Эта история произошла с дядей моей мамы (к сожалению, имя уже не помню) в 1942 году. До сих пор помню, как мама рассказывала мне её.

Бой с немцами шёл в берёзовой роще. Немцев было больше, чем наших. И как-то так случилось, что дядя оказался один и стал бежать. А немцы, видимо, захотели его взять живым: не стреляли, а догоняли. И вдруг на бегу он вспомнил, что в нагрудном кармане образ Святителя Николая, и крикнул: «Николай Чудотворец, спрячь меня!» Осенив себя крестом, встал за дерево – будь что будет! Немцы с обеих сторон пробежали вперёд, а он остался стоять, прижавшись к стволу берёзы, сам не понимая, как такое могло случиться. Глянул на дерево и удивился ещё больше: толщина ствола была примерно 30 сантиметров!

Замерзая, претерпевая голод, дядя дошёл всё же до своих. Как же не благодарить Бога!

Раиса Карманова, с. Помоздино Республики Коми

 Не была я одинока

Здравствуйте, дорогая редакция! Помощи Божией и заступничества Пресвятой Богородицы вам всем!

Я с детства любила читать. Вот и вцепилась в вашу газету – не оторвать. Читаешь – как с людьми православными поговоришь.

Хочу написать вам про людей хороших, на которых мне всю жизнь везло. Годков мне уже много – родилась я в начале войны, в августе. Отца уже в армию забрали, с войны он не вернулся. Недолго прожила и мама. Из пятерых их детей я осталась одна – наверно, потому, что мама по причине плохого моего здоровья подавала за меня милостыню и просила за меня молиться. Но никогда я, сирота, не чувствовала одиночества, всегда меня окружали добрые люди. В возрасте четырёх лет я заболела костным туберкулёзом и два года лечилась в санатории – сначала в Катунино, потом в Красноборске. Там было хорошо: никогда не кричали, кормили вкусно, даже по праздникам абрикосовый компот давали. Однажды меня навестила мама, привезла куклу с закрывающимися глазами. Бабушка мне потом сказала, что мама разрезала самое лучшее своё платье, чтобы сшить платье для куклы. Через неделю мама погибла…

Из санатория меня в 1949 году привезли к бабушке в деревню Ширшу. Там прошли самые лучшие, наверно, детские годы. В субботу с бабушкой убирались в доме, баню топили, а в воскресенье – в церковь. Бабушка, если позволяла погода, привезёт дров на длинных санках, я из школы приду – распилим. На печь заберёмся, молитвы поём. Бабушка держала четыре козы, и я ходила их пасти. Свой ячмень был, на ручной меленке мололи, каша до чего вкуснящая получалась! Слава Богу, костыли я бросила и на высокую горку носила каждый день ведёрко литров на восемь, на самовар. Ни разу не упала, хоть тропа и глинистая.

И в детском доме пришлось пожить, но и о нём храню светлые воспоминания. И учителя, и дети – одна доброта. Я в то время вредная была, а меня терпели. Думаю, все были верующие – ничего против Бога не говорили. Шить и вышивать нас учила учительница Александра Николаевна. Талант у неё был от Бога, да и в церковь ходила. Она как покажет какой шов – тут же руки повторяют. Я потом много картин вышила – своих, не скопированных. Жалко, самые хорошие не сохранились. А может, так и надо, чтобы не было привязанности к вещам.

А наш повар Александра Александровна меня, любительницу поесть, угощала. Помню, вынесла чашку с кашей литра на полтора, я не осилила всю. В праздники дети в зале танцуют, поют, а я на кухне помогаю: пол мою, кости обгладываю.

Потом ещё радость была – кормить поросят, курочек, гусей. Принесёшь за квартал пару вёдер каши с супом. Поросятки едят в корытце, и никакие они не грязные. От курочек принесёшь миску яиц. Самое худшее – гусей на улицу и с улицы. Щипались, паршивцы, боялась их. У нас в Ширше весной река сильно разливалась, затопляла луга. Не помню, откуда лодка у меня взялась, – я села в неё и доплыла до другого берега. Господь дал мне поиграть вёслами немного, такая радость.

И юность мою добрые люди осветили любовью ко мне. Была у меня подруга Нина, до преклонных лет дружили с ней. Я из Новодвинска, где жила, по шпалам с хромой ногой за 10 километров к ним ходила. Мама её, Евдокия, Царство ей Небесное, напечёт шанежек с картофелем и угощает нас. Она ездила в Ильинский собор Архангельска – послушания всякие во время службы исполняла, а потом уборка. Ездила до тех пор, пока не ослепла. Пока ещё видела, просила детей переписывать молитвы, а чтобы не сбегали, давала им денежку. Ей надо было, чтобы дети пришли к вере. В каждую церковь подавала деньги, до какой могла добраться. Евдокия как-то раз дала мне взаймы 50 рублей. Когда я ей принесла долг, она не взяла. Сказала: «Когда я умру, будешь поминать меня». Когда она скончалась, я поехала в Ильинский собор и заказала ей годовое поминание. Когда год прошёл, я подумала: в следующую получку съезжу в город и закажу. Евдокия мне приснилась – улыбается и говорит: «Понемногу». Ей надо было, чтобы я чаще в церковь ездила. Но я поехала и заказала в Ильинском снова годовое. И ещё через год снова. Хватило как раз без сдачи на три года.

Бабушка моя тоже была сердобольной, любила меня. До революции она батрачила у зажиточных людей. Она их любила. Хозяева её тоже – к каждому церковному празднику дарили подарки: сапоги, на платье отрез. Я у бабушки была одна радость, она для меня берегла всё, а пенсию мне на приданое откладывала. И последние её слова в больнице были: «Не оставьте Райки».

Я всегда за её могилкой ухаживала, с подругой Галиной вместе ходили на кладбище, очищали могилку от сильно разраставшейся малины. А став взрослой, одно время я работала в столярке и соорудила оградку на могилку бабушке, из реек и брусков, новый крест сделала. Как-то очень легко получился.

Не была я никогда одинокой: Господь Своей любовью меня через добрых людей одаривал. Царство им Небесное и светлая память.

Раиса Петровна Карельская, г. Новодвинск

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска