В России есть два Питера: один – Петербург, другой – Петропавловск-Камчатский. Со вторым из них и случилось одно из самых легендарных событий Крымской войны, да и, пожалуй, всей русской истории. С 30 августа по 5 сентября 1854 года, то есть ровно 170 лет назад, горстка русских солдат, моряков и ополченцев дала здесь отпор англо-французской эскадре.

«Оборона Петропавловского порта». Художник А.П. Боголюбов. 1896 г.

За несколько месяцев до этого губернатор Камчатки генерал-майор Василий Степанович Завойко получил предупреждения о будущем нападении сначала от американских моряков, а затем от дружественного короля Гавайских островов Камеамеа III. Завойко немедленно обратился с воззванием к жителям полуострова, сообщив, что Англия и Франция соединились с врагами христиан, турками, и готовятся к нападению. «Я надеюсь, – писал он, – что жители в случае нападения неприятеля не будут оставаться праздными зрителями боя, а будут готовы с бодростью, не щадя жизни противостоять неприятелю».

Застань их враг врасплох – тут бы и конец. Под рукой генерала имелся лишь крохотный гарнизон. Превосходство врага было абсолютным: 2 700 матросов и морпехов, две сотни орудий, в том числе 30-фунтовые – пара таких весила, как вся петропавловская артиллерия, вместе взятая. А их на одном только фрегате La Forte было 26 штук. Но за оставшееся до нападения время удалось доставить три с половиной сотни солдат из сибирских батальонов и набрать несколько отрядов охотников-камчадалов. Добавили сил и моряки с 58-пушечного фрегата «Аврора», зашедшего в Петропавловск в поисках помощи, после того как две трети экипажа слегло с цингой. Главное – удалось привезти из Хабаровской губернии пушки, в том числе шестнадцать пушек приличного калибра. Заранее начали оборудовать батареи, вырубая площадки в скалах. Два месяца днём и ночью трудились до изнеможения и воины, и местные жители, включая женщин и детей. Успели!

На исходе лета в море показались паруса и дымы пароходов противника, которые с ходу начали стрелять. Их было шесть под командой двух контр-адмиралов – Дэвида Прайса и Фебврье-Деспуанта. Прайс сутки смотрел на берег, созерцая батареи, которых не должно было быть. Об этом его известила лучшая в мире британская разведка. Но они были. Среди пушек он видел и те, что сняли с «Авроры», которую адмирал упустил в перуанском порту Кальяо. Полумёртвый экипаж вырвался из его хватки, а теперь выжившие стояли у орудий. Адмирал зашёл к себе в каюту и застрелился.

Первый штурм – 1 сентября. Корабельная артиллерия бьёт непрерывно из своих чудовищных орудий – на берегу потом находили 40-килограммовые ядра. Замолчали две из семи русских батарей, после чего французы высадили десант. Шесть сотен морпехов пошли на штурм батареи № 4. И тогда генерал Завойко бросает в бой свой единственный резерв, который прежде не принимал всерьёз: 130 охотников-ополченцев и моряков с «Авроры» – истощённых, потерявших зубы от цинги. Французы, увидев их, не стали испытывать судьбу – побежали к лодкам и спешно отчалили от берега.

Второй штурм – 5 сентября. Снова бешеный огонь по батареям № 1 и № 4. За четыре дня наши оружейники смогли починить там все пушки, так что пришлось начинать сызнова. Опять высаживается десант – на этот раз в тысячу человек, которые поднимаются на сопку, главенствующую над городом. В контратаку против них бросаются вверх по склону все, кого удалось собрать на этот раз: солдаты, моряки, артиллеристы, охотники. Их почти втрое меньше, но когда они сходятся в штыковой, враг снова бежит. И не просто бежит – некоторые бросаются с 40-метрового берегового обрыва, словно их настигает нечто страшнее смерти.

Два дня после этого, перед тем как уйти, англичане и французы смотрели на берег. Может, рассчитывали, что русские, наконец, осознают, с кем связались, и сдадутся. Но русские не сдались.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска