Дни испытаний

Людмила ТОЛОКОНЦЕВА

 

Летом мы с мужем были у преподобного Александра Свирского. Дорога дальняя. По приезде я легла отдохнуть в номере гостиницы без телевизора в полной тишине. Муж ушёл в ресторан пообедать, его долго не было. Я лежала и думала, что заскучаю от безделья. Сна не было. И вдруг тихая радость посетила меня, настоящая благодать. Вот, подумалось, святость места, даже здесь, вне монастыря! А радость всё не уходила…

Утром мы сходили на братский молебен, пора было уезжать. Но прежде мы зашли в часовню на месте явления Пресвятой Троицы – туда, где песочек берут паломники.

Место явления Пресвятой Троицы прп. Александру Свирскому. Фото: Валерий Михайлов на otzyv.ru

Я взяла акафист «Слава Богу за всё!» с аналоя и стала читать вслух мужу. В часовню заходили «монашки» – проживающие при монастыре женщины. Они вставали на колени, брали песочек и умывались им, натирая лицо и руки. Мы сделали то же самое. На выходе купили белых грибов и умчались домой. В Череповце на архиерейском богослужении читался тропарь во время канона: «Слава, Господи, Кресту Твоему Честному». Хотя должны были читать Крестовоскресный. Владыка при помазании меня поправил: «И Воскресению». – «Простите, владыка».

И всё это я забыла. Вспомнила только, когда муж принёс в дом коронавирус и я заболела. Значит, будет не только крест – болезнь, но и воскресение – выздоровление. Бытовая мистика. Господь уже знал, что заболею, – всё было предсказательно. Я, признаться, думала, что меня ковид не заденет. Весь прошлый год – ничего. До этого у мужа атипичная пневмония была. Я не заразилась. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог…

Муж сделал платный тест, он оказался положительным. К нам очень быстро пришёл врач: ангел в белом костюме, с горнолыжными очками и в респираторе. Молодой парень. Не хотел проходить в комнату, чтоб не пачкать пол. Послушал мужа, дал рекомендации, не взял предложенных наших яблок и ушёл. Мой тест тоже оказался положительным. Знакомые принесли прибор для сатурации, антибиотики противовирусные, дорогущие, на которых написано, что они против коронавируса, хотя, как известно, универсального лекарства против этой напасти нет. Но мы честно пропили курс, и, надо сказать, всё же помогли они немного – дышать было легко. Аспирин – лошадиными дозами. А потом температура, слабость, думаешь: в туалет идти или на кровати лежать. В общем, болезнь.

Из поликлиники регулярно звонили и грустным голосом спрашивали, как дела. Муж платно сделал КТ. Я не хотела упорно проходить томографию, но в конце концов решилась и, узнав результат, на следующий день стала собирать вещи в больницу. Вызвала скорую. Опять красивый ангел в белых доспехах, с пластиковым забралом на лице поверх респиратора. Видели бы вы, какой огромный оранжевый чемодан был в одной её руке и такое же что-то большое в другой. Сделала кардиограмму, послушала лёгкие, задумалась. Всё же 25% поражения лёгких впечатлили. Поражение было рассеянное, без больших очагов, поэтому я дышала спокойно. «Вас врач будет принимать, возьмёт так возьмёт». «А нет так нет», – вторила я ей, совершенно полагаясь на волю Божию. И мы молча поехали в трясущейся скорой в больницу, целиком занятую больными ковидом.

В приёмном покое состоялась моя передача: опрос – запись. Возьмут ли? Кроме меня, дожидались вердикта об этом двое мужчин за 40. Один сидел с закрытыми глазами – видимо, ему было плохо. А второй расхаживал по коридору и говорил, что у него ничего не болит – какие 27% поражения? Скоро за мной пришла девушка и ласково сказала: «Пойдёмте». Забрала у меня сумку и понесла сама. Мы поднялись в трёхместную палату под номером «323». Предыдущего пациента, Наташу, выписали час назад. Моё место было у окна – соседке предлагал врач переселиться на это удобное место, но она из больничного суеверия отказалась занимать чужую койку (чтоб не продлевать срок).

Напротив меня оказалась маленькая еврейская женщина за 40. Сразу участливо со мной заговорила, познакомились. Поговорили, кто как тут оказался. Началась 11-дневная больничная жизнь. На подоконнике стояла маленькая бумажная иконка Владимирской Божией Матери – «моя» икона. 8 сентября, на Владимирскую, – память мученицы Наталии. Сделали капельницу, гормоны. И сразу полегчало.

За большим окном – клёны с «носиками», стволов не видно, а ветви раскидистые, живут своей жизнью, раскачиваются или замирают, а по ним ходят откормленные вороны, равнодушные к нам. Эта картина радовала меня, давала ощущение жизни – окно в мир успокаивало. Мы много разговаривали, немного спорили, вспоминали прошлое, говорили о семье, о религии. Я – православная, преподаватель воскресной школы. Соседка, тоже Наташа, – ортодоксальная, как выяснилось, иудейка, соблюдает предписания Торы, знает все специфические названия, соблюдает шабат, печёт халочки и не ест больничного мяса, потому что оно не кошерное.

Другая соседка (из области) не отрицает православие, но держится бабушкиной веры: «бабушка сказала», «бабушка так молилась» и т.д. Считает, что достаточно молиться своими словами за детей, а ходить на службу в храм – это фанатизм. Думаю, несколько лет назад меня бы всё это возмущало, а теперь нет – ближнего надо уважать таким, каков он есть. Даже хотелось называть своих соседок по-православному – сёстрами.

Я поступила в пятницу, а в понедельник высадился «звёздный» десант в виде завотделением и новой смены медперсонала. Это было радостное вторжение отдохнувших людей, уверенных в себе, в своей нужности, если хотите, в святости дела и, конечно, полной компетентности. Чётко, по-военному медсёстры сменяли друг друга: таблетки разносились, уколы гепариновые в живот кололись, капельницы ставились, еда раздавалась, уборка делалась. Настроение персонала передавалось больным. Хотелось лежать по стойке смирно и вовремя отдавать честь. Так было и все дни моего пребывания в больнице. Честно говоря, я не ожидала, что осталось сегодня искреннее служение людям, настоящее сочувствие, самоотверженность. Медсёстры даже просили прощения за какую-то ерунду. Эти – поистине труженики. Уже переболели, некоторые не по разу. Русские люди генетически, а то и действительно православные. Те, что жалеют, сострадают. Мы-то без масок в палате, только в коридор маску надевали, а они целый день в респираторах и перчатках. Пишу – и переполняет чувство благодарности: в таком окружении и у больных нет ни раздражения, ни злобы. Вот такие братья и сёстры во Христе!

Меня поставили на ноги. После отрицательного теста ещё неделю лечили лёгкие, и поражение лёгких, слава Богу, уменьшилось вдвое. После Казанской число заболевших пошло на спад, коридоры уже не были заставлены койками с больными. Людей переводили в нашу комфортабельную палату – на «улучшение жилищных условий». Печально, что при мне умер отец моей знакомой. Он поступил на три дня позже меня, перед тем долго лежал дома. Умер ещё кто-то. Но в общем ситуация улучшилась, и палата «кислородных» (моё название) мужчин, лежавших навзничь в кислородных масках и памперсах, превратилась в палату сидящих и одетых. Болезнь затухала. Казанская помогла.

Пока была в больнице, я ощутила молитвенную поддержку окружающих. Какая сила молитвы! Это толчок от умирания к жизни, к улучшению течения болезни и вообще всего. Вспоминаю, как до болезни я чуралась ковида. И слышать ничего не хотела, чтобы «беду не приманить». А люди, окружавшие меня, относились к этому совсем не так. Как к испытанию, проверке, на что ты годишься. Не зря Господь посылает нам болезни. И теперь я говорю: «Слава Богу за всё!»

г. Череповец,

ноябрь 2021 г.

 

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий