Печальную эту весть узнал я, лишь когда из Новолеушинского Иоанно-Предтеченского монастыря позвонила игуменья Кирилла: «А почему вы о беломорском батюшке не написали?» Она родом из Беломорска, с протоиереем Сергием Михайловым познакомилась ещё в 1990-х, и с той поры они молились друг за друга. Батюшку я тоже поминал, а тут почему-то сердце не ёкнуло, когда он умер… А может, не хотел отец Сергий, чтобы о нём в газете расписывали? В 2013 году напомнил я батюшке, что у него на носу 20-летний юбилей рукоположения и об этом можно упомянуть в газете. Он иронически так посмотрел и приобнял меня: «Что ты, Михаил, какие юбилеи?! Надо просто молиться усердно, просить сил у Господа. Ведь всё от Него. И через Него». И все… к Нему. Там слава человекам, а не на земле.

Отец Сергий. Нюхча. 2015 г. Фото Виктора Дрягуева

Сейчас вот думается: если бы отец Сергий приехал в Беломорск за славой человеческой, чтобы карьеру сделать, то как долго удержался бы здесь? Ведь «попам» тут не верили.

Поморы вообще на всё смотрят критически – суровая жизнь так приучила: от природы жди худшего, чтобы суметь с ней справиться, и к людям трезво относись, а то поздно будет, когда подведут в критической ситуации, и ни в какие «сказки» не верь. А тут ещё Гражданская война наложилась с последующими репрессиями. В Беломорске ни одной церкви не осталось, все порушили. Из православных только бабушки-староверки. Помню с детства, как в гости к моей матери из деревеньки Матигора приходила старообрядка – согбенная старушка, с клюкой и в цигейковой безрукавке, которую носила даже в летнюю пору. Лицо морщинистое, как у Бабы-яги. И чем для меня тогда было православие? Чем-то сказочным, ненастоящим. А потом, в школе, до крови из носа дрался с теми, кто обзывал меня «богомолом». Кличку приклеили только за то, что увидели мою мать с крестиком. Вот такое было отношение. И представьте: приезжает священник… Наверное, нужно быть святым, чтобы тебя здесь приняли.

– Отец Сергий был настоящим пастырем, – говорит игуменья Кирилла. – Беломорчане его любили, потому что он любил Бога и каждого, кто приходил к нему. Ещё батюшка был редким бессребреником.

Народ всё видит. И скромность «попа» многих в Беломорске удивила. Никаких хором он себе не строил. Приехав, поселился на окраине – на острове Ковжино (Беломорск стоит на нескольких островах), в келье старушки Ольги Григорьевны Редькиной. Это в прямом смысле была келья. Ольга Григорьевна происходила из поморской старообрядческой семьи Мешковых, а там по традиции холостые и незамужние всегда отселялись особь, по-монастырски. В «келье» имелась одна комната и кухонька с печью – вот за этой печью батюшка и спал. Полностью не помещался, так что пришлось в перегородке отверстие выпилить для ног. Много лет так жил и… не тужил.

– У этой старушки я многому научился, – рассказывал потом отец Сергий, – она в совершенстве во всём разбиралась. Ну как детей старообрядцы учили? Начальная школа – Часослов, средняя школа – Псалтирь. И Псалтирь Ольга Григорьевна знала почти наизусть. Разговаривать с ней было одно наслаждение – её чистый русский язык сам по себе вызывал удовольствие.

Тут надо сказать, что батюшка знал и любил русскую старину, был учеником этнолога и философа Льва Николаевича Гумилёва.

Вот вкратце биография отца Сергия. Родился в 1951 году в Ленинграде в семье рабочих. Его отец, Владимир Сергеевич, работал водителем грузовика. Вера Семёновна, мама, была инструментальщицей на заводе. В 1968 году Сергей Михайлов окончил школу с физико-математическим уклоном и поступил в престижный тогда ЛЭТИ им. В.И. Ленина, который дал миру многих знаменитых учёных. Что примечательно, на шести потоках института он был единственным не комсомольцем. Уже тогда Сергей ставил для себя крайние вопросы бытия, искал смысл жизни. Попробовал найти ответы в кладези народной мудрости – перешёл на филологический факультет Ленинградского университета, занялся фольклористикой, изучал этнографию под началом Гумилёва. Тот, будучи всемирно известным учёным, даже в годы перестройки не был ни академиком, ни даже профессором. Отсидев в лагерях и тюрьмах четырнадцать лет, сын поэтов Гумилёва и Ахматовой навсегда остался «неприспособленцем», и эта внутренняя честность учёного стала ещё одной школой для молодого студента.

Получив высшее образование, Сергей Михайлов продолжал искать себя: работал водителем такси, грузчиком, строителем, кочегаром, рыбаком, радистом, бригадиром такелажников, монтажником-высотником. Развал СССР застал его в карельском городе Сортавала, где он помогал священнику строить дом. В 1990 году епископ Петрозаводский и Олонецкий Мануил рукоположил его в дьяконы, а через три года и во священники. В том же году, после короткой практики в храме в городе Кемь, его направили в Беломорск.

В келье старообрядки он поселился, потому что этот адрес подсказали в епархии. Священники и прежде останавливались у неё. Дело в том, что на Редькиной православие в Беломорске и держалось. Многие старообрядки тогда «пóпили» по деревням – крестили, отпевали, но только Ольга Григорьевна имела на это благословение от священноначалия Московской Патриархии. Пожив несколько лет у старушки, беломорский священник построил рядышком точно такую же келейку. «А больше человеку и не надо», – говорил он. Городских удобств в «поповских хоромах» не имелось – и летом, и зимой её насельник носил воду с реки, пешнёй прорубь рубил.

Транспорт батюшка также имел простой – велосипед. Привычная картина: верхом на красном подростковом велике едет по городу огромного роста поп в рясе, за спину сумка закинута, а на груди мешочек со Святыми Дарами, чтобы народ исповедовать и причащать. Только спустя много лет один из прихожан подарил батюшке подержанную «Ниву».

О бессребреничестве протоиерея Сергия знаю я от своей матери. Зашла она как-то в молитвенный дом Святителя Николая, обустроенный батюшкой в деревянном домишке, который до революции принадлежал помору-капитану Богданову (расстрелян был в 1937-м), а затем использовался как сберкасса. Хотела купить икону Николы Чудотворца. Та стоила 80 рублей, а в кошельке – 50. Хотела уже было уйти, но батюшка вмешался, благословил свечницу: «Отдайте за икону столько, сколько у неё есть». Получив пенсию, мать попыталась вернуть тридцать рублей, но в киоске ответили: «Да что вы, батюшка же разрешил!» – «Ну, возьмите, пожалуйста, в качестве жертвы». Эта история всегда мне вспоминалась, когда, приезжая домой, крестился на красный угол с иконой Николы Чудотворца, купленной за «столько, сколько есть». Для меня это был образ святой евангельский нищеты.

Похожую историю рассказала мне жительница нашего посёлка Людмила Александровна Ильичёва:

– Познакомилась я с батюшкой перед нашим с Колей венчанием. Прежде в церковь я всегда ездила в Петрозаводск, там меня крестили в Крестовоздвиженском храме. А тут был юбилей нашей с Колей свадьбы, и мы решили повенчаться на 20 лет. Пошла я в Никольский храм. К тому времени батюшка уже три года служил в Беломорске. Подошла, спросила: «Можно ли венчаться в долг?» Мы оба с мужем на ГЭС работали, там три месяца не платили зарплату, сидели на одной рыбе, которую Коля ловил. Батюшка меня пристыдил, сказав, что при чём тут деньги. Рассказал, как подготовиться, назначил дату рядом с юбилеем. Венчались мы в Беломорске одни из первых. Он нам подарил иконы. На проповеди сказал, что теперь у нас новая жизнь и всё, что было, Господь простил, всё начинается сначала. И мы с Колей это сразу почувствовали: утром что-то произошло, о чём невозможно передать словами!

Меня волновали эти слова: «Теперь у вас новая жизнь…» Как же новая, когда грехи старые? Пошла с этим вопросом к батюшке, а он в ответ: «Ну, наконец-то, начнём чистить твою душеньку. Пиши в тетрадочку свои грехи, что вспомнишь, и приходи на исповедь». Вот тут и началось… Месяц ходила, и каждый раз грехов с тетрадный лист – как из рога изобилия. Было такое, что стыдно произнести, я у батюшки спрашиваю: «Как быть? Вслух не смогу сказать!» А он: «Напиши, я прочитаю и порву». Пришла, подошла последней, подаю листок, а он: «Читай!» Обомлела я, но поняла, что если сейчас уйду, то больше не приду. И стала читать. Закончила – и батюшка, как обещал, листок порвал! Так началась моя церковная жизнь.

И так началась церковная жизнь в моём посёлке, поскольку Людмила Александровна, воцерковившись, взялась построить в Золотце храм Святой великомученицы Варвары. И построила, в нём давно уже совершаются службы. Как и во многих деревнях и посёлках Беломорского района, где как-то «сами собой» пооткрывались храмы. Воистину, «теперь у вас новая жизнь».

Тем временем в самом Беломорске на пожертвования простых людей отец Сергий возводил новый городской храм, Зосимо-Савватиевский. Под него администрация выделила старую двухэтажную районную библиотеку, но батюшка решил её разобрать на брёвна и строиться на берегу Выга – на месте пустыннической часовни, в которой в 1429 году встретились преподобные Зосима и Савватий и откуда отправились на Соловецкие острова. Позже здесь же, под часовней, тридцать лет покоились мощи преподобного Савватия, умершего во время посещения материка. Помню, приехав в Беломорск, зашёл я на стройку и пообщался с тремя мужиками, которые поднимали сруб. Что поразило: все трое беломорчане и… верующие. Да отродясь у нас такого не было! Как сказал один из них, Пётр Новиков, «раньше внутри себя носили, а теперь наружу выплёскивается; у меня вот в этот храм выплеснулось». Работали мужики по велению сердца, не за деньги. «Строили бы казино – другое дело. А тут храм Божий», – возмутился бригадир, когда я спросил об этом. Чудеса, да и только!

О чудесах. Сам батюшка иронически воспринимал мои вопросы на эту тему, мол, служу Богу и по сторонам не озираюсь. А удивительное постоянно было рядом. Об одном случае я писал в заметке «Варварина церковь» («Вера», № 498, август 2005 г.), про известного тувинского шамана, который в Золотце на крыше павильона «Бесовы следки» должен был устроить своё представление. Народ собрался, от ГЭС к павильону электрокабели протянули, чтобы аудиоколонки запитать. А в это время поблизости, за узким каналом, отец Сергий совершал молебен. Очевидцы вспоминают: «Вдруг слетелись птицы, сели на стены нашего строящегося храма и стали подпевать. Тут шамана на микроавтобусе привезли. Он походил-походил и обратно в Беломорск уехал, а там на поезд и к себе в Москву. Так у нас и не стал камлать».

Ещё один случай рассказывает Людмила Ильичёва:

– Однажды, после вечерней службы в Зосимо-Савватиевском храме, он говорит: «Ждите, я вас на машине домой отвезу». А нас двое было золотецких. Пока он решал там какие-то вопросы, мы всё же поехали на автобусе. Сказали свечнице, чтобы батюшка не волновался. На середине пути у автобуса отвалилось колесо и покатилось само по себе. Мы только чудом не перевернулись! Первое, что произнесли, когда столбняк прошёл: «Надо исполнять благословение священника!» Когда батюшка только ещё строил Зосимо-Савватьевский храм, он то ли в шутку, то ли всерьёз сказал, что хорошо бы его похоронили за алтарём этого храма. Мы с ним шутили по этому поводу, и я сказала, что меня тогда пусть похоронят у Варвариного храма в Золотце. На это батюшка ответил, что мирян у храма не хоронят. Уже тогда близ Зосимо-Савватьевской церкви стоял крест – на месте захоронения преподобного Савватия Соловецкого. Его батюшка там поставил. И как-то не верилось, что тут же, на берегу, будет крест над его могилой.

Открытие новой, Костомукшско-Кемской, епархии отразилось на отце Сергии драматически – благочинным и настоятелем главного храма поставили другого священника, а сам он вернулся служить в первый свой храмик, к Святителю Николаю. Но народ по-прежнему шёл к нему. Лично для меня в ту пору самой удивительной оценкой его служения стали слова, написанные на портале «Православие.ру» Галиной Семёновной Морозовой, которая преподавала нам русский язык и литературу в той самой школе, в коридорах которой приходилось драться из-за клички Богомол: «Батюшка наш замечательный человек, его уважают не только за знания, эрудицию, но и за внимание к людям, любовь к северному Поморью… Для многих беломорчан батюшка является духовным отцом, которому можно всё поведать о себе, раскаяться в проступках, попросить совета и благословления». Как же всё изменилось у нас с его появлением!

Умер отец Сергий после продолжительной болезни 20 января. «Его смерть для города – большая потеря, – написала в местную газету педагог-ветеран Мария Разумовна Подлесская. – В последний путь его провожали почти все беломорчане. Мы в тот день оббегали буквально весь город в поисках живых цветов, все были раскуплены». Гроб несли крестным ходом, похоронили за алтарём Зосимо-Савватиевской церкви. И стоит теперь крест на скале над бурным речным порогом, который никогда не замерзает.

Теперь за храмом на берегу Выга стоит крест

Отец Сергий любил вспоминать, как один студент духовной академии как-то спросил Патриарха Пимена, какое для батюшки самое главное качество. Тот ответил: «Чтобы он на батюшку был похож». Быть батюшкой – это не профессия, этому не научишься. И для моего родного города милость Божия, что приехал сюда такой священник и остался навсегда. Удивительно, но нет скорби от его смерти! Он с Богом и с нами.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска