Друзья, сегодня в нашей традиционной рубрике мы решили поместить фрагмент из книги вологодского писателя Анатолия Ехалова«В поисках забытых ремёсел». Её герои – ваши современники: дедушка Маркел и его двое внуков. Они отправились в экспедицию по заброшенным деревням Вологодчины. И такая им открылась «деревянная цивилизация»! Дед Маркел оказался истинным знатоком народного уклада – сам родом из деревни. Потому каждая страница книжки прямо-таки пахнет то сосновой стружкой, то глиной, то шерстью. А эта вот – пахнет корочкой свежеиспечённого хлеба. Коротенькая предыстория: дедушка с внуками заехали в деревушку, где осталось всего два жителя – супруги Глуховы, дедушка Пётр и бабушка Феврония. И решили помочь старикам с уборкой хлеба.

…Дед Глухов принёс с вечера в избу серпы, приговаривая: «Маленькой, горбатенькой, летом – по полям, зимой – по щелям…» Вот завтра встанем помолясь да возьмёмся за дело благословясь…

Утром за завтраком дед Маркел рассказывал:

– Прежде на Руси три праздника Господня, три Спаса на август падало. Первый Спас – Медовый, когда меда начинают из ульев качать да пчеловоды свежим мёдом обносят соседей своих, чтобы обиды не держали, если кого какая пчёлка летом укусила. Второй Спас – Яблочный. Крестьяне начинали яблоки пробовать, всякие плоды есть да приступали к посеву озимых. А третий Спас – его ещё называли Хлебным, он 29 августа. К этому времени обычно заканчивались и жатва, и посев озимых, и вспашка под зябь. Чтобы земля за зиму отдохнула.

– Получается, что наша задача – управиться с жатвой к Хлебному Спасу? – спросил Санька.

– Верно, дружок. Но, я думаю, мы управимся раньше, – отвечал дед Маркел.

Мы взяли серпы и пошли за сарай на пшеничный клин.

Ох и непростая это работа, надо сказать! Солнце палит, мухи и оводы одолевают, пот глаза ест, а ты в три погибели режешь серпом пшеничные стебли, собираешь из них сноп – со всей осторожности, чтобы зерно из колосьев не осыпалось. Санька до обеда всего двадцать снопов сжал и навязал. Я – двадцать один, а дед Маркел далеко вперёд ушел, не гляди, что ему за семьдесят. Пятьдесят четыре снопа!

Этим же днём и закончили жатву.

А последний сноп повязали мы цветными лентами и домой принесли, поставили под образа. Будет он так стоять на заглавном месте в дому до Покрова дня. А там уже у Глуховых заботы о новом урожае начнутся…

На картине Аркадия Пластова «Жатва», созданной в 1945 году, тоже дедушка с внуками-помощниками

К вечеру дед Маркел с нашей помощью весь урожай переместил в баню, на полки. А баня к этому времени уже вовсю топилась и набирала сухого жара. Мы с Санькой сидели в предбаннике и вдыхали волнующий, необычайно сладкий запах сохнущего хлеба и беседовали с дедом Глуховым.

– Вот, ребята, дальше с поля снопы перевозили в овины или гуменники, где досушивали зерно перед молотьбой. Овины эти обычно топили старики, потому что работа это не тяжёлая, но ответственная.

– Сдуру-то можно и овин спалить, – согласился я.

– А уж как зерно высохло – начинался обмолот. Вот мы завтра этим и займёмся. Для этого у меня весь необходимый инструмент имеется. Про цепы загадка есть:

Над головой крутятся, в руках вертятся,

Стучат, гремят и всё говорят:

«То-то мы, то-то мы…»

…Кажется, обмолотили урожай быстрее, чем сжали. Хотя поначалу цеп неохотно слушался, но скоро мы вошли в ритм молотьбы и эта работа очень понравилась. А дед Глухов отсыпал нам зерна с полведра и велел в ступе пестом истолочь его.

– Вот в старые времена какая-нибудь старушка-вековушка истолчёт зерна в ступе, потом зальёт молочком да ягодами заправит – вот тебе и самолучшая еда, толокном называется.

– Теперь к нам эта еда из-за границы вернулась – йогуртом назвавшись, – поддержал его дед Маркел.

– А ну-ка, мудрецы, что это такое? «Около серенького камушка беленький заюшка бегает»? Ответа не жду. Ответ я вам сам представлю.

Дед Глухов принёс из чулана деревянные жерновки с ручкой.

– Хотите зерно нового урожая отведать – смелите толокно в муку, а баушка Февронья к вечеру пирогов затворит.

– А знаете ли вы, какие пироги бывают? – спросил дед Маркел.

Увы, мы больше знали про пиццу.

Жернова состояли из двух толстых осиновых чурок, в которые были вбиты часто-часто кусочки металла, скорей всего чугуна. В верхней чурке посредине было отверстие, куда засыпалось зерно. Верхний жёрнов вращался на нижнем, и зерно перетиралось в муку. Вот и вся премудрость. Но, наверное, прошли многие тысячелетия, пока человечество придумало мельницу.

Мы с Санькой намололи за полчаса целый берёзовый туес муки и понесли его с гордостью бабушке Февронье.

Ночью на печке что-то всё вздыхало и шипело. Мы слышали, как вставала бабушка Февронья, чтобы доглядеть квашню.

А утром нас разбудил невероятный аромат пирогов, распространившийся по всему дедову дому. У печки стояла бабушка Февронья с кочергою в руках.

Она открыла заслонку и вытащила на лопате первый румяный, воздушный пирог…

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска