Анна Харитоновна – маленькая, седенькая, закутанная в шерстянй платок бабушка – прибиралась в своей комнатке к Пасхе.

Протёрла листья фикуса, смахнула пыль с книг на этажерке и с чистой тряпочкой подошла к иконам. Высоко, не дотянуться, надо на стул залезать. «Совсем ты стала маленькой, Харитоновна!» – сказала самой себе.

Она снимала одну за другой иконы, протирала, целовала и ставила на место, приговаривая тихонько:

– Царица Небесная, спаси нас… Преподобный отче Сергие, не оставь… Святый Пантелеймонушко, спасибо тебе, полегче мне сегодня…

– Бабуль, ну разве молодых рук нет? – заглянув в комнату, укорила внучка Ольга. – А ну как упадёшь!

– Я потихоньку, не бойся за меня, доченька, – улыбнулась бабушка. – Это для меня радость – на Рождество и на Пасху старые образа доставать. Оботрёшь ризы, приложишься… будто в храме.

– Ой, бабуль, а ты достанешь на праздник свою заветную пасхальную шкатулку? – вспомнила Ольга. – Правнуки твои подросли за год, можно уже и им показать.

– Покажу, покажу непоседам, – улыбнулась Анна Харитоновна.

* * *

– Лиза, как ты думаешь, что у нашей бабани в шкатулке? – спросил сестрёнку семилетний Илья.

– Ну, там, наверно, брошки с камушками. Или красивые ленточки. Или леденцы – эти, как их… монпасье!

Илья деликатно промолчал. Всё-таки Лизе всего четыре года, ей простительно говорить такие вещи. Ну зачем старенькой прабабушке хранить леденцы? Скорее всего, там старинные монеты. А вдруг там командирские часы или морской кортик?! Ведь её дядя служил на флоте!

Сердце Ильи взволнованно билось. Он еле дождался, когда после праздничного обеда и радостного обзванивания всех родственников прабабушка пригласила их в свою чистенькую комнатку, где всегда на диване лежало начатое вязание, тикали часы, а со святого угла, освещённого лампадой, ласково смотрели на детей глаза Божьей Матери. Им тут нравилось, хоть и не было у бабани ни одной игрушки. «Бабаня» – так называли в семье Анну Харитоновну вот почему: вначале звали «баба Аня», потом «баба Аня» превратилась в «бабаню» – так и повелось.

На столе стояла небольшая деревянная шкатулочка с нарисованными цветами на крышке.

– Илюша, Лизонька, смотрите…

Бабаня открыла ящичек. На дне его изумлённые дети увидели несколько яичек и какую-то старую открытку. «А я-то думал…» – чуть было не вырвалось у Ильи, но он вовремя спохватился. А Лиза заулыбалась – яички показались ей милыми. Правда, они были совсем не похожи на те, что красовались сейчас у них на столе в зале – яркие, с наклейками на цветных боках.

Анна Харитоновна взяла в руку одно из яиц – деревянное, с нарисованной птичкой и едва различимой надписью: «ХВ».

– Это яичко подарил мне в детстве мой крёстный, он столяром работал, вот и выточил после работы на станке. А вот это, – она тронула зеленоватое, всё в царапинках маленькое яичко, – мамочкино. Мама растопила в двух чайных ложках огарок свечи, а когда застыли, соединила половинки.

– А это… – Анна Харитоновна помолчала, поднесла к глазам платочек. – Это яичко потрогайте одним пальчиком – оно самое что ни на есть настоящее, может разбиться. Его мой брат Миша покрасил за два месяца до войны. Не хотел луковой шелухой красить, как мама, пусть, говорит, особенное будет – и выкрасил ярко-синей тушью. Радовался: «Как небо весной!» Потом Мишенька на фронт ушёл. Перед этими образами мы с мамой молились, чтобы он и папа вернулись живыми. И дождались обоих! Сохранил Господь.

– А я, бабань, помню снимок в альбоме! – сказал Илья. – Вы после войны пошли в фотоателье и сфотографировались всей семьёй, такие весёлые! Только… как же оно сохранилось за столько лет, это яичко?

– Да как? Не трогали его, вот и стояло себе год за годом возле икон. Так и простояло 70 лет. А потом я его в шкатулку спрятала – чтобы вы, шалуны, не добрались, – засмеялась Анна Харитоновна.

– Я понял, бабань: в этой шкатулке у тебя пасхальные яички из прошлого, от самых-самых родных. А от папы твоего где?

– А от папы – вот! – Анна Харитоновна достала со дна шкатулки поблёкшую от времени открытку с красной гвоздикой. «С праздником Первомая!» – гласила надпись.

– А на самом деле папа нас с Пасхой поздравлял! Пишет: «Поздравляю вас, мои любимые, с Праздником! Крепко обнимаю – ваш папа и муж. ХВ!» И ведь к этому «ХВ» ни один военный цензор не придрался бы – папу-то звали Харитоном Васильевичем! И только мы знали, что эти буквы означают: «Христос воскресе!» Тогда нельзя было об этом вслух говорить.

Илюша и Лиза обняли бабаню и долго сидели в тишине, прижавшись к ней и слушая тиканье часов на стене. Они поняли, что есть что-то, что важнее всех монет, кортиков, всех леденцов на свете.

Елена Григорян. Рисунок автора

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска