Защита

Клавдия и Александр были сиротами, одногодками из разных семей, и воспитывались в одном детском доме. Дружили между собой с младших классов. У них было много общего: оба молчаливые, спокойные, хорошо учились. Сидели всё время за одной партой и имели примерное поведение – для детей детских домов это редкость. В старших классах получили профессии: Саша – водителя, а Клавдия – швеи. После окончания школы государство выделило выпускникам детских домов однокомнатные квартиры в старых хрущёвках. Они не стали жить порознь и так же молчаливо, как делали всё, поженились. Свои однокомнатные они обменяли на двухкомнатную.

А вот с устройством на работу возникли трудности. На дворе было начало 90-х: предприятия закрывались, людей сотнями выкидывали на улицу. Молодым помогла по старой памяти знакомая работница социального отдела, которая курировала детские дома. Рядом восстанавливали монастырь, и Клавдия стала швеёй в мастерской монастыря: шила облачения, скатерти, платки. Саша стал водителем в подрядной организации – возил стройматериалы.

Зарплаты были небольшие, зато постоянные и без задержек. В один из рабочих дней Клавдии стало плохо на работе, её увезли на скорой в больницу. Врачи определили причину недомогания – беременность. Через неделю это стало известно всем. Практичные соседки по дому тут же зажужжали, что рожать в 19 лет, когда в стране происходит непонятно что, нельзя, да и зарплаты у неё и у мужа мизерные – еле на еду хватает. Закрались сомнения в душу Клавдии. В монастыре сотрудницы мастерской отвели её к старцу Илии на беседу. Он сразу сказал, что сомнения её посещают из-за того, что они некрещёные и невенчанные. Клавдия оторопела. Прежде она скрывала, что они с Александром некрещёные и невенчанные. Думала, из-за этого на работу в монастырь не возьмут. А кто там, в детском доме, их мог бы окрестить? И про венчание-то они только в монастыре узнали. Старец ласково посмотрел на Клавдию и сказал: «В ближайшую субботу покреститесь, а затем и повенчаетесь. Потом придёте ко мне, я вам подарочек дам».

В течение недели они крестились и венчались, а затем пришли к старцу за подарком. Сомнений у неё к этому моменту уже не было, да и Саша очень обрадовался будущему ребёнку. Подарок старца был со смыслом: десять маленьких деревянных крестиков.

– Это твоим будущим деткам с моим благословением, – сказал он.

– А почему так много?! – воскликнула Клавдия.

– А чтобы в следующий раз не сомневалась, рожать тебе или не рожать. Первая заповедь в Библии, данная людям Богом, – это «плодитесь и размножайтесь». Даже не думай, чем детей кормить, во что обувать и одевать. Господь всё устроит. Молиться за вас буду всё время.

Фото: cs6.livemaster.ru/

Подвизаясь при монастыре, они знали, что молитва старца дорогого стоит. Не каждому такое даётся. Да и монахини сказали: «Теперь ваша жизнь под защитой. Если старец Илия молится, значит, всё будет хорошо». Спокойно стало на душе и у Клавдии, и у Александра, и продолжили они жить так же молчаливо, как и прежде, и небогато, но радостно.

Дети рождались друг за другом через год, и одни мальчики. Когда родился шестой ребёнок, им дали вторую квартиру. Грузовик, на котором работал Александр, фирма отдала ему в виде зарплаты за всё лето. Он был старый, но надёжный. Теперь Александр стал частником, сам себе хозяин. Набирал заказы, а потом развозил кому стройматериалы, кому песок, гравий и т.д. Не забывал и про монастырь. Если что нужно подвезти – никогда не откажет. Клавдия, помимо воспитания детей, брала работу по шитью на дом. Кроме монастырских заказов, были и дорогие, частные.

Однажды она сшила красивое платье одной богатой клиентке – и та ей подарила электрическую швейную импортную машинку, пусть и не новую, но с двенадцатью функциями и программами. Работа пошла быстрее и легче. Еда и одежда для детей были всегда. Как только кончались семейные деньги, нежданно приходила помощь в виде еды и одежды от монастыря или какого-нибудь благотворительного фонда.

Однажды Клавдия шила по заказу кадетскую форму выпускнику. Так они познакомились с руководителем кадетской школы. Он очень удивился многодетности их семьи, а особенно тому, что в ней были одни мальчики. Со следующего года все дети семьи школьного возраста начали учебный год в кадетской школе с пятидневным проживанием в интернате. Там рядом даже был свой храм. На выходные, радостные, дети приезжали домой. Директор школы иногда звонил, хвалил детей: какие они молчаливые, воспитанные, учатся только на «хорошо» и «отлично». Саша и Клавдия понимали, что всё это благодаря молитвам старца и по их безропотному послушанию на многодетность.

Никогда они не напрягали детей в вопросе выбора будущей профессии, но одно родительское указание просили всех выполнять обязательно: в память о старце Илии носить нательные деревянные крестики до конца жизни, нигде не снимая.

Последний, десятый, ребёнок родился у Клавдии в 40 лет. Она надела на него оставшийся десятый крестик старца Илии и поняла, что больше детей у них не будет. А потом все стали по одному, с разницей в год, разлетаться из родного гнезда. Учёба в кадетской школе настраивала выпускников на выбор сугубо мужских профессий. Так и получилось. Первый сынок окончил танковое училище. Второй пошёл в ВДВ. Третий – по стезе военных моряков. Четвёртый стал прокурором. Пятый – следователем. Шестой пошёл в ОМОН. Седьмой стал военным лётчиком. Восьмой – ракетчиком. Девятый – командиром отряда МЧС. Десятый – адвокатом. Муж Саша смеялся: «Мать, мы защищены с тобой со всех сторон. Не зря всю жизнь терпели».

Когда родителям исполнилось по 60 лет, последний сыночек вылетел из гнезда, уехав учиться. Все дети работали в разных городах, в разных частях и подразделениях. Квартиры опустели. Настало время позаботиться и о себе.

* * *

Всю жизнь Саша и Клава мечтали о доме в деревне. Никогда они там не жили, но очень хотели. Ещё в детдоме, сидя вместе за партой в выпускном классе, они рисовали свой собственный дом на листе бумаги, добавляя что-то от себя: Саша рисовал прудик с карпами, а Клавдия – курочек и тюльпаны, свои любимые цветы. Их, кстати, она запрещала Саше дарить ей на день рождения, считая это напрасной тратой денег в их положении.

Продав одну из квартир, они купили себе в двадцати километрах от города дом в деревне с маленьким прудиком и курятником. Луковицы тюльпанов Александр посадил лично. В рыбхозе он купил карпов и запустил их в собственный пруд. За курицами на рынок поехали вместе. Купили шесть разных кур и корм. Клавдия хотела, чтобы яйца кур были белыми и коричневыми. Дети одобрили приобретение и обещали навещать родителей на даче по приезде в родной город. Тем более что на обед родители обещали приготовить жареного карпа с большой яичницей. Правда, когда это будет, они не сказали.

Клавдия и Александр стали обживать новый дом. Всё им нравилось в деревне, только было непонятно, почему у всех такие высокие заборы, железные, наглухо закрытые ворота и калитки с наружными звонками. У них самих вместо забора была сетка рабица, чтобы куры не убежали, а калитка закрывалась на крючок. Ворота подпирались столбиком и соединялись жердью, чтобы не открывались от ветра. Только на третий день они познакомились с соседями. Пожилая семейная пара стояла напротив калитки и с интересом рассматривала через сетку новых соседей, которые сажали тюльпаны. Саша и Клавдия спросили, что их интересует. Узнав, что это соседи, пригласили: «Заходите, не заперто». Первые слова соседей были: «Плохо, что не заперто».

Потом уже, в разговоре за чашкой чая, они узнали, что в деревне воруют. Рядом располагалась ещё одна деревня, в которой остались одни алкаши да пьяницы, именно оттуда совершались набеги. Зимой из домов дачников, уехавших в город, выносили всё: холодильники, телевизоры, микроволновки, забирали даже металлическую посуду. Поэтому осенью дачники нанимали грузовые «газели» и увозили из своих домов всё ценное, а двери оставляли слегка приоткрытыми, чтоб не раскурочили, а на столе – бутылку водки «для примирения». В полицию обращаться было бесполезно, потому что наворованное тут же продавали или пропивали: обыскивай не обыскивай, ничего не найдёшь. Но и летом воришки следили, из какого дома хозяева уехали хотя бы на день, и той же ночью дом обчищали. Знали, что летом дом полон разных ценностей.

– Каждый день гонец из этой пьяной деревни проходит по нашей дороге и смотрит, у кого чего украсть, – сообщили соседи. – Наверное, и вас, новых хозяев, уже «сфотографировали». Поэтому и заборы у всех высокие, и засовы крепкие, а у кого не так – ждите гостей.

Соседи ушли. Немного помолчав, Саша наконец сказал:

– Ничего менять не буду. Не верю я, чтобы люди до такого скотского состояния опустились – в открытую воровать и жить этим. Я таких людей и не видел.

– А где ты мог их увидеть в своей жизни? – проговорила Клавдия. – В детском доме, в монастыре, в благотворительных организациях, в кадетской школе? С кем мы ещё по жизни общались?

– Всё равно сплошной забор ставить не буду. И калитка будет на крючке. Посмотрим, – ответил Александр.

Прошла неделя, другая. Никто на дом не покушался, не обворовывал. Раз в неделю, в субботу, Клавдия с Сашей уезжали в город. Ставили воду и корм курам на два дня. Прикрывали курятник на щеколду. Ворота подпирали столбиком, калитку закрывали на крючок. В городе сначала шли в храм на вечернюю службу, потом ехали проверить квартиру и полить комнатные цветы. Ночевали там. Утром шли в храм на воскресную литургию, причащались и сразу после службы, не заезжая в городскую квартиру, отправлялись в деревню. Через месяц, встретив соседей, Саша не удержался и сказал:

– Вот видите, месяц прошёл. Калитка на крючке. Мы в город с ночёвкой ездим – и ничего. Где обещанные вами набеги?

Сосед спокойно ответил:

– Они не дураки – график вашей жизни изучают. Ещё не вечер. Нагрянут.

Так оно и вышло. Уже в следующее воскресенье приезжают из города: калитка на крючке, ворота столбиком прижаты, только тихо что-то во дворе. Открыли курятник – кур нет. Потоптаны тюльпаны, высаженные возле пруда, где рядом Саша хотел ещё лавку вкопать, чтобы жена на тюльпаны любовалась. Рядом с прудом валялся кусок сетки рабицы. Саша начал комментировать:

– Ну и народ голодный! Пруд мелкий, всех карпов этой сеткой выловили. Из-за этого и истоптали всё вокруг…

В дом воры проникли через окно. Выдавили стекло и открыли щеколды. Украли Сашины инструменты и электрическую плитку, ложки, вилки, комплект нового постельного белья.

– Клав, хорошо ещё, что ты не взяла сюда дорогую швейную машинку…

Александру никто не ответил. Он выскочил из дома. Клава, бледная, сидела на ступеньке крыльца и молча держалась за сердце. Александр всё понял, достал телефон и вызвал скорую. Подсел к жене. Взял её за руку и тихо произнёс:

– Клава, не смей так расстраиваться. Это всего лишь куры и вещи!

– Прости, Саш, что я такая. Куры – это же моя детская мечта. Жалко их. Я их так полюбила. Они меня уже узнавать стали, бегали по ногам, не боялись. Помнишь, мы даже договорились не есть их, только яйца у них брать – пускай своей смертью умирают. А эти воры что сделали?! Чтобы куры не кудахтали, головы им поотрывали. Вон, смотри, валяются, – и она указала на угол курятника. – Жалко ведь.

Приехала скорая. Саша уехал в больницу вместе с Клавой. Микроинфаркт. Неделю надо было отлежаться, обследоваться. Договорился с главврачом, чтобы быть сиделкой при жене. Главврач согласился взять Александра на работу, только не сиделкой, а санитаром – возить на каталке лежачих больных. Это тяжёлая мужская работа. Александр согласился. Позвонил младшему сыну, адвокату, который ещё учился в институте в другом городе, но всегда был на связи. Остальным дозвониться было трудно: то на задании, то на ученьях, то ещё где-нибудь по срочному делу. Саша вкратце сообщил, что мама пока по телефону отвечать не будет, так как лежит на обследовании в больнице, а он, папа, рядом с ней, помогает и ухаживает, волноваться не надо и для связи можно звонить ему.

Дети были сыновьями хороших родителей, ходили в церковь и знали пятую заповедь. И когда младший сын разными путями сообщил всем братьям, что их железная мама почему-то лежит в больнице с микроинфарктом на обследовании, у всех возник один и тот же вопрос: что послужило причиной ухудшения здоровья мамы? Папа не говорил об этом, поэтому решили уточнить это на месте. Первым приехал сын-адвокат, а в течение трёх дней подтянулись остальные. К маме в больницу их не пустили. Главврач, увидев такую кучу солидных людей, понял, что у мамы может случиться второй инфаркт – уже от радости видеть всех сыновей вместе.

Собрались на квартире родителей. Отец под давлением десятерых детей всё же рассказал, что случилось. Все молча слушали про заборы, про пьяную деревню, про кражи, про беспомощность полиции, про мамину мечту, про куриные головы, про инфаркт. Разработали план действий. Сын-адвокат составил грамотное заявление в местную полицию. Именно после него было заведено дело и начались следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия – конечно, с привлечением подразделений МЧС и МВД, танков, самолётов, подводных лодок в виде присутствующих в этой квартире лиц. Маме было рекомендовано санаторно-курортное восстановительное лечение, и на следующий день родители отправились на лечение в санаторий на Чёрное море, а дети – в деревню.

Как сказал сын-следователь, «хорошо, что батя не слишком наследил на территории участка и следы преступников сохранились». Сын-омоновец прошёлся с друзьями по пьяной деревне, прочесав заодно близлежащий лес. Приехала милиция, прошлись по паспортному режиму. Оперативник нашёл каналы сбыта краденой продукции. Двадцать дней район стоял на ушах. Было арестовано пять человек по делу о кражах на дачах и в деревнях, найдено 19 человек, которые были в розыске по другим делам. Сын-прокурор пообещал проконтролировать нескорое возвращение задержанных лиц…

* * *

Когда родители приехали из санатория, их встретил в деревне сын-адвокат, который отдал ключи от дома и уехал. За калиткой их ждали подарки от детей. В курятнике кудахтали восемь элитных кур, в пруду плескались зеркальные карпы. В доме на столе лежал новый набор инструментов, на кроватях – новые комплекты постельного белья, а на кухне – новая электроплитка с духовым шкафом, а также набор вилок и ложек.

Вечером пригласили соседей. Пили чай. Сосед опять спросил:

– Ну, теперь-то будете закрывать калитку на замок?

– Нет, не буду, – ответил Александр.

– Почему? – удивился сосед.

– Просто я со всех сторон защищён, – сказал Саша.

– Да, с такими детьми ничего не страшно. Когда меня обокрали, даже мой единственный сын не приехал. А тут все пожаловали…

Александр, собираясь ответить, обвёл комнату глазами. Взгляд остановился на его любимой фотографии, стоявшей на комоде, где все его дети вместе стоят по пояс в воде. Подумал: чтобы защищать других, нужно самому чувствовать защиту. Главная же причина того, почему дети чувствовали себя так уверенно и спокойно, была видна на шее у ребят – это десять деревянных крестиков. И конечно, молитвы старца.

Но соседу Саша, улыбнувшись, ответил:

– Вот если бы у вас был не единственный сын… Одной вичкой громилу-жулика не прогонишь, даже мусор не соберёшь. А вот если несколько вичек собрать вместе, то таким веником какую угодно грязь можно вымести.

Сосед промолчал, только с некоторой грустью посмотрел на свою жену.

2021 г.

 

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий