О том, что в Мезени будут восстанавливать храм, мы писали, кажется, с того самого времени, как начала выходить наша газета. Такое ощущение сложилось за прошедшие десятилетия. Мезень – Крайний Север, настоятели там надолго не задерживались, и каждый брался за храм (о чём мы оптимистично сообщали), да не успевал довести дело до конца. Первый раз о мезенском храме написали мы в марте 1999 года («Пока зимник не растаял», № 357), и это было интервью с владыкой Тихоном. Он два года как собирался съездить в Мезень, и представился повод – «сопроводить к месту новых молодых настоятелей: в Мезень – отца Михаила, а в село Лешуконское – отца Владимира». Ехали на машинах в метель, спеша успеть до того, как растает зимник: нормальной дороги тогда не было. «Главы районов на границе встречали лично, сопровождали, – рассказывал владыка. – В Мезени нам передали бывший Богоявленский собор – очень обширный деревянный храм, в нём до последнего времени был дом культуры. В одном из его помещений будут пока совершаться богослужения. Выделили и дом с участком для священника. Люди несли батюшке Михаилу для обустройства кто мебель, кто половики, кто посуду, кто продукты. Сразу его окружили дети – чем помочь, что принести?..»

Утекло много воды из могучей реки Мезени в Белое море. Летом 2011-го мы были в этом старинном селе Мезень, и очередной настоятель о. Алексий Жаровов показывал проект восстановления Богоявленского храма. Что-то он успел сделать, например построил колокольню, но 23 сентября 2015 года умер. Вместо него прислали другого, только тот долго не задержался – «ушёл в неповиновение», в раскол. Почти три года прихожане молились самостоятельно, читали обедницу, пока в октябре 2017-го не приехал молодой священник Николай Табашников.

И вот приходит новость: Мезенский приход нуждается в помощи для «последнего рывка» – фактически уже построен новый храм, но требуется ещё провести коммуникации, отделать изнутри, закупить церковную утварь. Спрашиваю его:

– Отец Николай, почему решили новый храм строить, а не старый восстанавливать? Неужели бывший клуб так сложно обратно в церковь переоборудовать?

– Да без проблем. Мужики предлагали мне всё сделать в течение полугода за миллион рублей. Но это будет тяп-ляп. А меня с детства родители научили так, что храм должен быть сделан из лучшего материала и очень ответственно, потому что человек может не увидеть, что внутри, но Господь-то увидит. Я понимаю отца Алексия: он не был строителем и его окружали люди, которые требовали своего. Я тоже с этим столкнулся – мезенцы очень хотели, чтобы был тот же храм, что стоял в старину.

– Их понять можно. Село древнее, со славной историей, первенствовало на Белом море. И почему в Варзуге, в Вирме, в Ворзогорах красуются старинные церкви, а у них нет?..

– Да понимаю я. Богоявленский собор был величественным, в семь куполов.

– И какой вы аргумент мезенцам предъявили?

– Никаких аргументов у меня нет: кто я такой, чтобы предъявлять? У меня только заключение из Минстроя. Поначалу я тоже хотел продолжить восстановление, но позвал специалистов, они объяснили: чтобы храм по-настоящему восстановить, требуется 50 миллионов руб­лей. Основная проблема там – нет фундамента. Надо делать армопояс – монолитный железобетонный контур, поднимать здание. А по-хорошему – вообще раскатывать весь сруб, одну стену полностью менять. Храм огромный, поэтому и затраты большие. Стал я искать варианты. Один человек предложил: «Мои ребята сделают за 30 миллионов». Вроде уже легче. Но оказалось, что они берутся только за сруб, без крыши и куполов. А крыша-то – железо, дорого стоит. При этом новый храм – 15 миллионов рублей. Есть же разница?

Да как бы он и не совсем новый: мы же строим на месте другого мезенского храма, Рождества Пресвятой Богородицы, который сожгли в 30-е годы. Возрождённый Рождественский, конечно, будет поменьше Богоявленского – на 270 человек, если считать по пожарным нормам. Но для нынешней Мезени более чем достаточно.

А что касается аргументов в его пользу, то можно процитировать из Евангелия: «И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие; а иначе молодое вино прорвёт мехи, и само вытечет, и мехи пропадут; но молодое вино должно вливать в мехи новые; тогда сбережётся и то и другое». И старый Богоявленский храм никуда же не делся, он будет использоваться приходом.

– Вы начали служение в Нижегородской митрополии, затем были командированы в Италию, в город Бари, потом в Нарьян-Мар и уже оттуда приехали в Мезень. Какие были первые впечатления?

2016-й год, рукоположение Николая Табашникова. Едва ли он мог тогда догадываться, что судьба забросит его на Крайний Север

– Первое, с чем обычно сталкиваешься, – это бытовые условия. Мне с семьёй дали квартиру в деревянном доме. Зима, в квартире 11 градусов, а у нас ребёнок, годика ещё нет. Поменял окна, но тут другая беда – в кране техническая вода, не то что пить, ребёнка не искупать. Да и напор такой, что посуду не помыть. И самому помыться никак – душа-то нет. У меня жена смиряется, из-за этого только и держимся. И я пожалел людей, решил пока остаться.

– Ваша матушка городская?

– Я тоже городской, из Москвы. А она вообще из-за границы, из европейской страны. И приходится привыкать ей топить печки, помои выносить, дрова таскать. Ладно, я это делать могу, а когда уезжаю по делам? Меня ведь иногда неделями не бывает: по району езжу и к ненцам в посёлок Несь – на мне же ещё часть Ненецкого автономного округа. И строительство тоже требует отлучек, в Архангельске надо дела решать.

– Официально вы считаетесь прикомандированным священником?

– Как сказать… Командировка у меня была в Нарьян-Мар. Когда она заканчивалась, два месяца уже оставалось, епископ Нарьян-Марский и Мезенский Иаков послал сюда «дырку» закрывать. Три месяца я здесь послужил, пора бы уезжать, но думаю: «Чего же люди здесь брошены, никому не нужны?» Здесь не то что духовного процветания нет, а люди забыли, что такое литургия нормальная.

Давно уж никто им проповеди не говорил, о Евангелии с ними не разговаривал. Матушка отца Алексия что-то пыталась, но что может матушка? И решил: останусь на год, хотя бы чуток поправлю положение. А потом Божией милостью за храм взялись – как тут уедешь?

– Быстро его подняли…

– Мы молились, и Господь дал помощников. Они из Архангельска в основном, и местные тоже помогают. Правда, пожертвований набирается на зарплату одного рабочего – народ-то здесь небогатый. Первые сваи мы забили три года назад, а в прошлом году, в августе, уже были стены, к октябрю поставили восьмерики под купола, зимой крышу покрыли. Что меня радует – из сметы не выбились, хотя транспортные расходы в смету не входили. А они большие. Привезти что-то на самосвале из Архангельска – это 60 тысяч рублей за рейс. Доставка свай под фундамент обошлась в 66 тысяч. И лес тоже завозить пришлось, из Березника, поскольку в приполярном крае нет строительного леса. Вообще всё, что в Мезени можно купить, в два-три раза дороже, чем в Центральной России. Но всё, слава Богу, обошлось «малой кровью». Хотя средств, конечно, хронически не хватает.

– Как понял, вы из московской священнической семьи. Могли бы в столице остаться…

– Ну, я руководствуюсь своими принципами, поэтому и нахожусь здесь.

– А какие принципы?

– Кроме служения, мне в Церкви ничего и не нужно.

– Как мезенцы вас приняли? Прежние батюшки сетовали, что характер у местных поморов очень уж суровый, не сразу за своего принимают.

– Я прямо скажу: большинство тех, кто сюда приезжал служить, считали себя учителями. А кто ты такой? Был сварщиком, семинарию не закончил, а приходишь и возвещаешь. Этого здесь не любят. Если ты по-людски, то и с тобой будут по-людски. И надо учитывать, что здесь давно не видели священников. Это же не Москва, где люди более-менее знают церковный этикет. Мне рассказывали: стоит человек и курит, тут подходит священник и говорит: «А вы почему курите?» А ты кто, чтобы спрашивать человека за его грехи? С тебя же никто не спрашивает за твои. И если я бы приехал сюда этаким божком, ходить по улице и благословлять направо-налево, то меня бы просто не поняли.

– Всё равно поморы – народ своеобразный.

– Я вам так скажу: отца Михаила, первого священника, поморы очень любили и до сих пор с ним общаются, звонят ему. Потому что он был простой и со всеми общался нормально.

– Мы в Мезени были девять лет назад и познакомились с замечательными людьми. Как, жива-здорова Александра Леонидовна Мухина, которая в Погорельце с родственниками храм восстановила?

– Иоанно-Предтеченский? Последний раз литургию мы там служили зимой, и Александра была на службе. В целом же человек двадцать собралось. Вскорости, в июле, снова туда поедем, потом в сентябре.

– А как дела в деревне Заозерье? Когда мы там были, Татьяна Николаевна Коротаева с женщинами оборудовала приют для престарелых. Была у неё такая идея – стариков к себе в деревню со всего района забирать, где бы они жили в домах полноценной жизнью и за ними ухаживали. Тем самым и рабочие места в Заозерье надеялась получить.

– Этот социальный центр, «Татьянин дом», как его в народе назвали, хорошо развернулся. В 2016 году он занял первое место в конкурсе лучших муниципальных практик Всероссийского совета местного самоуправления. Это, конечно, большое дело, потому что деревеньки-то вымирают из-за безработицы, а она выбила ставки социальным работникам, поварам, культработникам в клубе.

– А в Кимже как, старинный храм ремонтируют? Очень уж он красивый, на Преображенский, что на Кижах, похож.

– Да, им тоже занимаемся, там сейчас внутренняя отделка идёт. И в Койде, старинном селе на берегу моря, храм Николы Чудотворца восстанавливаем. Когда первый раз я там был, то обговорили всё с руководством рыболовецкого колхоза «Освобождение». И за два года они много сделали. Прежде храм под склад использовали, поэтому пришлось потрудиться, чтобы весь слежавшийся мусор выскрести. Сам старинный сруб ещё довольно крепкий, задубел на морском воздухе, только фундамент развалился – вот им колхоз в основном и занимался. Сейчас уже фанерой обшивают внутри, заказали купол, решаем, что делать с крышей. Поставили престол, освятили малым чином. Даст Бог, 8 июля будет первая литургия.

Строящиеся храмы: православный Богородице-Рождественский в Мезени в 2020 г. и старообрядческий Никольский в с. Койда в 1913 г. Дистанция – более 100 лет…

– Помню, туда самолёты «аннушки» летали.

– Так и сейчас по воздуху. Дороги туда нет. К сожалению, в Майду, которая тоже на берегу, никак мне не попасть: вертолётную площадку постоянно размывает и рейсы туда отменили. В районе много таких удалённых деревень. Нынче служил литургию в Бычье – впервые после революции. А в прошлом году был в Карьеполье, что на реке Кулой. Как понимаю, тоже первое посещение священника за сто лет. Деревня очень красивая, со старинными поморскими домами, на многих висят таблички, что это памятники архитектуры. Добираться туда из Мезени очень сложно, потому что на пути много рек. Вокруг деревни леса и болота. Неслучайно там при советской власти лагерь сделали, до сих пор на берегах Кулоя находят человеческие кости. Но народ там такой, несломленный. Держат коров, свиней, табун лошадей, продукты с карьепольских ферм поступают в Совполье и даже к нам в Мезень, то есть у них там эффективное хозяйство. А в других деревнях сельское хозяйство загнулось.

– Как вы справляетесь? Кто-нибудь приезжает помогать служить?

– Сюда уж двадцать лет приезжают группы миссионеров из Православного Свято-Тихоновского университета. И я попросил, чтобы на нынешний Великий пост прислали чтеца, хотя бы на первую седмицу. И прислали двух студентов, Александра и Савватия. Ездили мы с ними по району в отдалённые деревни, читали Покаянный канон Андрея Критского. Народ был очень рад.

В Великий пост 2020 года со студентами ПСТГУ

В течение дня удавалось послужить три службы – в Мезени и в двух посёлках, отстоящих друг от друга на 50-60 километров. Возвращались в Мезень и ещё раз в Богоявленском храме служили канон и повечерие, и народ даже вечером приходил – стояло несколько десятков человек. Ребята молодцы, выдержали такой ритм, не теряя молитвенного настроя.

Со студентами ПСТГУ в мезенском музее

– И последний вопрос. Для нас, северян, летний отпуск имеет важное значение. Отправитесь с семьёй с Белого на Чёрное море?

– В прошлом году я только на неделю выезжал – стройка же у нас. Да и откуда деньги на эти морские курорты? У нас доход храма тысяч 20 рублей в хороший месяц. В мае 14 тысяч было. Зарплата у бухгалтера и ещё одного работника по пять тысяч, ещё за коммуналку заплати – вот и отдыхай, езжай куда хочешь.

– Как храм закончите, сразу же Мезень покинете?

– Честно скажу: давно бы я закончил эту затянувшуюся командировку, если бы не храм. Но ещё в планах построить нормальный домик для священника – с водой, душем, хорошим отоплением. Чтобы сюда можно было пригласить другого батюшку с семьёй. Матушки же обычно бегут из таких мест, поэтому и такая текучка здесь. Будет домик – и со спокойной душой можно ехать. Если Бог даст.

 От редакции: помочь мезенскому храму можно переводами на счёт церковного прихода, номер карточки Тинькофф Банка: 5536 9138 5231 8084.

      ← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска