(Основано на реальных событиях)

Александр ЛЕПЕТУХИН

– Разве я крещёный? – удивился Михаил. – Почему ты раньше не говорила, мама?

– Почему? Не знаю… Тебя бабушка Поля окрестила. Она хитрая была. Посадила тебя в колясочку и сказала: «В парк поедем гулять». Погуляла и… привезла с крестиком. Что хочешь с ней, старой, то и делай.

– А где этот крестик? Выбросили?

– Зачем? В комоде где-то. Среди пуговиц и безделиц всяких. Тебе найти?

– Не надо. А почему бабушка Поля крестила меня тайком?

– Я бы не разрешила. Времена-то какие были? Я тогда в коммунизм верила. Бога терпеть не могла. Мы с Ним семьдесят лет боролись. Боролись, боролись, а что толку?..

* * *

Бабушку Полю, мать отца, Михаил совсем не помнил, да и Бога вспоминал нечасто. Но вспомнить пришлось.

Разговор с матерью был в сентябре, а в конце ноября Михаил чуть не погиб. В гололёд крутануло его машину, вынесло за бордюр, и она зависла над обрывом с крутящимися передними колёсами. Чуть шевельнёшься – машина носом кивает: согласна, дескать, лететь вниз, все пятнадцать метров. В салоне с Михаилом был чужой ребёнок, сын приятеля. Самому можно было попробовать выпрыгнуть, а с мальчишкой что делать?

Вот тогда Михаил и вспомнил о Боге. Попросил помощи. Сразу успокоился. Медленно, прижимая мальчишку к сиденью, открыл дверь с его стороны, потом – со своей. Выталкивая пацана в одну сторону, сам вывалился в другую.

– Знаете, – рассказывал он приятелям после этого в гараже, – пока мы не вылезли, машину кто-то за багажник держал, а потом отпустил.

– Кто держал, Миша?

– Бог держал. Кто же ещё?

– Просто тебе повезло. Наливай! Выпьем за удачу. Вот был у нас случай…

Михаил выпивал, слушал, но думал про своё: «Может, и повезло. Только я отчётливо помню, как всё переменилось, когда я помощи у Бога попросил. Время остановилось. И словно не я всё делал. Словно Бог Своей рукой вынес нас из падающей машины».

– Может, сходить в храм и свечку поставить? – спросил он у приятелей.

– Хочется – сходи. Ты же напротив храма живёшь.

* * *

На другой день Михаил впервые зашёл в Покровский храм. Было сумрачно, пусто и гулко. Непривычно как-то. Он купил самую большую свечу и задумался: куда поставить? как не ошибиться? – икон и подсвечников много.

 Михаил направился в сторону уборщицы:

– Скажите, бабушка, куда свечку поставить?

– Не видишь, уборка?! Вам, свечконосам, на чужой труд наплевать! Небось дома по мокрому полу не ходите и грязь по углам не разносите! Всё тычете и тычете своими свечами целый день, и нет от вас, свечконосов, покоя!

Говорила уборщица со злобой и при этом едва не возила шваброй по ботинкам и брюкам Михаила. В его душе поднялась ответная волна неприязни, и так захотелось сказать «пару ласковых» этой старухе, чтобы сразу поняла своё место и кто она такая. Он уже и рот открыл, но, взглянув на иконы, сдержался. Сунул свечку в карман и вышел из тёмного храма на солнечный свет.

«Так тебе, дураку, и надо, – сказал он себе, – понесло ни с того ни с сего поклоны бить. Да провалитесь вы все! У меня Бог в душе».

«Молодец! – похвалил его довольный бес Мракодил. – У тебя Бог в душе. А в голове у тебя колокольня. Ловко тебя Верка-уборщица шваброй на правильный путь двинула. Православные все такие. Ты, Мишуль, больше в храм ни ногой. У тебя в душе храм получше этого. Дуй отсюда!»

– Больше ни ногой! – повторил Михаил и зашагал, перейдя дорогу, к своему дому.

Своим ключом открыл дверь и прислушался. Непривычно тихо. Молчит главный друг семьи – телевизор. Вошёл в комнату и увидел мать, печально сидящую за столом.

– Случилось что-нибудь, мама?

– Да вроде нет. Вот, Миша, твой крестик, а вот фотография бабушки Поли, и ты там маленький у неё на руках. Знаешь, Миша, привиделась она мне сейчас.

– Приснилась, что ли?

– Вроде того. Прилегла я на диван. Вдруг входит она. Подошла к комоду, достала крестик, посмотрела на меня строго, то ли с укором, то ли с печалью какой-то. Надо будет завтра на кладбище съездить и свечку за упокой поставить, что ли…

– Надо съездить. Знаешь, мне неделю назад похожий сон приснился. Разве бывает такое?

– Значит, бывает, – вздохнула мать. – Но самое странное вот что: бабушка Поля ушла, а крестик остался лежать на столе. Он и сейчас лежит, где она его положила. Может, наденешь его?

Михаил удивлённо взглянул на мать. Потом взял в руки пожелтевшую верёвочку и попробовал примерить. Попробовал и засмеялся.

– Вот такая у тебя, Мишенька, головка была, – улыбнулась мать. – Давай новую верёвочку привяжу.

Михаил смотрел, как материнские руки затягивают узелки на новом шёлковом шнурке. Смотрел и чувствовал, что происходит что-то важное…

* * *

Вера Ивановна, уборщица Покровского храма, была в тот вечер в смятении. Ушёл мужик в чёрной кожаной куртке – и испарилось её раздражение.

«И чего я на него набросилась? Словно кто-то в спину толкнул. Может, у него горе какое, а я на него со шваброй! И не первый раз со мной такое. Искушение. Не иначе как искушение. Надо отцу Борису исповедоваться».

Ночью она долго ворочалась в постели, повторяя: «Искушение. Ох, искушение!..»

«Да, искушение. И гордыня твоя, Вера, тоже», – согласился кто-то.

Рисунок Елены Григорян

Вера Ивановна открыла глаза и увидела ангела Покровского храма. Он был точно такой, каким его нарисовал художник на стене притвора. Рядом с ангелом стояла маленькая старушка, одетая в старомодное платье.

– Ох, Вера, – обратился к ней ангел. – Полина сорок лет молилась за внука, просила Бога привести его к вере. А ты вчера его прогнала. Как собираешься жить после этого?

Вера Ивановна заплакала.

– Сама натворила бед, сама и исправляй, – сурово заключил ангел. – Михаил рядом с храмом живёт. На работу в автобусный парк идёт к шести. Найдёшь.

Проснулась Вера Ивановна около пяти. Словно кто-то за плечо потряс. Взглянула на часы, перекрестилась на иконы, оделась и пошла к храму. Походила вдоль ограды минут десять и увидела вчерашнего мужчину в чёрной куртке. Она бросилась к нему как к родному:

– Простите меня! Меня ваша бабушка Поля к вам прислала! Простите меня за грубость и глупость. Вас ангел в храм зовёт!

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска