Царский путь в России

Сила или слабость?

Приближается трагическая дата – 105 лет со дня падения монархии, начала Русской Голгофы. Сегодня мы вновь вернёмся к этой теме. Вглядимся ещё раз в судьбы мучеников, чтобы укрепиться в молитве за них, за себя, за свою страну. Есть вещи, забыв которые, мы потеряем себя.

Миф о слабости Государя остаётся одним из самых распространённых. Что же в понимании мира слабость? Помните притчу о Соломоне, к которому пришли на суд две женщины? Они спорили, кто настоящая мать ребёнка, и царь Соломон сказал: «Рассеките живое дитя надвое и отдайте половину одной и половину другой». «Пусть же не будет ни мне, ни тебе, рубите», – произнесла на это обманщица. А вторая согласилась отдать ребёнка сопернице, лишь бы он остался жив. Ей-то и приказал отдать царь ребёнка, потому что именно она вела себя как настоящая мать. Однако той, что похитила чужое дитя, не повезло лишь потому, что на пути оказался мудрец.

Оппозиция в канун революции потребовала создания «ответственного правительства», даже великие князья уговаривали Государя уступить, не понимая, почему он упорствует. Между тем это выяснилось очень скоро. Когда новое правительство пришло к власти, то в считанные месяцы после февраля 1917 года развалило армию, утратило доверие и рухнуло. С советской властью вышла схожая история, пусть и растянувшаяся не на семь месяцев, а на семьдесят лет.

Так в чём же слабость Государя? Мы видим стойкость в защите державы от тех, кто её недостоин, а затем, когда не осталось другого выхода, Император, подобно матери из Книги Царств, отказался от своих прав, в надежде спасти страну от гибели.

Воспитание и характер

У наследника престола Великого князя Александра Александровича было пятеро детей, и всех воспитывали как воинов, даже девочек. Впрочем, дед-император был с ними ласков. Со всеми, кроме Николая – будущего царя.

Будущий Император в 10-летнем возрасте. Фото: persons-info.com

Конечно, он любил его не меньше младших внуков, но понимал: простой судьбы у этого мальчика не будет, а значит, никаких поблажек. Это не ожесточило Ники, так его звали в то время. Друг детских игр Государя Владимир Олленгрен вспоминал о Страстной неделе:

«В пятницу был вынос Плащаницы, на котором мы обязательно присутствовали. Чин выноса, торжественный и скорбный, поражал воображение Ники, он на весь день делался скорбным и подавленным и всё просил маму рассказывать, как злые первосвященники замучили доброго Спасителя. Глазёнки его наливались слезами, и он часто говаривал, сжимая кулаки: “Эх, не было меня тогда там, я бы им показал!” И ночью, оставшись одни в опочивальне, мы втроём разрабатывали план спасения Христа. Особенно Ники ненавидел Пилата, который мог спасти Его и не спас».

Что-то пророческое было в этом детском отвращении Николая к Пилату – человеку, который мог спасти Сына Человеческого, но не спас. Так же отступились в феврале 1917 года от Государя: высший командный состав русской армии, известные патриоты, в том числе монархисты, и прочие люди, которые, зная, что тот ни в чём не повинен перед народом, выдали его на верную смерть.

За два года до рождения Ники было совершено первое покушение на его деда. Мальчику не исполнилось двенадцати, когда в феврале 1880 года прогремел взрыв на первом этаже Зимнего дворца. От рук террористов погибло 11 солдат, участников русско-турецкой войны, служивших в Финляндском полку, и более пятидесяти человек оказались ранены. Спустя год с небольшим было совершено последнее, седьмое, покушение.

Ники в матроске стоял возле гроба деда, предчувствуя, что и его мирной жизни настал конец.

О Боге и смерти он помнил всегда, что сильно повлияло на его характер. Как вспоминал один из воспитателей, «бывало, во время крупной ссоры с братьями или товарищами детских игр Николай Александрович, чтобы удержаться от резкого слова или движения, уходил в другую комнату, брался за книгу и, только успокоившись, возвращался к обидчикам и снова принимался за игру, как будто ничего не было».

Задолго до его кончины блаженная старица Параскева Ивановна Дивеевская говорила: «Он выше всех царей будет». Не было в истории России Государя более православного по духу и просто более человечного. История русского народа увенчалась им, чтобы даже после гибели он остался нашим Царём на долгие годы смуты.

Семья и Отечество

Ему предъявляли нелепые обвинения. Например, что он слишком любил свою семью.

Николай Второй с детьми. Фото: императорскиймаршрут.рф

Нам есть с кем сравнивать. Для Ленина семья была формальностью, известно, что у Крупской в комнате стоял портрет Арманд. Жена Иосифа Сталина покончила с собой. Сын Василий вырос несчастным человеком, как и Светлана, в конце концов сбежавшая в Америку. Холод, который царил в душе Иосифа Сталина, сделал несчастным его, его семью и миллионы других семей, погубил в мирное время огромное число людей. Мы не отрицаем большого организаторского таланта Сталина, скажем, в деле развития промышленности. Но раскулачивание и репрессии даже на мгновение не приблизили нас к 9 мая 1945-го, наоборот, отдалили от Победы, подорвав силы народа.

В Царской Семье всё было иначе. Царица целовала подушку мужа, когда его не было рядом, а он страдал даже от недолгой разлуки с нею и детьми. «Их медовый месяц длился 23 года», – говорили современники. Это было тем удивительнее, что характеры царственных супругов были едва ли не противоположны. Он из-за своего неизменного спокойствия казался уступчивым, но за этим скрывалось исключительное упорство.

Император с супругой Александрой Фёдоровной. Фото: romanovs-russia.blogspot.com

Алиса Гессен-Дармштадтская, причисленная к лику святых как Императрица Александра Фёдоровна, рано потеряла мать. Сироту приютила у себя её бабушка – королева Британии Виктория, называвшая внучку «моё солнышко». Цесаревича Николая Алиса впервые увидела, когда ему было шестнадцать, а ей на четыре года меньше. Он понравился ей, и спустя несколько лет девушка приехала в Россию снова. Что они любят друг друга, стало ясно на второй прогулке.

Отказ родителей благословить брак нисколько не охладил будущего Государя. И Алиса, выслушав королеву Викторию, которая была далеко не в восторге от её выбора, осталась при своём. Главное препятствие состояло в другом. Алиса, глубоко религиозная девушка, была убеждённая протестантка. Пять лет Николай Александрович молил Бога, как сам он вспоминал, «облегчить Аликс переход в православную веру и дать мне её в жёны». Наконец, много передумав, она согласилась. Стены, разделявшие влюблённых, рушились одна за другой. «Мне снилось, что я влюблена, – написала будущая Царица в дневнике жениха в один из дней. – Я проснулась и узнала, что это – правда, на коленях я благодарила Бога за это счастье. Истинная любовь – это дар Божий. Каждый день она становится сильнее, глубже, полнее и чище».

Жили радостно. Фрейлина Анна Вырубова вспоминала забавную историю: «Возвращаясь с докладов от юной Государыни, мой отец делился с нами своими впечатлениями. Так, он рассказывал, что на первом докладе он уронил бумаги со стола и что Государыня, быстро нагнувшись, подала их сильно смутившемуся отцу. Необычайная застенчивость Императрицы его поражала. “Но, – говорил он, – ум у неё мужской – одной рукой качая колыбель с новорождённой Великой княжной Татьяной Николаевной, она другой рукой подписывала деловые бумаги”. Однажды, во время одного из докладов, в соседней комнате раздался необыкновенный свист.

– Какая это птица? – спрашивает отец.

– Это Государь зовёт меня, – ответила, сильно покраснев, Государыня и убежала, быстро простившись с отцом».

Ни тяжелейшая болезнь Наследника, ни мучительные переживания за Отечество не охладили этот семейный очаг. Тепло от него согревало и страну. Самый безумный упрёк в адрес Государя: он предпочёл семью своей стране. Вопрос: способен ли облагодетельствовать свой народ человек, не сумевший в семье создать атмосферу, в которой хочется жить?

Можно твёрдо сказать: это закон жизни, это очень простые, понятные вещи – будь у Сталина хотя бы толика того дара любви, которым обладал Император Николай Александрович, мы обошлись бы куда меньшей кровью в 30-40-е годы. Место любви занимают и в нас самих, и вокруг нас страшные вещи. Это ответ на нелепое обвинение в том, что Государь был счастлив в браке.

Война и предательство

Подобно своему деду Александру Освободителю, Государь считал своей обязанностью присутствовать на фронте, видеть, чувствовать, понимать, что происходит.

Так было и в апреле 1915-го, когда поезд Императора остановился у станции Хыров, откуда на автомобилях поехали к выстроенному по берегу вблизи Днестра Третьему Кавказскому корпусу. Государь объехал все его части. В одном месте его тяжёлый автомобиль зарылся в песок, завяз. В один миг солдаты, как пчёлы, осыпали автомобиль и понесли его как пёрышко, а Царь, не успев покинуть машину, встал в полный рост и, смеясь, говорил солдатам: «Тише, тише, ребята, осторожней, не попадите под колёса». «Ничего, Ваше Величество, Бог даст, не зашибёт», – неслось в ответ, а кто не мог дотянуться до автомобиля, тот просто тянулся руками к Государю: ловили его за руку, дотрагивались до пальто, гладили. «Родимый, родненький, кормилец наш, Царь-батюшка», – слышалось со всех сторон, а издали неслось могучее: «У-рр-аа!»

Сравните с событием другой поры, когда на Русскую землю шагнула демократия и «малодушного» самодержца сменил «великий патриот», «человек железной воли» Александр Фёдорович Керенский. В Тернополе его хотели представить Забайкальской казачьей дивизии. Почётный караул, как положено, выхватил шашки. Жутко, тоскливо пискнул Керенский и бросился бежать назад, к автомобилю, путаясь в полах пальто. Казаки не смеялись, они огорчённо провожали глазами это перепуганное существо, вообразившее себя их главнокомандующим.

Другая история из поездок на фронт. «Однажды вечером при возвращении из Тернополя, – вспоминал граф Дмитрий Сергеевич Шереметев, – автомобиль Государя, шедший, как всегда, очень быстрым ходом, в тумане отделился от нашего и попал на узловую станцию, где к тому времени вся зала станционного вокзала была полна ранеными, вывезенными для эвакуации. Они лежали на полу. Среди персонала, сестёр милосердия и раненых неожиданное появление Государя произвело потрясающее впечатление. Никто не ожидал его тут увидеть. Государь обошёл всех раненых, милостиво разговаривая и расспрашивая, и во время этого обхода подошёл к одному умиравшему офицеру, который лежал на полу. Государь опустился возле него на колени и подложил руку под его голову. Офицер узнал Государя. Царь сказал ему: “Благодарю Вас за службу. У Вас есть семья?” Он ответил тихим голосом: “Жена и двое детей”. Государь сказал ему “Будьте спокойны, я их не оставлю”. Офицер перекрестился, сказал: “Благодарю Ваше Вели…” и скончался». Как говорят, на руках у Императора. Могла ли армия не любить и не почитать его? Могла ли она устоять в 1917-м, лишившись человека, которому доверяла?

Мы помянули Керенского, но был ещё один человек, с которым Государя сравнивали значительно чаще. В первый год войны армию возглавлял дядя Царя – Великий князь Николай Николаевич. После ряда поражений при нём Ставка ударилась в шпиономанию, отравлявшую и армию, и страну. Из прифронтовой полосы были высланы сотни тысяч евреев, ложно заподозренных в пособничестве врагу. Империя оказалась наводнена этими несчастными, озлобленными людьми, которые, разом потеряв всё, стали отличным материалом для революции.

Император принимает доклад на фронте. Крайний слева – главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич

Жертвами подозрительности Николая Николаевича и его окружения стали также русские немцы – люди, как правило, по-настоящему преданные Государю. Вот из воспоминаний современницы: «Все, кто носил в это время немецкие фамилии, подозревались в шпионаже. Так, граф Фредерикс и Штюрмер, не говорившие по-немецки, выставлялись первыми шпионами; но больше всего страдали несчастные балтийские бароны; многих из них без причины отправляли в Сибирь по распоряжению Великого князя Николая Николаевича, в то время как сыновья их и братья сражались в русской армии».

Многократно усилилось распространение клеветы в адрес русской Царицы. Однажды императорский лейб-хирург Сергей Петрович Фёдоров застал Цесаревну Марию плачущей. На вопрос, что случилось, Великая княжна ответила, что «дядя Николаша хочет запереть mama в монастырь». Это была, конечно, неправда, но нет никаких сомнений в том, что автор этой идеи, начальник Военно-походной канцелярии Императора князь Орлов, неоднократно обсуждал её с Николаем Николаевичем, к которому бегал при любой возможности. В конце концов Государь был вынужден соединить этих неразлучников, отправив их вместе на Кавказ.

Почему Император не вмешивался, позволяя Николаю Николаевичу совершать одну ошибку за другой? Дело тут даже не в свойственной Царю деликатности, а в том, что он не имел на это права. Пятого декабря 1846 года Император Николай Павлович утвердил «Устав для управления армиями», в котором добровольно ограничил полномочия монархов. Они лишились права вмешиваться в распоряжения главнокомандующего. Никто не ожидал, что это может привести к двоевластию. Вот почему занятие Государем поста главнокомандующего однажды стало неизбежным. И поразительно: как только во главе армии встал Император, поражения вдруг разом прекратились, как и многочисленные безумные инициативы, исходящие из Ставки.

Шаг за шагом мы двинулись к победе. Ликвидирован снарядный голод, предпринят Брусиловский прорыв. Мало кому известно, что русская промышленность в годы войны выросла на четверть, в то время как экономики всех европейских стран обрушились. Весной 1917 года армия готовилась к решительному наступлению, и это сыграло с Россией самую злую шутку, какую только можно представить. Историк Сергей Фёдорович Ольденбург выразился так: «Самым трудным и самым забытым подвигом Императора Николая II было то, что он при невероятно тяжёлых условиях довёл Россию до порога победы; его противники не дали ей переступить через этот порог». Именно близость огромного успеха, в котором не сомневался никто из знающих людей, подвигла заговорщиков на революцию.

Не Государь отрёкся от России – от него отреклись. Мне довелось однажды переписываться с русским эмигрантом, жившим в Соединённых Штатах и люто ненавидевшим Россию. Запомнилось, как он хвалился своим дедом – потомственным аристократом, полковником Генерального штаба русской армии, который принял посильное участие в свержении Императора. Мой собеседник тогда сказал, что дед его, оказывается, стал врагом Государя потому, что был «думающим и развитым». Этот тип неумного человека, вдруг вообразившего себя передовой личностью, конечно же, не был способен понять, что натворил. Это отношение к Царю сохраняется по сей день среди сильных мира сего. Говорят об эффективности, конкурентоспособности, самоутверждаются за его счёт. Пока это отношение не изменится, пока Царь не будет понят, а грех цареубийства не раскаян, мы так и будем ходить по кругу.

Труды и молитвы

Помню, с каким умилением называл Александру Фёдоровну «белой лилией» покойный протоиерей Георгий Иванов, настоятель Андреевского храма Вологды. За недоброе слово в адрес Царицы он мог, мне кажется, и пощёчину отвесить. Это было задолго до прославления Царственных мучеников, до которого батюшка не надеялся дожить. Отец Георгий вовсе не был экзальтированным человеком, но мало в ком русскаядуша проявлялась с такой силой.

Неутомимая труженица, Александра Фёдоровна не знала отдыха на протяжении всей своей жизни, вечно о ком-то беспокоясь. В Ялте при её горячем участии и на её средства было построено несколько современных санаториев для туберкулёзных больных. Когда денег не хватало, Государыня устраивала благотворительные ярмарки, для которых сама рисовала, вышивала, а подчас и сама торговала своими работами. «Сколько я возила денег от Её Величества на уплату лечения неимущих!» – вспоминала Вырубова. Императрица запрещала об этом рассказывать кому бы то ни было.

Когда началась русско-японская война, в залах Зимнего дворца был открыт склад белья для раненых, где Императрица работала, собственноручно подшивая и ремонтируя износившиеся вещи. В Царском Селе она основала «Школу нянь» (при ней был и приют для сирот) и Инвалидный дом для искалеченных в Маньчжурии солдат. При доме имелись мастерские, где ветераны обучались разному ремеслу, там всегда кипела работа. Для тех, кто имел семьи, Государыня распорядилась построить домики и выделить огороды.

О её работе в госпиталях во время Первой мировой хорошо известно, но есть свидетельства, о которых мало кто знает. Одно из них было оставлено дочерью врача-мученика Евгения Боткина Татьяной. Раз на Царскосельском Братском кладбище хоронили офицера, скончавшегося в одном из местных лазаретов. Другой офицер, возможно знакомый умершего, вышел из храма на улицу. Уже становилось темно. Вдруг у ограды кладбища остановился автомобиль, из него вышла дама, вся в чёрном, и, войдя в ворота, остановилась у первой же могилы, осеняя себя крестным знамением. Офицер отошёл чуть дальше, не желая помешать даме и предполагая, что вскоре она уедет или войдёт в храм. Каково же было его удивление, когда, отойдя от одной могилы, эта женщина пошла к следующей, потом ещё к одной… В какой-то момент офицер узнал её. Это была Императрица. Она приезжала ночью молиться за павших.

В начале декабря 1916-го Императрицу с дочками восторженно встретили в Великом Новгороде. При звоне колоколов старинных церквей она шествовала, окружённая ликовавшими простыми людьми. В Десятинном монастыре зашла в келью местной старицы Марии Михайловны, лежавшей там в тяжёлых веригах. Монахиня доживала последние дни. Увидев Царицу, она протянула к ней руки и тихо сказала: «Вот идёт мученица – Царица Александра». Обняла и благословила.

Сплетни и крушение

В это время происходило полное нравственное обрушение всех тех сил, которые должны были служить опорой трону. К самому Императору подступились не сразу; первый удар, как уже было сказано, был нанесён по Государыне, в адрес которой полилась сознательная ложь: её – горячую патриотку России – обвиняли в работе на Германию.

«Кроме кутежей, общество развлекалось новым и весьма интересным занятием – распусканием всевозможных сплетен про Государыню Александру Фёдоровну, – вспоминала фрейлина Анна Вырубова. – Типичный случай мне рассказывала моя сестра. Как-то к ней утром влетела её belle Soeur г-жа Дерфельден со словами: “Сегодня мы распускаем слухи на заводах, что Императрица спаивает Государя, и все этому верят”. Рассказываю об этом типичном случае, так как дама эта была весьма близка к великокняжескому кругу, который сверг Их Величества с престола и неожиданно их самих…»

К власти с разных сторон двигались тьмы нравственно ограниченных людей. Они считали себя спасителями России. Бедная Россия.

 

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

1 комментарий

  1. Валерий:

    Осталось написать хвалебную статью о Григории Распутине.

Добавить комментарий