Приглашение на Голгофу

Протоиерей Михаил Резин

Сырой от дождя дворик военкомата. Провожаем очередную группу мобилизованных ребят. Десять человек. Половина пьяны, один – очень. Шатаясь, идёт ко мне:

– Батя! Не хочу умирать! Не хочу! Скажи что-нибудь!

– А ты и не умрёшь, – говорю, – с тобой Господь, наши молитвы и семья, которую ты идёшь защищать. Вот тебе иконка Спасителя! Держи поближе к сердцу. Как тебя звать?

– Димка!

– Не переживай, Дима, мы с тобой, помни!

Помазываю его лоб благовонием, которое привёз из Питера от Ксении Блаженной:

– И руку правую дай, помажу, чтобы разила врага наверняка.

Обнял его, прижал к лицу мокрое от дождя плечо:

– С Богом, Дима!

Идёт другой. Трезвый и весёлый:

– И меня помажь, батюшка! Рад, что иду защищать Родину! Работал по художественной ковке. Люблю красивое. А сейчас – в армию. Кто-то сказал, что у нас нет союзников, кроме армии и флота. Учётная специальность – водитель. Пригожусь!

– Про армию и флот сказал Александр III своему сыну, будущему императору России Николаю II.

– Вот видите, а я и не знал! Сейчас с женой в загс сбегали, расписались. Мало ли чего! Война всё-таки! Меня Денисом звать.

– Вот и тебе, Денис, иконка! Дай-ка покрепче тебя обниму!

Идёт третий. Роста небольшого, лицо скуластое, небритое.

– Благослови, отец! Вчера пошли с пацанами погулять, прихожу под утро домой, мать коврик расстилает: «Вставай на колени, сынок! Молись на иконы!» Тут я всё понял, упал на колени и заплакал. Благослови!

Отец Евгений читает молитву, кропит святой водой, я благословляю напрестольным крестом. Открывают ворота, во дворик заходят родные и близкие, растерянно смотрят на происходящее, обнимаются, целуются. Женщины плачут, мужчины сурово курят. Ребята берут мешки и сумки, забираются в автобус – жёлтый пазик, на борту которого буквы: «ДЕТИ».

Школьный автобус! Как это символично и грустно! Когда-то это была дорога от дома до школы, теперь – от дома до войны. Никто не хотел этого нового опыта, этих новых знаний. Но это тот случай, когда не мы выбираем дорогу, а дорога выбирает нас.

Идёт дождь, под зонтиками девушки – служащие военкомата – и военком, плотный мужчина в кожаной куртке и полусферическом головном уборе с козырьком, как у Шерлока Холмса. В который раз с досадой задаю себе вопрос: «Почему нет никого в военной форме, погонах и фуражке? Никто не командует по-военному: “Равняйсь! Смирно!”?» Жестокие ошибки либеральных реформ, которые приходится сейчас стирать медицинскими губками, смоченными кровью.

Отхожу к мокрому столику, на котором Казанская икона Божией Матери, чаша и кропило. Вспоминаю слова Дениса об армии и флоте. Да, армия и флот! Накануне позвонила хорошая знакомая, многодетная мать, муж которой, мой друг-священник, умер десять лет назад. Сын служит на флоте срочную службу. Скоро домой. Уже не раз подходили с предложением подписать контракт на сверхсрочку: «Если подпишешь, то гарантированно не попадёшь на фронт и не станешь “удобрением” на полях Украины. Останешься на корабле, никто никуда не дёрнет. Полное материальное довольствие, водка, девочки…»

– И что сказал им сын?

– Он сказал: «Если наши ребята на Украине не будут воевать и погибать за мир без фашистов, то ваше большое корыто уже на следующий день будет лежать на дне. И никаких девочек, водки, а только рыбки и водоросли».

– Передай ему от меня поклон. Он настоящий сын своего отца!

Достаю телефон и в который раз перечитываю пронзительное и горькое сообщение от одного знакомого монаха. 28 сентября погиб известный в ДНР командир под ником «Вольга». Мне прислали его недавно написанное письмо отцам Крестовоздвиженского казачьего собора в Питере, с которыми он был близок (я общаюсь с настоятелем): «Дорогие мои, отче святы!!! Спаси вас Господь за Веру вашу. За ваши молитвы! Много бед и хворей духовных скопили мы все, многогрешные, на земле нашей Святой… Много. Мы – Россия – как сильно подгнившее бревно – выступаем последним засовом к двери ада – дверь приоткрылась. И мы увидели в эту щель ад! От вас, святы отчи, от ваших молитв имеем мы пищу духовную, незримую и питающую. Молитесь, родные! За землю нашу, за наш народ, отказавшийся от первородства за чечевичную похлёбку потреб-ления. Война будет долгой и Украиной не закончится. Сил вам, прозорливости, молитвенной силы. От отряда – поклон вам до земли. Спаси нас всех Господь! Ну и мы не подведём. Христос воскресе!!! Ком. отряда ОТГ “СВ” гв. п/п-к “Вольга” (в крещении Георгий)».

Как он прав, светлой памяти Георгий!

Два дня назад, уже поздно вечером, звонит незнакомый номер. Раз, два, три! Обычно на незнакомый не отвечаю, а тут включился.

– Отец Михаил! Батюшка! Только послушайте! У меня беда! Дома творится беда! Кругом бесы. Спасите! Приезжайте и освятите дом! Любые деньги заплачу! Вот свекровь приехала, всё брызгает святой водой, а они не унимаются. Даже из телефона мне кричат: «Не звони, не звони отцу Михаилу!» А телефон-то выключен, я вам с домашнего звоню. Они даже из проводного приёмника орут. А за окном страшенный бык, он все силы из меня выпивает через длинную трубку, похожую на хобот. И музыку гоняют! Вот сейчас, когда с вами говорю, на всю мощь из мобильника музыка орёт.

– Как вас звать?

– Вера.

– Успокойтесь, Вера, и передайте трубку свекрови.

Свекровью оказалась наша прихожанка Нина, а живёт Вера в соседнем посёлке. Выяснилось, что Вера много дней пила по причине гибели сына, а теперь её не на шутку терзают инфернальные силы. Интересно, что и Нина слышит какие-то шумы и даже голоса из отключённого мобильного телефона.

– Значит, так, Нина! Ночью я к вам не поеду. Кроме Веры, дома кто-то ещё есть?

– Да, её младший сын Алексей и дочь Даша.

– Бери их всех, и идите на источник Николая Чудотворца. Он в конце посёлка. Знаешь? Он неглубокий, но воды набрать можно. С собой возьмите фонарик, ведро, акафист Николаю Чудотворцу. Прочитаете акафист, трижды из ведра облейте Веру, наберите воды домой. Молитесь, а завтра утром – в храм. Буду ждать!..

Они приехали задолго до открытия храма и ждали у аналоя, где обычно проходит исповедь. Вера – маленькая кругленькая женщина с ошеломлённым лицом и бегающими глазами – стояла на коленях. Юноша Алексей – с перебинтованным лицом и руками. Девочку Дашу держала за руку Нина. Выяснилось, что Вера работает воспитателем в детском садике. Недели две назад Вера взяла в банке два кредита, купила старшему сыну Руслану «белый» военный билет, чтобы избежать мобилизации. И путёвку в Турцию, для верности.

Уже в Турции, когда Руслан шёл от аэропорта к такси, его сбил грузовик. Я помогаю Вере подняться и вижу её белые губы, которые шепчут:

– Я сама купила ему Смерть! А ещё я боюсь, что они утащат меня и бык выпьет меня до конца!

Стою и чувствую, что у меня самого голова начинает кружиться от сюрреализма происходящего. Бык, Турция, смерть сына, другой сын весь перебинтован… Поворачиваюсь к Нине:

– А что с Алексеем?

– Ночью поехал с другом кататься, без спросу взяли машину у отца друга, заклинило руль и улетели в кювет. Хорошо, живые остались! А ведь говорила: «Не ходи никуда! Видишь ведь, какие дела у вас дома творятся!» И машина новая! Отец ещё не знает…

Замечаю, что в последнее время жизнь стала похожа на галету – спрессованная и сухая. Всё очень плотно и значительно. В тот же день, после того как исповедал Веру и дал необходимые наставления, принесли гроб. По череде отпевать должен отец Евгений. Дьякон подаёт ему кадило, и тут отец Евгений почему-то говорит ему:

– Слушай, дьякон, а если Господь пригласит тебя на Голгофу, пойдёшь?

Дьякон смотрит на него оторопело:

– Для чего Он позовёт меня?

– Сам знаешь – для чего!

– Уеду в Казахстан или в Грузию… Да шучу я, отче!

Молча прохожу мимо и замечаю краем глаза, что во гробе военный. Ну, думаю, с фронта. Во дворе множество мужчин в форме и без, вокруг храма десятки машин. Мужчины, как водится, в храм не заходят, курят и негромко переговариваются. Вижу знакомого:

– Кого хороним?

– Да вы же его знаете! Фёдор Слепцов, начальник вневедомственной охраны. Подполковник полиции.

– Погиб на войне?

– Нет, от водки. Увлекался. Инфаркт.

Иеромонах Роман (Матюшин) написал в своём далёком скиту стихотворение «Победа».

Эпиграф: «Уготовляются невоздержным раны» (Притч. 19, 29). 

У всех одни и те же беды, 
Повсюду матерщина, блуд. 
Все ждут от воинов победы, 
Но для чего победы ждут? 
От кары никуда не деться. 
Хотим, как прежде, прозябать? 
Во чреве убивать младенцев, 
Рождённых с детства растлевать? 
С экрана видеть ежечасно
Помои и душевный яд? 
Иль бедной власти неподвластно 
Остановить ведущих в ад? 
Даёт победу не везенье: 
Мужает верою страна. 
Когда она не во Спасенье, 
То для чего тогда она?

В храм позвонили из областного военкомата. Везут погибшего бойца. Когда будут, точно не знают. Ждите. Был мой черёд отпевать. Привезли гроб с телом погибшего из Нижнего поздно, часа в три по полудню. Погиб Женька Борисков, сирота, хулиган, воришка, фартовый парень, то есть везунчик, как звали его уличные пацаны. Подорвался на мине, когда началась атака. Закрытый высокий гроб, на крышке звезда и георгиевская лента. Человек пять набралось каких-то знакомых и дальних родственников, отстранённо стоящих со свечами.

Жил Женька в начале 90-х в нашем реабилитационном центре. Худой, высокий, чернявый. Вытянутое цыганское лицо, не исчезающая с лица белозубая улыбка. Шалопай и повеса, любитель прихватить что похуже лежит, но при этом добрый. Приносил в трапезную то птицу с подбитым крылом, то котёнка в лишаях. Не отказывался посещать воскресную школу при храме и… однажды утащил оттуда видеомагнитофон. Когда узнал, что будет заявление в милицию, принёс технику, попросил прощения и сказал, что хотел его продать и вылечить матери зубы – все ночи напролёт, даже будучи пьяной, мычит и стонет от боли. Мать – пьющая и безработная – жила продажей цветов, которые выращивала в крохотном парнике, и на пособие по безработице. Умерла, когда Женьке исполнилось 14 лет. Ещё он любил секцию рукопашного боя «Контакт», которую мы организовали для неблагополучных пацанов в микрорайоне. Носился по залу, сверкая пятками сквозь дырявые носки.

Наблюдая за его жизнью, думал: «Почему фартовый? Где здесь “фарт”, везение? С самого раннего детства, с младенчества, ни на днях его, ни на ночах не было живого места. Вся жизнь его, как картошка, пробуравленная и изъеденная вредоносным проволочником».

С грехом пополам помогли ему окончить школу, поступил в училище – «шарагу», как здесь говорят. Не окончил. Пошли приводы в милицию, инспекция, судимости, отсидки. Когда объявили мобилизацию, он был уже бывалым «зонщиком». Написал заявление – на фронт. Воевал недолго, но отчаянно. Обходя с кадилом закрытый гроб, я подумал: «Вот почему фартовый! Господь послал ему шанс, и Женька не упустил его. Золотой шанс, который открыл ему неизреченные Врата Царства».

Когда закончилось отпевание, на последнем возгласе «Упокой, Господи, в селениях праведных душу раба Твоего, убиенного воина Евгения, живот свой за Веру и Отечество положившего…» вошли четверо крепких ребят из ритуальных услуг и подняли гроб.

Обе створки храмовых дверей распахнулись, и внезапно в разрыв унылых многодневных дождевых облаков сверкнуло закатное солнце такой силы, что все зажмурились и отвернулись.

03.11.2022

 

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

1 комментарий

  1. Светлана:

    Спасибо. Бог есть. Много лжи и неправды,но истина и правда неискоренимы, как и честные,порой грешные, заблудшие люди.Победа зависит в этой войне от каждого,независимо от возраста.Материалы газеты духовно поддерживают. Спасибо.

Добавить комментарий