Государство, общество, вообще любая структура тем сильнее, чем выше ответственность её членов и чем действеннее влияние на неё неравнодушных. Этот принцип перестал работать у нас с начала 1990-х. Сначала власть назвала себя демократической и заявила, что нелепо её укорять в полном наплевательстве на мнение населения. Потом нас пугали «разгулом демократии» в девяностые и, соответственно, вновь нашим мнением не интересовались. Постепенно привыкли, наверное.

А ведь в Российской империи было иначе, с её самоуправлением и самоуважением людей, как минимум дворянства и купечества. Увы, в какой-то момент ответственность вытеснили грёзы об идеальном царстве, что обернулось катастрофой.

Принцип контроля общества в известной степени работал и в СССР, где власть считалась народной, и, несмотря на навязанную идеологию, люди всё-таки влияли на жизнь страны. Я это знаю, например, по работе в газете «Советский Армавир», где нам редактор на каждой планёрке говорил о «действенности публикаций». То есть мы, журналисты, отслеживали, как местные функционеры, начиная с ЖЭКа и заканчивая отделами горисполкома, реагируют на жалобы, критику. И лучше им было отреагировать, потому что мы не оставили бы их в покое. Да и любой человек мог написать не в газету, а в ЦК – и тогда жди проверки.

Всё это рухнуло после победы «демократии». Газета была переподчинена мэрии, со всеми вытекающими последствиями. Скажем, милиция запретила даже хвалить её, не говоря уже о том, чтобы выражать недовольство, – просто наглухо закрылась, как и остальные структуры. Писать в правительство тоже стало бессмысленно: все механизмы контроля общества над властью, обратной связи просто испарились. Есть такая детская игра – салки. Водящий гоняется за другими и старается коснуться убегающего рукой. Но можно сесть на корточки, сложив ладошки над головой и сказать: «Я в домике», то есть временно выбыть из игры, дать знать: «Не трогайте меня». Но действует это лишь ограниченное время, которое у нас для многих слишком затянулось.

На днях прочитал военного корреспондента «Комсомольской правды» Александра Коца. К нему обратилась жена опытного хирурга-онколога, никогда прежде не служившего в армии. Восемнадцать лет стажа, бесчисленное множество операций. Несмотря на это, врача мобилизовали, отправив рядовым в мотострелковую дивизию в нарушение всех существующих правил. Попытки донести до военкома мысль, что это неправильно и незаконно, ни к чему не привели. Военком знает, что ему всё сойдёт с рук; прокуратура знает, что за молчание с неё никто не спросит. Контроль потеряло не только общество. Для государства контроль превратился в теоретическую возможность, оторванную от практики.

Начал разузнавать об ижевской трагедии, где от выстрелов шизофреника погибли одиннадцать детей и шестеро взрослых, ещё двадцать человек получили ранения. И чем больше читал об этом, тем меньше понимал я, почему подобные злодеяния так редки. Реакция на массовое убийство безумна.

«Нет сомнений, что это участие украинских спецслужб, – заявил член общественной палаты России Максим Григорьев, – либо напрямую, либо через подставные структуры. Возможно, вербовка велась через Интернет, либо стрелок читал информацию, связанную с этим, и находился под воздействием террористической идеологии». Ему вторят уполномоченная по правам ребёнка из Казани и другие представители власти и вроде как общества. Предлагают значительно усилить охрану школ, бороться с компьютерными играми, ну и ФСБ быть поактивнее, предотвращая действия коварных врагов.

Усиление охраны бесполезно, поясняет исследователь экстремистских и террористических организаций профессор МГЛУ Роман Силантьев, «поскольку для этого придётся проводить ещё одну мобилизацию и привлекать более миллиона максимально боеспособных мужчин к охране учебных заведений». Не был убийца и игроманом, как и почти все остальные, ему подобные, за последние годы. А что было? 14 лет назад маньяк Казанцев за один день попытался зарезать двоих человек: ученика всё той злосчастной 88-й школы и пожилую женщину. Мальчика ударил ножом в спину, чудом не убив, а старушку полоснул походя, не слишком глубоко. Нападавший после этого не был отправлен на принудительное лечение, с ним не работали психологи, правоохранители случившееся практически проигнорировали, создав у маньяка иллюзию безнаказанности. Мать пострадавшего школьника написала обращение главе Удмуртской республики, чтобы следователи разобрались в трагедии. Никакой реакции. Наверное, тоже был «завербован» украинскими спецслужбами.

Общая ситуация безответственности перед обществом не может не влиять на Церковь. У нас всё более-менее неплохо на приходах, ведь к священнику-самодуру народ не пойдёт на исповедь, тем самым высказав своё отношение. И доходы прихода снизятся, со всеми вытекающими. Зато вышестоящие структуры в нашей Церкви не отвечают почти никогда ни перед духовенством, ни перед мирянами – с соответствующими результатами.

При всей моей склонности скорее защищать, чем критиковать священноначалие не могу не озвучить печальные цифры: половина российской молодёжи – 49 процентов – не верит в Бога. Ещё 40 процентов вроде православные, но, за редким исключением, далеки от Церкви. Неуважение к священноначалию и Патриархии в этой среде стало практически нормой – так худо не было, наверное, даже в революционные годы. Конечно, суждения молодых и не очень молодых людей, далёких от церковной жизни, чаще всего поверхностны. Но факт остаётся фактом: нам не удалось создать для них привлекательного образа Церкви, скорее наоборот. Как следствие – на смену нашему поколению, воспитанному в СССР и довольно религиозному, идёт совсем другое.

Что мы скажем в своё оправдание на Страшном суде? Про вражеские спецслужбы? Что-то подобное происходит со всей страной. Механизм самоконтроля в значительной степени атрофировался. Нужно ли объяснять, что когда мы теряем понимание, делаем не так, не желаем исправлять ошибки, то за этим блужданием в вымышленном мире последует жестокое столкновение с реальностью.

Оглавление выпуска  Следующая публикация →