Леся и Вера

Леся любила помогать в храме, когда там дежурила Вера. Вера была худой, высокорослой, всегда спокойной, улыбчивой, скромной. Седые пряди, выбивавшиеся из-под её платка, она убирала костяшками пальцев, потому что пальцы всегда были намасленными от чистки подсвечников и в копоти от огарков свечей. Леся с Верой понимали друг друга без слов. Встретились, как говорится, два одиночества. Вера была старше Леси лет на двадцать пять, а то и больше, но у них обычно находились общие темы для разговоров. Вера так же, как и Леся, жила одна. Правда, её одиночество скрашивал кот, о котором она могла рассказывать как о любимом дитяте. Нельзя сказать, что подруги вели долгие задушевные беседы, и всё же между службами, утренней и вечерней, когда храм пустел (изредка люди заглядывали лишь поставить свечки или заказать требы), стоя рядом, натирая один подсвечник, они могли о чём-то пошептаться.

Леся была новоначальной, хотя крестили её ещё в детстве. В церковных службах мало что понимала, не разбиралась и в духовных вопросах, но её тянуло в храм, интересовало всё, что не от мира сего. Уборщицу в церкви воспринимала как распорядительницу над всеми труждающимися. Всех прихожан, которых особенно много было на воскресных службах, Леся считала сотрудниками этого храма, ещё и удивлялась очень: «Надо же! Какой большой штат!» Как будто они все пришли на собрание, только стоят, а не сидят. Священников же побаивалась, трепетала от их королевского вида, присматривалась, приглядывалась к рукам и лицам, думая, что они сотворены из чего-то неземного и являются небесными посланниками, наподобие ангелов.

Часто захожане обращались с вопросами почему-то не к священнику, не в окошечко лавки, а к ним, свещницам. Вера числилась в храме уборщицей. Дежурила с семи утра до семи вечера через день или по договорённости. Однажды к Лесе, протирающей чистой салфеткой большую настенную икону, подошла женщина: «Где у вас тут икона Троицы?» Вера, стоявшая неподалёку, указала рукой – там, мол, возле клироса. Леся повела туда женщину, нашли икону. Тётенька всмотрелась: «Да нет же! Это не та Троица!» «Как не та?» – опешила Леся. «Ну… мне нужна другая троица – Вера, Надежда, Любовь…» Когда дама, постояв у нужной иконы мучениц, ушла, Леся с Верой переглянулись и тихонько рассмеялись. Иногда люди приходили за утешением и советом. Много историй пришлось выслушать и Лесе, и Вере, и они старались как-то помочь, посочувствовать, подсказать – дай Бог, чтобы было на пользу.

Однажды к Вере подошла девушка и спросила, что нужно для крещения – она хочет покреститься. Вера всё подробно объяснила. А Леся, неожиданно для себя, добавила: «Да, и не забудьте полотенце! Батюшка вам будет голову мыть». Вера прыснула от смеха и отвернулась, чтоб не смущать будущую прихожанку. «То есть не мыть… а обливать», – смутившись, поправилась Леся. Девушка кивнула и ушла. Вера еле сдерживала смех: «Сказала бы ещё, чтоб она мыло не забыла принести!» И тут обе расхохотались в голос, нарушив тишину храма.

Изображение: pravlife.org

При приготовлении ко крещению Вера с Лесей выносили на середину храма купель, наливали тёплую воду, зажигали три свечи. И вот однажды после Таинства крещения новокрещаемые попросили священника, который крестил, сфотографировать их на память. Батюшка с охотой их запечатлел. Леся смотрит на всё, радуется, а потом шепчет Вере: «Интересно, а почему в свидетельстве о крещении не пишут, кто их снимал?» Вера хохотнула, даже батюшка оглянулся. «Ой, я хотела сказать, кто их крестил, а не снимал!» И опять две подружки тихонечко смеются, прикрыв рот рукой. Только плечи подрагивают.

Перед праздником Крещения Господня, когда толпы людей атакуют храмы с желанием набрать крещенской (целебной!) воды, готовили чаны. Лесю попросили залезть внутрь огромного металлического чана, вымыть его тщательно изнутри и вытереть насухо. Нелегко было справиться с этой задачей, да и необычно как-то – внутри водосвятного бака Леся ещё никогда не сидела!

Иногда Вера рассказывала Лесе свои житейские истории, вспоминала что-то из прошлого. Например, когда она жила с родителями, часто потешалась над отцом. Он был ещё тот юморист! Как скажет что-то – хоть стой, хоть падай. Однажды мать нажарила речной рыбы. Отец съел рыбёшку, смачно облизал скелет и протянул его жене: «Бабка, тебе расчёску надо?»

Сменщицей Веры была Александра. Уходя домой после смены, Леся спросила Веру: «Завтра кто будет служить?» Опять оговорилась, улыбнулась: « То есть я хотела спросить, кто будет дежурить». Вера отвечает: «Александра. А сегодня служили ты и я».

Крестильня

Вышел указ архиерея: во всех городских храмах оборудовать закрытые помещения для крещения полным погружением. Настоятель церкви решил пожертвовать комнатой, где располагалась бухгалтерия. Оттуда вынесли всю мебель и оргтехнику. Предстояло сделать ремонт. Профессиональные мастера, понятное дело, стоят дорого. Решили обойтись своими силами. Ремонтную бригаду в лице двух человек (Веры и Леси) обязали в короткий срок очистить стены от старой краски. Трудницы принялись за работу. Целыми днями они отбивали шпателем закаменевшую упрямую краску. Во время богослужения стучать воспрещалось, поэтому Леся с утра прибегала на службу, а потом они с Верой «тюкали» стены целый день, до вечерни.

Вере надо было ещё и пол вымыть, а храм немаленький. Тогда Леся оставалась одна. Бывало, на часик-другой помогать Лесе приходила Юля, молоденькая кассирша из продуктового магазина. Работать благословили молча, творя молитву, в обязательной храмовой экипировке: длинной юбке, поверх которой ещё надевался халат, и платке. А стояло жаркое лето. Работать было невмоготу от зноя и духоты. К тому же у Леси были проблемы с сердцем – ей постоянно не хватало воздуха, как выброшенной на берег рыбе. Обливаясь потом в три ручья, она твердила молитву – и жара как будто отступала. «Слава Богу, хоть стою на полу, – думала Леся, – а вон служащая в алтаре схимонахиня, которой уже 78-й год, запросто поднимается по шаткой стремянке драить до блеска большое праздничное паникадило, и – ничего!»

Леся боится высоты. Однажды мыли окна, высоченные, вытянутые, под решётками. Кто-то пытался дотянуться до стёкол со скамейки, поставленной на подоконник, кто-то с табуретки. А Леська, как обезьянка, с тряпкой в руке, прямо по решётке – раз, раз… И поплатилась за свою опрометчивость и глупость. Спускаясь, оступилась, и левая рука застряла в решётчатом переплетении, неестественно вывихнувшись в плече. Леся на мгновение повисла, громко вскрикнув. Но никто даже головы не повернул: каждый мыл спокойно своё окно. Может, это был беззвучный крик? С трудом высвободив руку, перехватываясь за решётку здоровой рукой, Леся спустилась вниз. Навстречу шла уборщица Александра. С искажённой от боли физиономией, Леся кинулась к ней: «Пожалуйста, дёрни меня за руку!» Александра испуганно взглянула на покалеченную, потом решительно перекрестилась, перекрестила Лесину руку и дважды несильно дёрнула. Всё! Сустав встал на место. Обе облегчённо вздохнули. Леся пошевелила пальцами. Работают. Подняла руку вверх. Поднимается! Да ещё и без боли. Раньше не поднималась. Настоящее чудо! Через несчастный случай Господь исцелил!

Так же и с одышкой. После всех этих отбойных работ в крестильне, надышавшись извёсткой и штукатурной пылью, Леся вдруг ощутила, что её одышки как не бывало. Чудеса!

– Ну что, заканчиваете? – в будущую крестильню заглянул священник.

Вера с Лесей дружно закивали.

– Хорошо! – весело говорит батюшка и, видя вспотевшие лбы тружениц, добавляет: – Так и напишем на табличке – крестильня имени страстотерпиц Веры и Леси.

Все улыбаются.

Людмила Кучер

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска