Владимир Яцкевич

Первое мая, свежее солнечное утро. В городе, умытом дождём, пустынно и тихо. В эту пору хорошо пройтись по улицам, выйти на Соборную площадь, полюбоваться игрой солнечных лучей на куполах, постоять на берегу реки, ощущая древность этих мест.

Но вдруг тишину нарушают звуки, похожие на рёв стадиона во время футбольного матча. Они доносятся со стороны площади Революции, где собралась небольшая, но голосистая толпа. Здесь местная организация коммунистов проводит митинг. Над трибуной растянуто большое красное полотнище, на котором аршинными буквами написано: «ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ!» Ораторы, сменяя друг друга, говорят о несправедливом разделе национальных богатств, поимённо перечисляют олигархов и продажных чиновников, причём после каждого имени раздаётся мощный возглас толпы: «Долой!» К микрофону подходит мужчина в ветровке и джинсах, представляется школьным учителем. Видно, что он волнуется:

– Мы занимаемся делом, которое является одним из важнейших. Мы воспитываем и обучаем молодёжь, от которой зависит будущее нашей страны, её экономика, военная мощь, а также то, как мы будем жить в старости. И как же правительство ценит нашу работу? Даже у учителя со стажем заработная плата ниже, чем у начинающей чиновницы городской администрации. Мы любим свою работу, но в последнее время на нас обрушилась новая напасть: нас заставляют писать огромное количество никому не нужных бумаг, планов, отчётов. Это похоже на какое-то вредительство, кто-то наверху пытается сделать так, чтобы у нас не было времени заниматься с учениками.

Когда учитель отошёл от микрофона, глава местных коммунистов одобрительно потряс ему руку и жестом предложил остаться на трибуне. Однако тот, вежливо поклонившись, спустился в толпу. Не пошёл он и с демонстрацией, которая двинулась по городу после окончания митинга, а устроился на скамейке в сквере и сидел, прищурив глаза и подставив лицо ласковому майскому солнышку – наслаждение, понятное только северянам, пережившим долгую и холодную зиму.

Здесь мы сможем поближе познакомиться с нашим героем. Его зовут Михаил Васильевич, ему 45 лет, он среднего роста, с редеющими светло-русыми волосами и с крепкой фигурой спортсмена. Когда-то, студентом, занимался в секции самбо. И с тех пор старается поддерживать физическую форму – бегает трусцой. И совершенно не имеет тяги ни к алкоголю, ни к курению. Вот только морщины на лице, которые придают ему недовольное и озабоченное выражение. В школе Михаил Васильевич преподаёт физику и информатику, считается хорошим учителем: его ученики побеждают на олимпиадах, даже всероссийских, поступают в престижные вузы. Однако сам он считает себя неудачником, ведь многие его однокашники процветают: кто-то стал крупным бизнесменом, кто-то достиг успехов в науке. Учитель и сам подумывал защитить диссертацию по методике преподавания физики, его оригинальные разработки не раз получали высокую оценку. Однако, услышав, какая мизерная надбавка у кандидата наук, он решил не затевать этого хлопотливого мероприятия.

Когда Михаил Васильевич узнаёт об успехах своих знакомых, то испытывает неприятное чувство, будто что-то гложет его внутри. Такое случается нередко. Недавно товарищ по работе пригласил сослуживцев к себе на дачу отметить день рождения. Какое это было мучение – увидеть шикарный дом, ухоженный участок, весёлую и приветливую хозяйку.

А ведь когда-то у него тоже была весёлая жёнушка, о которой хотелось бы забыть, да не забывается. Познакомились они студентами, причём бойкая длинноногая девчонка Катя, охочая до всяких тусовок, сначала его раздражала. По-другому он увидел её, когда они случайно оказались в группе, которую отправили навещать одинокую старушку. Его роль была нехитрой: принёс сумку с продуктами и вышел на улицу, а Катя ещё оставалась в квартире. «Неужели и мы такими станем!» – сказала она, когда вышла, и он увидел на её глазах слёзы. Он проводил её домой, и они долго стояли во дворе пятиэтажки, разговаривая о всяких пустяках. С тех пор Катя постепенно занимала в его мыслях всё больше места. Учебные дела и прочие заботы отходили на второй план. Он заболевал болезнью, которая не миновала, наверное, ни одного юношу, – называется влюблённостью. Доходило до того, что он пропускал занятия и валялся на кровати, испытывая странное томление, многократно переживая подробности последней встречи и мечтая только о том, чтобы увидеться со своей возлюбленной снова. К счастью, острая фаза болезни к сессии прошла и он сумел не завалить ни одного экзамена.

Катя была не только хороша собой, но и по-женски умна. Они всё время ходили неразлучной парой, но поженились лишь после окончания института. Работать пошли в одно конструкторское бюро, правда в разные отделы: Катя оказалась в отделе, который был связан с оборонкой. Посторонних туда не пускали, а когда он хотел увидеть свою жену, надо было нажать кнопку звонка и попросить охранника её позвать. Однажды через открытую дверь увидел в конце коридора у окна свою Катю, которая с сигаретой в руках болтала с каким-то мужиком, по внешности типичным дамским угодником. С тех пор в его душе поселилась ревность. Чем они занимаются там, под кодовым замком? Он требовал от Кати, чтобы она перешла в другой отдел, но она только смеялась. Даже вещи укладывала со смехом, когда уходила от мужа к своему ловеласу: «Не переживай, Миша, ты парень хоть куда, одиноким не останешься».

Вот так! Всё разрушено, предано, оплёвано – и «не переживай».

В то время в стране как раз начинался развал, им перестали платить зарплату, и Михаил Васильевич устроился учителем в школу. Катю он как-то заметил идущей с детской коляской, но подходить к ней не стал. Потом увидел её за рулём шикарного автомобиля. Слышал, что её муж что-то успешно приватизировал и стал преуспевающим бизнесменом. А сам Михаил Васильевич остался жить холостяком в однокомнатной квартирке семейного общежития. Выходные дни для него в тягость, вот и теперь, сидя на скамейке, он безуспешно пытается придумать себе занятие на оставшиеся два выходных дня.

– Здравствуйте, Михаил Васильевич, – рядом с ним присел незнакомый мужчина лет тридцати, с сумкой через плечо. – Меня зовут Андрей. Я слышал ваше выступление. Скажите, вы член партии коммунистов?

– Нет, просто я за справедливое устройство общества.

– Я тоже. Но от коммунистов ничего хорошего мы не дождёмся. И от всяких там «народных фронтов» тоже. Всё это – прикормленная властью оппозиция. Они нужны, чтобы время от времени выпускать пар из озлобленного народа.

Незнакомец производил хорошее впечатление. Он был похож на мужественного киногероя, который, наворотив горы трупов, к концу фильма одолевает злодеев. И говорил вполне разумно:

– Чтобы добиться справедливого устройства общества, надо действовать жёстко. Уговаривать богачей, взывать к их совести – бесполезно. Добровольно они своими миллионами не поделятся. А наши правители повлиять на них не могут, да и не хотят. Значит, это должен делать сам народ.

Андрей огляделся по сторонам и продолжал тихим голосом:

– Есть такая организация – «Борцы за справедливость». Цель – держать богачей в жёсткой узде. Пока мы только разворачиваемся, но успехи уже есть.

– Ясно, – усмехнулся Михаил Васильевич. – Снова народники-террористы. Очередной виток истории.

– Нет, у нас иначе. Другие времена – другие методы. Сейчас нам нужен человек, который бы писал листовки, точнее, обличительные тексты против одной конкретной личности. Так, чтобы было грамотно и зажигательно. Потому я к вам и обратился. Поучаствуйте в благородном деле. Исходный материал я представлю, а ваше дело – литературная обработка. Чтобы было доходчиво для народа.

Михаил Васильевич пожал плечами:

– Не знаю, что вам и сказать. Как-то всё это неожиданно.

Андрей протянул листок с номером:

– Позвоните, если надумаете.

* * *

Михаил Васильевич согласился. Уже на следующий день Андрей сидел у него в квартире и в красках описывал жизнь и деятельность одного известного в городе предпринимателя. Оказывается, этот деятель затевал строительство городской свалки рядом с дачным посёлком. Андрей показал видео, где возмущённые дачники с плакатами в руках перекрывали дорогу наступающим, как танки, бульдозерам.

Через два дня Михаил Васильевич передал своему заказчику текст листовки, и, кажется, тот остался доволен. Потом свою листовку он видел приклеенной на автобусной остановке, замечал в почтовых ящиках. Текст был почти не изменён, лишь добавлен портрет предпринимателя, а внизу зловеще красовалось: «Бойся народного гнева!»

Просматривая в Интернете городские новости, Михаил Васильевич прочитал, что ночью сгорел автомобиль, принадлежавший тому самому бизнесмену. То, что он почувствовал, называлось злорадством, и он это понимал, но чувство было таким приятным.

Как-то вечером неожиданно заявился Андрей. Был он слегка навеселе и с собой принёс бутылку дорогого коньяка.

– Полный успех! Этот проходимец сдался.

– А машину его – это вы сожгли?

– У них не только машины, у них земля будет гореть под ногами! А тебе, Михаил, вознаграждение за участие в этой акции.

Гость выложил на стол три пятитысячные купюры. Хозяин смутился: «Во как! За справедливость ещё и платят». Однако от денег не отказался и стал собирать на стол.

– Погоди, Миша, сначала дело. Я тебе принёс материал ещё на одного проходимца.

Андрей достал из кармана флэш-карту и вставил в компьютер хозяина. Мелькнули названия файлов, среди которых Михаил Васильевич увидел знакомую фамилию – Кречетов…

Сидели за столом, Андрей описывал гнусные проделки своего очередного избранника. Михаил Васильевич спросил:

– А кто такой Кречетов?

Андрея уже изрядно развезло.

– О, это мужик упёртый. Как мы ни старались, он стоит на своём. Осталась крайняя мера.

– А что такое «крайняя мера»?

С пьяной улыбкой Андрей постучал ребром ладони себе по шее:

– Назавтра и назначено, – он поднёс палец к губам: – Тсс… Мы – организация тайная. Строгая кон-спи-ра-ция.

Выпил, торопливо закусил и продолжал, размахивая вилкой:

– Каждый знает только двух членов: того, кто его привлёк, и того, кого он привлёк. Вот я знаю тебя и ещё одного парня, но я тебе про него ничего не скажу. Ты, Миша, хороший человек, я тебя очень уважаю, но я тебе ни слова не скажу…

Андрей не без труда добрался до своего жилища и сразу завалился спать. Он и его товарищ приехали сюда из Москвы и снимали квартиру в одном из микрорайонов города. Андрей коренной москвич. В свои 30 лет он не был женат и жил с матерью в старой московской хрущёвке. Мать одна растила сына, и он радовал её тем, что в школе был в числе первых учеников. Учителя прочили ему блестящее будущее, и он, следуя своим склонностям, выбрал профессию юриста. Однако конкурс на бюджетные места был большой, поступить не удалось, а о платном обучении не могло быть и речи. Андрей тяжело переживал эту неудачу, решил через год повторить попытку, а пока устроился развозить товар по торговым точкам. Что самое обидное, его одноклассник, который учился с двойки на тройку и был первым хулиганом в школе, стал студентом юридического факультета. Как-то в январе, ранним морозным утром, Андрей выгружал из машины ящики с бутылками и таскал их в подсобку ночного клуба. Из клуба вывалилась шумная компания, и он чуть ли не лицом к лицу столкнулся с этим студентом-юристом.

– Андрюха, ты? – закричал тот и в пьяном восторге бросился его обнимать, но, увидев рабочий комбинезон, остановился: – А ты что, на работе?

– А ты учишься? – сухо спросил Андрей. Тот со смехом махнул рукой:

– Опять сессию завалил. Грозят отчислить. Да я не переживаю – папаша всё уладит.

Его отец был крутым бизнесменом и не раз выручал сынка, попадавшего в лихие переделки.

У Андрея щемило на сердце от злой несправедливости. Поступать в институт ещё раз ему не пришлось – весной его призвали в армию. Потом нужно было сразу устраиваться на работу, поскольку мать вышла на пенсию и того, что она теперь получала, едва хватало на оплату квартиры. Очень вовремя позвонил друг Боря:

– Есть для тебя работа непыльная. Подходи, поговорим.

С Борей они подружились в армии. Тот тоже москвич, но успел хлебнуть лиха: детдом, колония для несовершеннолетних, рабочее общежитие. У Бори была какая-то утробная ненависть к богачам: «Разворовали Россию жадные проходимцы, растащили по кускам, жируют…»

Работа, действительно, оказалась несложной: Андрей расклеивал листовки на дверях и заборах пригородных особняков. Потом получили задание посложнее: поджигали вместе с Борей автомобили. Дело было опасное, уголовное, но платили за него хорошо…

Проснулся Андрей поздно и, открыв глаза, увидел Бориса, склонившегося над своим рабочим столом. Напряжённая спина, аккуратно работающие руки – ясно, что очередную бомбу мастерит. Боря в армии был сапёром, а теперь достиг в этом деле совершенства: выделывал из пластида взрывные устройства, которые можно засунуть в любую щель.

– Перебрал вчера, – простонал Андрей, растирая голову. Борис обернулся:

– Ты, фуфло, слушай внимательно: чтоб последний раз такое было. Нам алкаши не нужны. В другой раз юшкой своей будешь похмеляться… Продирай зенки, чтоб к 12 часам был как стёклышко. Надо обмозговать план по Кречетову.

Боря небольшого роста, щуплый, но бывает очень злым. Андрей никогда не пытался с ним спорить.

* * *

Утром перед уходом на работу Михаил Васильевич посмотрел по Интернету новости. С удивлением прочитал: «Начато строительство нового полигона для захоронения отходов». Указывалось то самое, известное ему, место, но имя предпринимателя и компания-подрядчик были другими. Он был озадачен: «Так что же, мы просто помогли кому-то одолеть конкурента? Что-то не в порядке с этой тайной организацией. А что Андрей молол про Кречетова? Пьяный трёп или они действительно готовы на убийство? Неужели это тот самый Витя Кречетов?» На душе стало тревожно.

Витя был одним из лучших его учеников. Он поступил на физфак МГУ, после его окончания вернулся в родной город и сейчас работает в областной службе эпидемнадзора. Возглавляет отдел физических факторов. Последний раз они общались два года назад, а недавно он видел его в церкви, куда зашёл поставить свечи за покойных родителей. Виктор стоял с женой и двумя дочками дошкольного возраста. И по одежде, и по молитвенному виду было понятно, что это верующая семья. Смотреть на них было умилительно.

Он позвонил Виктору по сотовому телефону, но абонент был вне зоны действия. Лишь во второй половине дня Виктор перезвонил. Оказалось, что он сейчас в командировке в районе, вернётся вечером. Михаил Васильевич сказал, что дело срочное. Договорились, что он зайдёт к Виктору после восьми вечера…

Поздним вечером учитель сидел у своего бывшего ученика за чаем. Из детской комнаты слышались голоса – это жена укладывала детей спать. Виктор рассказывал о своей работе:

– Вроде бы всё шло хорошо, но в последнее время появились проблемы – конфликт с одной фирмой. Дошло до того, что угрожают мне, – он посмотрел на дверь и тихо продолжал: – Жене пока ничего не говорю. На днях достал из почтового ящика письмо – вообще грозятся убить.

«Назавтра назначено, – вспомнил Михаил Васильевич. – Значит, сегодня».

Он старался унять волнение. Не стоит пугать Виктора. Это ничего не даст, кроме паники.

– Я про это слышал краем уха. Потому и пришёл к тебе. Может, я смогу чем-то помочь. Привлечь полицию, власти.

– Бесполезно. Я уже в полицию обращался. Записки эти анонимные, нет никаких доказательств, что это связано с той фирмой. Сказали, мол, как только будет реальная угроза, звоните. Ещё сказали: можете нанять телохранителя.

– А из-за чего вышел конфликт?

– Из-за сотовой связи. Три разных оператора наставили антенн на крыше высотного здания. У каждого по отдельности уровень излучения в норме, поэтому они получили санитарные паспорта. А когда все вместе работают – превышение нормы в несколько раз. Особенно в квартирах соседних домов. Мы потребовали, чтобы один оператор съехал – тот, который позже подключился. Не хотят – убытки большие. Мне взятку предлагали – я их погнал. Потом пошли угрозы. Такая вот порода бизнесменов: им не важно, что люди днём и ночью под излучением, для них главное – прибыль… А вы, Михаил Васильевич, откуда узнали про наши проблемы?

Учитель прокашлялся:

– Случайно. Тайная организация у нас в городе завелась. Называют себя «борцами за справедливость», но на самом деле, как я теперь понимаю, они выполняют разные заказы. Способны на всё. Тебе, Витя, надо быть осторожным.

– А я думаю, просто на психику давят.

Помолчали. Виктор вдруг принялся философствовать:

– Справедливость – это вообще понятие не Божеское, а человеческое и потому относительное. Борец за справедливость – это обычно завистник. Завидует соседу, что он живёт богаче, ему это кажется несправедливым. У нас, русских, это в крови. Русский человек всегда был милосердным, всегда сострадал несчастному, но всегда завидовал богатому или успешному соседу. На этом сыграли большевики, когда развязали классовую борьбу в деревне. А ведь кто-то всегда будет жить лучше других, значит, завистнику мир всегда будет казаться несправедливым. Стоит человеку избавиться от греха зависти, как мир вокруг станет справедливым. Другое дело, что избавиться от этого греха ой как не просто. Ведь зависть – это порождение самого главного греха, гордости: «Как же так? У него есть, а у меня нет. Чем я хуже его? Нисколько не хуже. Да я в сто раз лучше его!»

Виктор посмотрел на образ Спасителя в красном углу:

– Сказано: «Любите врагов ваших». А тут человек тебе не враг и даже ничем тебя не обидел, а просто ему дали премию, а тебе не дали, и ты стал его ненавидеть. Значит, ты не просто грешник, а грешник в квадрате.

«Ну прямо как про меня говорит», – подумал Михаил Васильевич. Его вдруг потянуло на откровенность:

– Да, странное это чувство – зависть. У меня однокашник живёт в Москве, мы с ним студентами дружили. И потом общались: я, как в Москву приезжал, у него останавливался. А недавно узнал, что он в большие люди выбился, стал директором института, по заграницам на симпозиумы ездит. Казалось бы, радоваться за него надо, а у меня какая-то неприязнь к нему появилась, общаться с ним не хочется.

– Ну уж вам ли, Михаил Васильевич, кому-то завидовать! У вас талант от Бога, вы замечательный учитель, у вас редкая способность разглядеть в ребёнке талант и развивать его. Сколько учеников вы вывели в большие люди!

У Михаила Васильевича чуть было слёзы не навернулись на глаза. «Ну что ж, если я воспитал даже одного такого ученика, как Виктор, то жизнь прожита не зря». Он смотрел на своего собеседника и поражался. Ученик превзошёл своего учителя не только в знании физики, но и в чём-то другом. Есть у него какой-то нравственный стержень, который позволяет ему поступать честно, по совести. Может быть, всё дело в том, что он верующий. Это поколение росло в другое время, им не запрещали ходить в церковь. У него, Михаила, такого стержня не было, потому он и влип в криминальную историю. Теперь надо Витю спасать. Он принял решение завтра встретиться с Андреем и серьёзно поговорить.

– Знаешь, Витя, завтра я кое с кем поговорю насчёт этих угроз. Думаю, что тебя оставят в покое.

Михаил Васильевич собрался уходить.

– Я тоже иду, – сказал Виктор. – Мне ещё машину надо в гараж отогнать.

– Я тебя провожу. Считай, что я твой телохранитель…

Белые ночи ещё не вошли в полную силу, на улице темнело. Когда подъезжали к гаражам, Михаил Васильевич вдруг увидел, как в свете фар метнулась вдалеке долговязая фигура в бейсболке. У него заколотилось сердце: «Андрей? Точно, это он».

– Витя, тормози. Паркуйся к тротуару… Так. И фары гаси.

Потом сказал озадаченному, но послушному водителю:

– Там, впереди, я увидел одного «борца за справедливость»… Похоже, что это за тобой охотятся.

Виктор побледнел. Михаил Васильевич тоже поначалу испугался, но на смену страху приходила злость: почему мы должны бояться каких-то подонков?

– Слушай, Витя, меня внимательно. Решай: или мы сейчас разворачиваемся и даём дёру по домам, или мы сыграем в такую игру – охота на охотника. Помнишь, как я вас, скаутов, по лесу гонял?

– Как же, помню. Но тогда было весело, а сейчас страшновато… А вообще давайте. Я согласен, давайте сыграем.

– Вот и хорошо. У тебя оружие какое-нибудь есть?

– Только топорик туристический.

– Отлично. Значит, расклад такой: один охотник стоит у входа в гаражи и, видимо, должен подать сигнал напарнику. А тот где может быть? Скорее всего, у твоего гаража. Можно туда пройти, минуя главный вход?

– Можно.

– Давай веди туда. Пойдём неслышно, как десантники ходят. Вспоминай, как я вас учил.

Они вышли из машины, взяли из багажника топорик и моток верёвки. Освещения не было, шли в сумерках. Остановились у поворота, Виктор осторожно заглянул за угол и отпрянул назад:

– Так и есть, кто-то у моих дверей копается.

Михаил Васильевич зашептал скороговоркой:

– Значит так, Витя, ты стой здесь, вызывай полицию, говори: «Срочно». С места не сходи. Если кто-то подойдёт, сразу кричи мне. А я пойду этого упакую.

Он хотел подкрасться незаметно, но не получилось. Мужичонка оторвался от двери, бросился бежать. Два прыжка – и Михаил Васильевич преградил ему путь, вскинул топор, крикнул:

– Садись на землю, а то голову проломлю!

Тот попятился, упёрся в стену. Он был в западне, как загнанный зверь. Даже в сумерках было видно, как зло сверкают его глаза. В руках у него блеснул нож. Михаил Васильевич с облегчением вздохнул: «Ствола у него нет, значит, у меня преимущество». Но вот он замахивается, чтобы метнуть нож. Опережая его движение, Михаил Васильевич прыгнул вперёд и сильно ударил его ногой в грудь. Тот отлетел назад и ударился спиной о дверь гаража. Раздался взрыв…

Полицейская машина приехала через 15 минут. Даже видавшие виды патрульные были поражены увиденной картиной. Возле искорёженной взрывом гаражной двери лежало окровавленное тело мужчины. Ещё одно тело, также без признаков жизни, лежало поодаль, а возле него неподвижно сидел человек с окаменевшим лицом. Увидев полицейских, глухо произнёс:

– Это мой учитель. Спас меня.

И потом, когда его вели к подъехавшей машине «скорой помощи», он, обратив лицо к вдруг посветлевшему небу, прошептал:

– Господи, прости ему прегрешения, он жизнь свою положил за меня.

Вологда, 2016 г.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска