Храм в деревне Заручевской Архангельской области

Опрятный вокзал, клумба перед ним, дальше улочки из частных домов. Привычные запахи – мазутом тянет, дымом от костра из сухих листьев. Водители возле машин обсуждают что-то своё, энергично прибегая к языку жестов. Я это всё видел, слышал, ощущал бессчётное множество раз. Одно отличие: по небу ползёт яркий дельтаплан, жужжит моторчиком.

– О-о, вы ещё воздушного шара не видели, на котором летает Подолян, – говорит мне таксист по дороге, ведущей в Заручевню – деревню Заручевскую.

* * *

– Никаких фотографий, – предупредил Андрей Подолян, – и ещё имени моего не упоминайте.

Объяснил, что это невозможно. Он нехотя смирился. Уже позже я прочитал рассказ одного журналиста, оказавшегося в схожей ситуации:

«Андрея Подоляна я ещё лично не знал, поэтому на вопрос молодого рабочего: “Зачем вам нужен Подолян?” – честно признался, что хочу его сфотографировать. Мой собеседник изрёк в ответ такую фразу:

– Думаю, это вам вряд ли удастся.

– Почему? – удивлённо вымолвил я.

– Да потому что Подолян – это тот, кто стоит перед вами. Я не стремлюсь во власть, поэтому не даю интервью и не позволяю себя фотографировать. Мне этого не надо».

Всё очень узнаваемо. С ним и поговорить-то толком не удалось, не то что сфотографировать. Снимок потом нашёл на каком-то сайте, там Андрей стоит перед домом своего друга, архитектора Валерия Назаретьянца. Вместе они построили в Заручевне один из самых красивых храмов Русского Севера.

Вообще меня, конечно, смешила ситуация: близ северного русского городка, очень древнего (в летописях упоминается с двенадцатого века), Григорян расспрашивает Подоляна об архитекторе Назаретьянце. У Андрея, кажется, дед был армянином. Это я потом где-то вычитал, а самого его об этом спросить не успел. Так-то он совершенно русский человек. Знаете, есть такие типы характеров, пронизывающие всю русскую историю. Их нетрудно представить среди тех, кто покорял Сибирь и дошёл до Тихого океана. Или командиром роты в 41-м. Наше время им не слишком подходит, но ничего, что-то придумывают. А так они вообще-то про запас. Если всё начнёт рушиться, без них никуда. Да, впрочем, и сейчас без Андрея тяжеловато. Для многих он опора, особенно для стариков в той же Заручевне.

Побывал на его предприятии на краю деревни. Там нет заборов, всё на виду: брёвна, станки для их обработки… Обработанными брёвнами я залюбовался; каждое – произведение искусства. У Андрея довольно большое производство, на котором делают срубы, а если есть заказ, могут построить дом. Я видел несколько таких домов по пути к нему. Они выделяются каким-то своеобразным шиком. У дома стоит автомобиль, подготовленный для автокросса. Широкий человек.

Спрашиваю о воздушном шаре, как пришла в голову эта идея.

– В середине 90-х работали в Подмосковье, и мимо нас пролетели два шара. В следующем году строили в том же вместе, видим – опять летят. Я лет семь потом вспоминал о них, думал: хорошо бы самому полетать! Стал искать, где их шьют. Нашёл, сдуру заказал на восемь человек. Спрашивают, где учился на воздухоплавателя. Ну что тут сказать? Я и не знал, что этому нужно учиться. Дали телефон школы в Великих Луках. Учиться нужно было месяц, но у меня не было столько времени, работы много. Уложился в десять дней, летал утром и вечером. Освоил.

– Хотел спросить, что за дельтаплан тут над Вельском летает?

– Есть у нас клуб «Вельский экстрим», там человек тридцать. Летают на дельтапланах, я вот на шаре. Есть сноубордисты, лыжники, по рекам сплавляемся, я это тоже люблю, в горы ходим. Направлений восемь. Чтобы народ не уезжал из района, нужно сделать его таким местом, где хочется жить. Такой клуб, как у нас, есть только в Архангельске.

– Как я понял, вы ещё автокроссом занимаетесь?

– Да, ребята у нас давно этим увлекались. Сделали трассу.

А года два назад жена заинтересовалась, Татьяна. Я ей подготовил машину подходящую. Проехался раз и тоже увлёкся. Берётся обычный гражданский автомобиль, устанавливаются специальные сиденья, ремни особые, всё лишнее выкидывается. Ну есть ещё требования по двигателям, по резине. Шесть-восемь машин участвуют в гонке. Круг неровный, с поворотами. Человек двадцать пять у нас в Вельске этим увлекаются. В том числе мои дети от первого брака – дочка Оксана и сын Владимир. Вовка – он вообще с девяти лет за рулём…

– Аварии случаются?

– Бывает. Жена раз перевернулась. Но там ремни, шлем, так что обошлось без травм.

– Расскажите, как на шаре летаете?

– Да что там рассказывать? Это чувствовать надо. Поначалу я много летал, пока в горы не начал ходить. Лучшая погода для полётов и для гор приходится на одно время.

– О горах можно подробнее?

– Люди смеются, мол, тебе зимой снега мало, что ты летом его ищешь. Там действительно выше четырёх тысяч метров ледники. Лёд, снег, камни. Началось всё с того, что я смотрел телепередачу «На грани выживания» по каналу «Дискавери», про восхождения. Обсуждали с ребятами: как же так, люди ходят в горы, мрут как мухи, но всё равно идут. Значит, есть в этом что-то. Однажды попросил сотрудницу Ксюшу Руссо найти про Эверест в Интернете всё, что можно, а также как организовать восхождение. Она нашла компанию «Семь вершин», которая как раз этим занимается. Семь вершин – это по числу гор, на которые компания устраивает экспедиции. Там мне сказали, что Эверест – дело хорошее, но начать лучше с Килиманджаро, это в Африке. Определиться – моё ли это, горы. Кое-как залез, однако понял – моё. Мы туда как раз с Ксюшей и отправились. Она у меня три года работала, и я ей вместо премиальных предложил это восхождение. Потом была Аконкагуа в Южной Америке. На Эльбрус поехали впятером.

– Где-то тренировались?

– Да нет. Так как-то.

Вот список гор, куда поднимался Андрей:

Килиманджаро (5 сентября 2009 года), Аконкагуа (11 февраля 2010 года), Эльбрус (1 августа 2010 года), Винсон Массив (23 декабря 2010 года), Эверест (20 мая 2011 года), Мак-Кинли (5 июля 2012 года), Косцюшко (5 ноября 2012 года), пик Коммунизма (18 августа 2012 года), пик Корженевской (10 августа 2012 года).

А ещё Хатанга, на которую удалось подняться лишь со второго раза, да и то было очень непросто из-за сильных ветров. Восхождение даже на сравнительно небольшую вершину – дело довольно мучительное. А тут Эверест, пик Коммунизма… Я никогда прежде не встречал человека, которого так тянуло бы вверх.

– Андрей, а как вы пришли к тому, чтобы построить храм? Да ещё такой! Не какая-то небольшая церквушка, дух захватывает…

– Даже не знаю, с чего начать.

– А вы начните с начала. Откуда вы родом?

– Так я здесь родился. Потом родители переехали на Украину. Там окончил школу, отучился на столяра-строителя. Армия. Потом снова сюда, здесь у меня дедушка с бабушкой жили. Получается, с 90-го года я здесь. Ездили в Подмосковье с ребятами, строили. Потом здесь начал срубы делать по эскизам или проектам заказчика.

– …А потом храм построили. Как пришла эта мысль?

– Как вы решились родиться на белый свет? Можете ответить? И я не могу. Просто пришла идея. Очень давно. Затихала, снова возникала. Но я так думаю: если идея чистая, искренняя, она обязательно воплотится.

Возможностей было не так уж много. А тут как задумка, так двести тысяч рублей, как идея – шестьсот, самое маленькое движение – пятьдесят. Это минимум. Паникадило нужно, из убранства пока многого не хватает. Если на производстве всё будет в порядке, года через четыре закончим обустройство.

– Сами строили?

– Конечно. Вчетвером. Из своего материала. Брёвна из наших лесов, камни притащил когда-то ледник. Я дырки для нагелей сверлил, занимался стропиловкой крыши, куполами. Всё делали по проекту дяди Валеры Назаретьянца. Я сначала к другому архитектору обратился, но он не справился. Пошёл к главному архитектору Вельска, она отвечает: «Мы то, что вам нужно, начертить не сможем. Обратитесь к дяде Валере». «Где его найти?» – спрашиваю. Оказывается, в Пасьве. «Нет, – говорю, – я туда не поеду, там с переправой не очень». Пока разговариваем, главный архитектор достаёт макетик уличного туалета, сделанного Назаретьянцем. Я посмотрел: там каждая деталь с такой любовью продумана, что понял – этот человек знает своё дело. Отправился в Пасьву. Пять минут поговорили с дядей Валерой, и будто я его с плёнок знаю, у нас даже шутки одинаковые. Начали работать вместе: я рисовал что-то, а он превращал мои задумки в нечто. А потом дяди Валеры не стало. Но он всё успел.

Архитектор Валерий Назаретьянц

– Очень красивая у вас церковь получилась, я глазам своим не поверил, когда увидел.

– Да, церковь, священник, люди в совокупности делают место святым.

Мы выбрали место, начали строить, ни у кого не спрашивая согласия. Потом приезжает районное начальство с епископом Архангельским Тихоном. Начальство шумит: как я мог начать строительство без разрешения, да ещё на берегу реки в природоохранной зоне?!.

А владыка и говорит: «Вот и помогите человеку. Вопросы по воодоохране? Так от церкви никаких грязных стоков. Документы? Поспособствуйте. Всё нужно делать, пока есть возможность. Через год-два, может, уже не будет».

На этом отчитывание и прополаскивание мозгов закончилось. И ведь прав был владыка. Если бы мы ждали, пока документы подготовят, не успели бы. Не было двух-трёх лет в запасе. Кризис 2008-го прошёлся и по мне. Но основную часть к этому времени успели закончить.

Мы с Андреем ещё немного поговорили о вере.

– Один говорит, что верует. Другой говорит, что нет, – объяснял Андрей. – А я смотрю, чем он живёт и для чего. На дела нужно смотреть, на то, кому он служит, себе или Богу.

На этом, собственно, разговор наш с ним закончился, хотя мне о многом хотелось расспросить. Договорились, что он заедет за мной на следующий день, но Подолян прислал вместо себя водителя, который целый день возил меня по району.

Когда вернулись в Заручевскую, мне сказали, что Андрей в храме. Нашёл я его в подвале, где он что-то делал. Выманить оттуда не удалось. Отбивался он всеми силами. Я не обиделся. Не знаю, как объяснить, но это человек, который слишком умён, чтобы отказать из какого-то каприза. Андрей чувствовал: всё, что надо, уже сказал. «Ты потом всё поймёшь», – сказал он мне, глядя из подвального люка.

Да, вот что ещё хотел сказать в заключение. У него, Андрея, хороший, крепкий дом. В принципе, ничего особенного. Храм много краше, огромнее. Он не просто обошёлся в разы дороже, в него и души вложено несопоставимо больше.

Похоже, это главная вершина в жизни Андрея Подоляна.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска