Другой мир

В советское время он отслужил тринадцать лет в ракетных войсках стратегического назначения под Винницей.

– Мы обслуживали ракеты 15А30 и 15А35, – рассказывает монах Антониево-Сийского монастыря Елисей (Урманов). – Это шесть боеголовок дальностью до десяти тысяч километров. Уволился в феврале 1983 года в звании капитана – появилась такая возможность. Уже тогда чувствовалось, что грядут перемены, и я решил: хватит. Был женат, но недолго, детей не завели. Может, и к лучшему, а то пришлось бы остаться на Украине.

Фото автора

Урманов поехал на родину, на Дальний Восток, но по дороге решил с товарищем заглянуть на Русский Север, в Архангельскую область. Товарищ отправился дальше, а капитан остался на всю жизнь. Работал лесорубом, затем на сплаве, на Бобровском рейде. Напротив Боброво, на другом берегу Северной Двины, – Кехта, родина преподобного Антония Сийского. А потом узнал, что неподалёку открылся Сийский монастырь.

Я несколько раз спросил отца Елисея, почему он в декабре 1996-го пришёл в монастырь. Хотелось понять, что его потянуло туда, бывшего капитана-ракетчика, ставшего лесорубом. Вроде и бригада была хорошая, и сам не старый ещё, можно и жениться. Смысл ответа был примерно таков: вся земля на много десятков вёрст вокруг неслышно напоминала о преподобном.

Посадки перед стенами Сийского монастыря. Фото начала XX века

–…Постоянно возле Антония приходилось находиться. В той округе, где он змей и крыс прогнал молитвой, с тех пор их не было. Удивлялся я и обо всём этом думал.

Это были девяностые годы – весёлые, лихие, но мы работали в лесу без телевизора и бандитов. И когда монастырь появился, любопытно стало. Был канун праздника нашего преподобного Антония. За родителями веры не замечал, хотя в семье праздновали Пасху, красили яйца, мама пекла куличи, христосовались друг с другом и с соседями. Но у бабушки была божница дома, она же мне рассказывала о Боге, давала вместо сказок жития святых. Запомнилось одно, про Петра и Павла. Потом забылось, а в монастыре вспомнилось. Взошли семена, посеянные бабушкой.

– Тяжело было привыкать к службам?

– Нет, я бывший военный, так что привычен к тяготам. Враг, конечно, нашёптывает, чтобы уйти. Бывают искушения, но это ничего. Если нет борьбы, значит, ты помер. А к вере пришёл… – продолжает он задумчиво, – со временем, через службы, разговоры. Но главное – преподобный привёл. Службы меня поразили. Знал, что есть особая жизнь в монастырях, и вот попал в другой мир: контраст при переходе от одной жизни к другой был сильный. Бог даёт благодать всем новоначальным, когда летаешь как на крыльях и никакой усталости. Через несколько месяцев или лет это отнимается и начинается работа, чтобы вернуть. У отца Силуана Афонского написано, что одиннадцать лет он просил об этом Бога. Конечно, хоть немного, но всегда поддерживает в этом Господь. Несмотря на усталость, всё преодолеваешь и преодолеваешь…

Стезя огородника

Этот материал я намеревался готовить одновременно с интервью с игуменом Варсонофием, чьё послушание было ухаживать в монастырском хозяйстве за скотиной  – теперь вот если поговорить про огородничество, то к кому, как не к Урманову? Его мне уважительно отрекомендовал наместник Веркольского монастыря архимандрит Иосиф (Волков): «Был у нас два года огородник из Сии, отец Елисей, он всё наладил». Специалистов ценят везде, будь то ветеринар или электрик, огородник тоже важен.

– Отец Елисей, откуда вы знаете, как с огородом управляться? В деревне выросли?

– Обычное детство. Школа, а летом в деревню к бабушке. Работал на покосах, на полях. Класса с шестого-седьмого подрабатывал в колхозе на культиваторах: стоишь и смотришь, чтобы не засорялись удобрениями.

– А где?

– Шимановский район, это Дальний Восток, Амурская область. Недалеко от космодрома «Восточный».

– Значит, родились возле одного космодрома, а сейчас живёте возле другого – Плисецкого, а в промежутке обслуживали ракеты на Украине.

– Так получается. Окормляет Плисецкий космодром иеромонах Антоний, который наведывается к нам на Сию не по одному разу в месяц.

– Из родни остался кто?

– Братья. Может, в это лето навещу, Бог даст. Домой далековато, конечно. Это Дальний Восток, Амурская область.

– И что за жизнь на Амуре?

– Климат континентальный, всё расцветает и созревает раньше, чем здесь, на Севере. Помидоры, огурцы сразу высаживаются на грядках, без теплиц. Вызревают кукуруза, подсолнухи. Всё это росло на огороде у бабушки. Правда, у нас на Сие в минувшем году посадили четыре подсолнуха, и они тоже вызрели. Потепление.

– Так всё же где вы научились огородничать?

– На Варзуге, в десяти километрах отсюда, была монастырская ферма на двенадцать коров. Я занимался молочкой, просфоры пёк – там и учился огородному искусству. Прежде, кроме картошки, ничего не выращивал, а тут стала меня учить пожилая чета: дедушка, уже не помню, как звали, но в синодике записано, и баба Оля. Они были такие огородники – о-го! – всю жизнь этим занимались. Всё хозяйство у них – сарай с коровой да огородик, в который они вкладывали душу. Стали меня натаскивать, как правильно выращивать те же помидоры: на какую глубину сажать и прочее. Как морковь россыпью садить – разбрасывать. Как пшено или рожь – на большой грядке, потом бороновать. Оказалось, что даже выращивание укропа требует навыков. Сорта нужно правильно подобрать – свои для каждой местности.

Бог даёт, земля берёт, человек получает

– И как же правильно выращивать на Севере?

– Каждый человек всё равно всё сделает по-своему. Возьмём творог. Каждый, кто его делает, создаёт свой творог. Просфоры вроде одинаковые, а отличия всегда есть в мелочах. Так и огород. Как Бог даёт, так у каждого своё получается.

Для постижения науки огородничества я перелопатил множество книг и журналов, был в курсе новинок. И что понял? Плоды начинаются с семян, а хорошие семена в магазине не купишь. Есть неплохие, но даже в одной округе огороды разные, а если говорить о Севере – разнообразие ещё больше, ну а по стране и говорить не приходится. Поэтому семена должны быть приспособлены именно к твоему участку. Высматриваешь самый лучший, самый здоровый помидор и берёшь семена от него. Так же и огурец, и всё остальное. Сейчас новые сорта идут нескончаемым потоком, сотни и сотни названий, можно запутаться. Но требуется несколько лет, чтобы они из чужих стали твоими. А нужны свои, поэтому год за годом отбираешь лучшее. Свои привыкают к климату, меньше и иначе болеют, особенно тепличные.

Ещё один секрет: много лет на каждый помидорный куст я надеваю медное колечко из проволоки. Это делается против фитофторы, благодаря колечку помидоры ею не поражаются, нет нужды применять химические реактивы. Колечко надеваешь снизу, сантиметрах в десяти от корня. Кто мне это показал, когда показал, не помню, но делаю так уже много лет. И такой подход к каждому овощу. Ищешь, что сделать, чтобы огурцы не простывали – они, как люди, тоже могут заболеть. Это кажется, что всё просто, а уход за всем нужен: сколько отдашь, столько получишь. Слава Богу, колорадские жуки до нас не дошли. Но, говорят, на южных рубежах Архангельской области уже появились, а значит, и к нам подойдут. Зимы сейчас мягкие, морозов нет, а они глубоко зарываются и зимуют… А может, и не дойдут. А может, не доживу.

– Как вы по весне начинаете заниматься огородничеством?

– Время пришло – можно сажать перцы на рассаду, примерно десятого марта, а через неделю – рассаду помидорную. Всё это делаю в келье в старом корпусе. Печку починили, лампы повесили, которые светят сейчас круглые сутки. В мае высаживаем всё уже в теплице, а потом, когда прогреется земля, и на огороде. Тогда же редиску, укроп, салат – всю «зелёнку», как я это называю. Как начинает цвести сирень, сажаем редьку, чтоб она не ушла в дудку.

– Куда?

– В дудку.

– Понятно (хотя и не очень). А картошка?

– Тут особых секретов нет. Разве что нужно правильно организовать посадки, правильно выбрать расстояние между рядами. Ещё картошка зависит от почвы и удобрений. Навоз – само собой, золу надо подсыпать, скорлупу от яиц, тут кто во что горазд. Но это когда огородик небольшой. А у нас сорок соток под картошку отведено, не до изысков. Она у нас тоже хорошая вырастает, вкусная. Раньше там капусту до 10 тонн снимали, но это слишком много: продавали, раздавали, солили бочками, а по весне и коровкам доставалась квашеная капуста. Сейчас сажаем немного, но кочаны получаются по 8-10 килограммов. Капусту нужно подкармливать. Лучше всего бражкой без сахара: вода, дрожжи, хлеб – три дня настоится и готово, а потом понемногу поливать. Очень хорошее естественное удобрение. Солю капусту сам. Вроде неплохо получается, в городе просят даже. Лука выращивали по тонне. Чеснок – он хранится неважно, но можно сохранить. Есть у нас два мотоблока с причиндалами, будет им работа. В середине марта по утрам здесь было 22 градуса мороза, но к обеду солнышко выглядывало и теплело. День становился ясным, солнечным. И похоже на весну.

– На весну?

– На весну!

Ну да, теплынь на дворе, под минус двадцать всего, почти весна.

– А укроп можно садить лесенкой, – неожиданно, но авторитетно добавляет отец Елисей. – Буквально до августа растёт, а то и до первых заморозков в сентябре. А первый урожай – в начале лета.

Помолчали мы с отцом Елисеем – он даже забеспокоился, не уснул ли я, и, чтобы взбодрить, заметил со свойственной ему прямотой:

– А кабачки, конечно, зависят от погоды. Прошлое лето нормальное было. Вообще благоприятный год был, урожай хороший. Тыквы иногда выращивал, но они не каждый год могут созреть, нужны условия. Вот такие дела. Просто работать нужно. С молитвой.

– Отец Елисей, у вас есть мечта – как у огородника?

– Есть. Зимнюю теплицу поставить, чтобы растить зелень можно было круглый год: зелёный лук, укроп, петрушку. Но на это у монастыря нет средств. Так что готовимся к тому, чтобы перенести перцы и помидоры в обычный парник. Снега пока ещё много. Ждём, может, к Пасхе и сойдёт.

С монастырского огорода. Фото автора

– Как вы оказались в Артемиево-Веркольском монастыре? Что за командировка?

– У нас с некоторых пор стало не хватать людей. А в Верколе, наоборот, много людей, но нет огородника. Почти всё делает маленький трактор, но не было человека, который возглавил бы хозяйство. Меня отец Варлаам в командировку отправил туда в 2013-м. Пробыл там два сезона. У них большой огород, а вот с теплицами было плохо, пришлось налаживать. Лук почему-то не могли вырастить. Учил выращивать рассаду. В общем, помог. Пока там был, научил тепличным делам отца Серафима, а он взял да и помер. Беда какая! Но кое-что наладил и вернулся. Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше.

Главное удобрение в Верколе, как и у нас, навоз, в который что-нибудь подмешивается, и получается та же брага. Есть компост, который перегорает за пару лет, поэтому можно обходиться без химических удобрений. Мы и обходимся. Зелени нам хватает, огурцов довольно, первые появляются в конце мая или в начале лета. Огородный сезон на Севере короткий, к сожалению: со второй половины мая до первой половины сентября. Но многое успеваем.

– А грибы?

– Уже три сезона подряд грибов и ягод было очень мало в наших местах. Правда, нам привозят – жертвуют. В прежние годы человек пять-шесть отправлялись в лес собирать. Сушили, варили и в банках держали, замораживали. У меня запас до сих пор хранится – забыл о них, а позавчера нашёл. Сам за грибами не хожу, стар стал. Клубнику выращивал, – вспоминает отец Елисей. – Но пришлось посадками пожертвовать, когда строили пекарню. Возобновлять пока не стал, но, может, ещё дойдут руки. Вырастает она хорошо, быстро. Дендрарий есть, вишня подросла, малина есть, смородина – варенье варим. Сажал не я, ведает этим отец Платон, я только присматриваю. Продолжаем расширяться.

Монастырский огородник. Он работает на своём поле с молитвой, и Господь дарует ему обильный урожай. Вот это главное не только на огороде, а везде, куда тебя поставили.

Своя закваска

Первый наш разговор с отцом Елисеем состоялся в середине марта. Во время второго он уже готовился к Пасхе.

– Ведь я не одним только огородом занимался, – говорит батюшка. – Была у меня небольшая команда, которой утром ставил задачу: кого на огород, если дождя нет, а кого-то – делать сыр и взбивать масло, ведь я ещё и молочник, а кто-то помогает печь растапливать и просфоры печь. Наш наместник, игумен Феодосий, приобретает сейчас оборудование для просфорни, там сейчас отец Василид управляется. Но теперь я уже больше занимаюсь тем, что готовлю смену. Нам, старикам, надо больше духовным заниматься, в храм ходить. На Новый год мне семьдесят исполнилось. Силы не те, что раньше.

А ведь и сейчас помню, как самый первый хлеб в монастыре испёк – моё это было послушание. Один раз показали, как делать, и дали задание. По первости легче давалось, а потом начинались проблемы – всё, как в духовной жизни. Ходили измазанные тестом и с мукой на ушах, пока не прошли этот период. Учил меня трудник Александр Абрамов. Он и сейчас здесь, пекарню восстанавливает под Благовещенским храмом, но вся ответственность тогда была на мне. Пекли в старой дровяной печи вместе с ним, а потом я уже сам. Куличи делали в консервных банках, других форм не имелось. С белым хлебом попроще: замесил, испёк, можно, в общем-то, и без опары. А с чёрным другое дело – там нужна закваска. Сейчас примеси пошли, которые заквашивают, а у нас была своя закваска, так называемая голова, которая хранилась в холодильнике. Третья часть берётся от этой «головы» и идёт на закваску. К двум третям, что остались, добавляются мука, дрожжи – и снова в холодильник, и она как бы живая, растёт. А как закончатся в ней силы, перестанет работать, нужно новую делать. Сначала ездили за «головой» в Матигоры, потом научились делать сами по книгам.

То же с сырами. Делаем три-четыре сорта без названия, придумываем свои. Оборудования нет – его заменяет смекалка и что под рукой найдётся. Раньше, когда были коровы, из своего молока делали, сейчас раз в неделю привозим из Матигор, нам его жертвует наш благотворитель и благодетель. У него там и храм на территории стоит, а коровы в стареньких, ещё советских фермах. Там вообще словно попадаешь в Советский Союз, кипит работа. Из молока, что привозят, кроме сыра, делаем масло и творог. Но сейчас отец наместник коров собирается своих завести. Пока в помещении для них живут только кот и две собаки, но жизнь начнёт потихоньку возвращаться.

В монастырской пекарне. Фото о.Трифона Плотникова

– Вы Советский Союз помянули. Что тогда хорошо было, а что плохо, на ваш взгляд?

– Организация, дисциплина, конечно, присутствовали. Очень дружно мы жили, не было нынешней разобщённости: ни стальных дверей, ни кодовых замков, ключ под ковриком – и не боялись, что воры заберутся. Да и что им было украсть? Везде висели объявления: требуются, требуются, требуются. Можно было и хорошо заработать, достаток начал появляться. И это после Великой Отечественной войны, да ещё и во время холодной войны с её расходами! А вот идеология всё погубила. Строилась страна на фундаменте безверия, а если без Бога строишь дом, то он развалится. Так и государство.

Сейчас, понятно, мало хорошего, но, может, и войдёт наша река в берега. Потому что наша Заступница, Пресвятая Богородица, взяла на Себя бразды правления после отречения Царя-мученика, явив Свой Державный образ. Оттого и выжили, и сейчас выкарабкаемся.

– К Пасхе уже готовитесь?

– Делать пасхи в монастыре – моё послушание. Делали, бывало, и пёстрые, и белые, и коричневые – шоколадные, с добавлением цукатов. Но сейчас готовим простые, получается тоже неплохо. Привезли на днях всё необходимое: изюм и сахарную пудру. Яйца у нас были, масло сделал сам. Во вторник на Страстной примемся за работу. Всё отработано за много лет: сколько того взять, сколько этого. Смесь должна отстояться в холодильнике, потом в формы, ещё ночь постоит, а утром готово. Раньше по триста штук, бывало, делали: и для монахов, и для паломников, и для подворья в Архангельске. Но с тех пор, как началась эпидемия, людей стало приезжать намного меньше, и сейчас много не делаем. Бог даст, всё вернётся. Здесь, в обители, после Пасхального богослужения в Благовещенском соборе накрываются столы, разговляемся на трапезе пасхами, крашеными яйцами, куличами.

Отец Елисей задумывается, потом говорит, жалеючи меня:

– Обо мне и сказать нечего. Найдите кого поинтереснее.

– Неинтересных людей, мне кажется, не бывает.

– Да, у Бога все разные, – соглашается отец Елисей, – и это хорошо.

– Не жалеете, что не обзавелись семьёй, став монахом?

– Думаешь о другом сейчас: с чем идти т у д а, всё ли успел сделать. А то придёшь, а тебе скажут: «Ну, показывай, с чем пришёл!» А тебе и ответить нечего. Как-то так вот получается.

«У Бога все разные, – думаю я, – и сказать отцу Елисею будет что. И это хорошо».

← Предыдущая публикация Следующая публикация →

Оглавление выпуска