое не ступала ещё нога человека, – поступило мне от моего давнего друга, охотника-профессионала Геннадия. Перспектива поохотиться на боровую дичь, набрать ягоды и провести ночь, а может, и не одну на земле необитаемой… Без лишних разговоров, собрав свой походный рюкзак, смазав свою верную двустволку и заполнив припасами патронташ, я улёгся спать пораньше, чтобы выехать до рассвета.

Давно это было (ещё до принятия сана), но я и сегодня помню то чувство утренней свежести и удивление при виде Геннадия, уже готового к отъезду и сидевшего на скамеечке у входа в дом. В ногах у него лежала верная лайка Вега, а на верной «Тулице», старом мотороллере с широченными колёсами, стоял рюкзак. Светало, но до восхода солнца было ещё далеко.

– Ты хоть спать-то ложился? – удивился я.

– Кто рано встаёт, тому Бог подаёт, – ответил Геннадий, он любил говорить приговорками. – Не два горошка на ложку – или спать, или новые земли открывать.

– Я готов, – смущённо проговорил я, выкатывая из гаража своего верного в лесных походах «Ижака».

Гена уже сидел на своём боевом коне, который радостно урчал при перегазовке. Собака Вега как будто безучастно стояла рядом, лишь только беспокойный хвост выдавал её нетерпение. Суровое воспитание сдерживало её эмоции, и она смиренно ждала знака хозяина. Наконец хозяин поднял левую руку – собака прыгнула и распласталась на его коленях. Приученная с детства, она в таком положении могла ехать очень долго.

Мой старенький «Ижак» радостно взревел, и путешествие наше началось.

* * *

Проскочив спящий райцентр, мы устремились на запад. Справа и слева пробегали деревни, поля, перелески, прохладный утренний ветерок приятно бодрил. За деревней Хавино мы свернули с дороги и уже полями и лесами стали удаляться от цивилизации. Ехать становилось всё сложнее и сложнее. Уже несколько раз мы проводили своих железных коней «под узцы», а бежавшая впереди Вега всё чаще останавливалась и с укоризной в глазах смотрела на нас, тихоходов. Наконец ехать стало совсем невозможно, и мы остановились, чтобы оставить наши мотоциклы.

Не знаю, сколько километров мы проехали, особенно лесом, но солнце уже давно встало и по-летнему припекало. Как только смолк треск наших мотоциклов, нас сразу же оглушила непривычная для городского уха тишина. Но вскоре она стала наполняться своими лесными звуками. Барабанной дробью разлился дятел, зашумела сорока, встревоженная незваными гостями. Изредка пересвистывались разделённые пары рябчиков. Кажется, так бы и сидел, слушал эту девственную тишину.

Однако нужно было шагать, открывать необитаемую землю, о чём и объявил мне мой проводник. Увидев мою саркастическую улыбку, он серьёзно спросил:

– Ты что, всё ещё не веришь, что уже сегодня будешь на болоте, в которое не ступала нога человека? – и, увидев моё недоверие, хмыкнул в свои чёрные как смоль усы и уверенно зашагал в глубь леса. – Идти придётся долго, хорошо, если к ночи доберёмся.

– Если идти часов десять да по пять километров, выходит километров пятьдесят дотуда? – спрашиваю своего друга.

– А кто их тут считает, в тайге, километры-то? – резонно ответил Геннадий. – Это тебе не по парку прогулки, здесь расстояние измеряется временем в пути, а не километрами. Бывает, и пять километров за полчаса пробежишь, а на иной километр и часу не хватит.

* * *

Шли мы целый день, лишь один раз остановились, чтобы перекусить и восстановить силы. Тот, кто совершал длительные переходы, особенно по лесу, знает, насколько приятным бывает привал, когда снимаешь отяжелевшую вдруг обувь и вытягиваешь уставшие ноги. И конечно, немудрёный обед «чем Бог послал». Но самое главное – это лесной чай в котелке, вкусно пахнущий смородиной. Самодельный котелок, сделанный из банки из-под компота, с ручкой из проволоки, выдавал в Геннадии опытного лесного жителя. Преимущество такого котелка в его лёгкости, быстрой теплопроводности и многофункциональности: эта и котелок, и набирушка для ягод, а в рюкзаке туда складывались в дорогу соль, сахар и яйца.

Какой лесной обед без задушевного разговора об охоте, рыбалке, житье-бытье?

– Нет настоящего хозяина у леса! – безапелляционно заявил мой собеседник. – А это оттого, что человек оторвался от природы и утратил чувство себя как части этой самой природы. Вот я, например, родился и вырос в лесу, лес для меня и поилец, и кормилец. С четырёх лет я с ружьём, но лишнего ни разу домой не принёс. Зачем? Беру столько, сколько мне надо. А какие глухариные тока у нас в Ёнтале были! Не по одному десятку глухарей собиралось. А тетеревов за серьёзную дичь вообще не считали – их собиралось что воробьёв у зернотока… – и, подумав, добавил: – Пока химпрополки полей не стали проводить. Тогда птицу сильно потравили, чуть совсем не извели. Что теперешние тока с десятком петухов? Это тьфу, а не тока! – зло сплюнул Геннадий в сторону.

Геннадий затянулся, замолчал. Может быть, вспомнил своё нелёгкое детство, службу в диверсионной разведке ВДВ, затем работу по контракту в геологической партии где-то под Учкудуком. Физически крепкий, очень выносливый, удачливый в охоте, возвратившись на родину, он долгое время работал в районной заготконторе. Месяцами проживал в лесу, охотясь на бобров, куницу и белку. Домой появлялся, лишь чтобы пополнить свои припасы и сдать пушнину.

Продолжая начатую тему о гармонии человека и природы, Геннадий заговорил об охоте и теперешних охотниках.

– Вот если ты вышел на охоту, – обратился он ко мне, а в моём лице ко всему охотничьему сообществу, – то не должен идти на поводу у азарта и нещадно истреблять птиц и зверей. А уж если добыл дичь, будь добр употребить всё, без остатка – таков закон настоящей охоты. А то в азарте настреляют, половину проквасят и выбросят, а ведь природа-то живая! Всё это когда-то летало, бегало, размножалось. Придут такие горе-охотники в лес и палят по всему, что шевелится. Не дай Бог их на хороший ток привезут – выщелкают весь, с токовиком и курицами. Сам видал, поэтому так и говорю. Показал одному придурку свой глухариный ток, так он туда своё начальство привёз. После них только перья да пустые бутылки.

– Вот скажи, – после небольшой паузы произнёс Геннадий. – Когда тебе мясо нужно, ты пойдёшь в свой хлев и всех овец порежешь или одну?

– Конечно, одну, – согласился я.

– И курочку одну возьмёшь, а не весь курятник, правильно? Так почему в лесу не так? Выращенного поросёночка после забоя всего в дело употребишь, а почему в лесу половину лосиной туши гнить оставляешь? Я сам видал следы таких безобразий. А почему так, никогда не думал? Потому что главный виновник нашей бесхозяйственности – это наше государство со своими законами и запретами и те, кто призван эти законы блюсти, то бишь государственные чиновники и егеря.

– Как так? – искренне удивился я. – Я всегда считал, что они, наоборот, призваны охранять.

– Вот-вот! – произнёс Геннадий, закуривая вторую сигарету от предыдущей. – Все так думают, потому что поразмышлять не хотят. Вот, например, мы, жители одной деревни, живём здесь, в лесу, с нашими семьями, трудимся и пользуемся дарами той местности, в которой проживаем. Здесь и грибы, и ягоды, и рыба, и живность лесная. Что для нас лес? Это то же, что для тебя хлев. В этом лесу охотились наши деды и прадеды, и всегда всего хватало, даже с избытком. Хороший хозяин не только курочку не убьёт, но и петушка не тронет, пока тот свою петушиную работу не справит. А если надо, возьмёт петушка молоденького, а не токовика. Отстреляет столько, сколько нужно для обедов на несколько дней. Зачем больше, когда свежина всегда рядом? А если тебя ограничить в охоте несколькими днями, лицензиями, нормами, путёвками, тогда уже бьёшь без ограничения. Взял, как вор кассу, и затихарился. Вот так и расстреливают целые тока вместе с курицами и смываются – потом пойди найди, кто это был. Или давай возьмём для примера крупного зверя, например лося. Раньше даже если в одиночку охотник добыл лося, то вся деревня жила с мясом – ничего не выбрасывалось, всё в дело шло: и голова, и камус. А теперь, чтобы у себя в лесу лося или кабана добыть, надо получить лицензию, причём спортивную, если хочешь всё оставить себе. Живёшь в лесу, а пользоваться его дарами возможности не имеешь. Отсюда и воровство: стрельнул лося, взял, сколько смог унести, и за остальным не возвращаешься – боишься на егеря попасть. Так и гниют останки зверя на радость куницам, воронам и прочим падальщикам. Прошлым летом чуть ли не целого лося нашёл. Только потроха да часть от задней ноги было взято, остальное протухло. Хозяева, японский городовой! – высказал своё любимое ругательство Геннадий.

Он встал, швырнул окурок в полупотухший костерок, залил его, тщательно притоптал, чтобы ни одной искорки не осталось и ветер не смог раздуть его. Лёгким движением руки забросил себе на плечи рюкзак, подхватил ружьё и подытожил наш разговор:

– Кто здесь, в деревне, живёт, тот и хозяин. А кто убёг и приезжает ради развлечений – вот для них и должны быть охотничьи сезоны, путёвки и лицензии, и услуги егерей, и всё прочее. Вот это справедливо будет!

И уже более миролюбиво добавил:

– Давай пойдём. Нам ещё топать и топать до нашего необитаемого болота.

* * *

Начатый разговор, видимо, настолько взволновал моего проводника, да и меня тоже, что мы ещё долго обсуждали его уже в походном режиме. Много было высказано соображений о том, как и животный мир защитить, и местного охотника поддержать. На самом деле лес во все времена помогал выжить в суровых северных условиях русскому крестьянину. Соответственно, и отношение крестьян к лесу было хозяйственно-рачительным. Брали от леса и давали лесу, подкармливая в трудное зимнее время зверьё, устраивая кормушки и солончаки для лосей и кабанов, порхалища для птиц. И никому даже в голову не приходила мысль охотиться на прикормленных местах.

Так, за разговорами, мы наконец добрались до довольно большого клюквенного болота. Ягод было полно, даже у самого закрайка болота. И чем дальше уходил взор, тем ягод всё больше и больше. Болотные кочки были просто усыпаны зрелой крупной клюквой. Я не удержался и, набрав пригоршню ягод, с удовольствием сжевал этот кисло-свежий бодрящий дар леса.

– Это и есть твоё необитаемое болото? – с доброй насмешкой в голосе спросил я. Моя насмешка была вызвана тем, что, подходя к болоту, я увидел свежий след гусеничного трактора. – Что-то мне сердце подсказывает, что здесь не только нога человека ступала.

Да и следы пребывания самого человека тоже появились: у захода на болото – кострище и предметы, указывающие на то, что люди здесь довольно весело трапезничали.

– Смейся, смейся, – невозмутимо произнёс он. – Как сказал один умный человек, «хорошо смеётся тот, кто смеётся без последствий». Думаешь, я не видел тракторных следов? Я ещё у Заломихи их увидел и даже знаю, кому этот трактор принадлежит и кто на нём по клюкву приезжал. А я тебя приведу на болото, где ты первый из людей будешь брать клюкву.

Геннадий уверенно зашагал в глубь болота. Заинтригованный, я устремился за ним. По ширине болото было примерно около километра, а может, чуть больше. Ягодами было просто всё усыпано, и я даже предложил своему другу остановиться и собрать их. Но он продолжил шагать так, что я с трудом поспевал за ним. Где-то посередине болота он вдруг резко остановился и неожиданно спросил меня:

– Зачем люди на болото идут, да ещё в такую даль?

– Как зачем? Ясно же – за клюквой или морошкой. Зачем же ещё тащиться сюда?

– Вот добрались они до этого болота, клюкву увидели. Хорошая клюква-то?

– Ясно дело, хорошая! Такую на близких болотах не укараулишь – разнесут.

– Ну а впереди чего ты видишь?

Я взглянул туда, куда указывал Геннадий, и ответил:

– Впереди снова лес.

– Ну и далеко он тянется? – не унимался он. – Посмотреть не хочешь?

– Слушай, нет никакого желания, – честно признался я. – Может, он тянется не один десяток километров, а я уже изрядно подустал, да и ягоды на этом болоте меня вполне устраивают. Давай здесь переночуем, с утречка ягод наберём и на обратном пути поохотимся.

– Именно так думают все, оказавшись на этом дальнем болоте: «Что дальше-то идти, чего искать, когда здесь ягод полно! Зачем? Ягода-то везде одинакова». Многие даже до середины болота не продвигаются. Ну а теперь пошли за мной! – сказал Геннадий и вновь уверенно зашагал вперёд. – Нам-то нужно болото, на котором никто не бывал.

Вскоре мы дошли до края болота и углубились в лес. Уже наступали осенние сумерки. Лес оказался небольшим, метров пятисот, и вскоре мы вышли на новое болото. По своим размерам оно было гораздо меньше предыдущего, но по какой-то особой болотной красоте превосходило его, а уж по количеству ягод – нечего и говорить.

Геннадий взобрался на ствол поваленного дерева, оглядывая болото. Глаза его удовлетворённо блестели, и весь его вид выражал явную победу над моим маловерием.

– Вот здесь ещё не ступала нога человека, как я и обещал. А ты, наверно, думал, что я брехун, как и практически всякий охотник? Нет, Геннадий слов на ветер не бросает! Генаха сказал – Генаха сделал!

– Честно сказать, я не верил до самого конца. А тут… Ну надо же!

* * *

Болото оказалось довольно сырым и абсолютно непригодным для ночлега. Малопригодными для ночёвки были и закрайки, заполненные водой. Идти ночевать в глубь леса не хотелось. Выручил многолетний опыт моего проводника. Он нашёл поблизости несколько могучих елей с огромными корнями, толщиной с хороший кряж, расходящимися от ствола в разные стороны. Между этими корнями и устроили мы два лежака из еловых лап.

Уже потемну натаскали с болота сухостойных сосен для ночного костра и вскипятили в котелке чай с клюквой и смородиной. Впереди была ночь с бескрайним, полным светил небом и рассказами Геннадия о лесе и об охоте… А я думал о том, что, даже если кажется, что достиг всего и уже всего тебе хватает, нужно сделать усилие над собой и постараться пройти ещё несколько шагов. И тогда ты окажешься там, где ещё никто не бывал.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска