Арзамас

Воскресный день. После службы и крестного хода еду в Арзамас забирать с поезда отца Вениамина. Он возвращается из Москвы после консультации у врача-ревматолога. Такси дорого, а со мной и недорого, и можно поговорить. Отпуская народ крестом, сделал объявление: «Дорогие братья и сёстры, наши женщины из команды помощи фронту просят посмотреть у себя дома алюминиевую или металлическую посуду. Госпиталь в ЛНР разбит, раненые лежат на досках, пьют и едят из консервных банок…»

Небо сине-дымчатое от жары, лёгкие мазки облаков, чуждый всему живому штурмовик-истребитель, который большими кругами ходит от горизонта до горизонта и сотрясает рёвом турбин истомлённую землю. Когда пролетает надо мной, крещу его и шепчу: «Господи, спаси и сохрани пилота и его машину!» Возле деревни сбавляю скорость – у самой дороги прыгают мальчишки и девчонки с плакатами. Что за манифестация? Подъезжаю ближе. На листах большие разноцветные буквы: «Малина»! На траве баночки и пластиковые ведёрки с ягодами. Возьму для болящего собрата! Дети кидаются ко мне и предлагают товар. Умоляющие лица. Покупаю всё вместе с посудой. Дети азартно загружают ягоды в багажник… Снова в небе показывается истребитель. Маленькая девочка, лет трёх-четырёх, с небесными глазами, спрашивает у меня: «Это война?»

Из-за грохота не уверен, что сказано именно это, и пытаюсь переспросить, но ватага с весёлыми криками уже мчится по улице. Вижу в зеркало, как удаляется «малиновая» деревня, зелёные кроны садов, янтарные яблоки.

Впереди Арзамас с его золотыми куполами, храмами на изгибах улиц. Название города в сознании человека моего поколения связано с Аркадием Гайдаром. Романтика войны за правду, вскипающая кровь от сопричастности к тем, кто сражается и умирает за добро, красоту, «светлое будущее». Военная тайна, Мальчиш-Кибальчиш и его твёрдое слово. Проклятые буржуины и Мальчиш-Плохиш с его бочкой варенья и корзиной печенья, за которые продал всё и всех. И нигде мысль писателя не находит Бога. Всё теряется в вихре центрифуги, которая называется социальной справедливостью и которая вскружила лучшие головы в мире. Прошло сто лет – и как поменялся мир! Мальчиш-Кибальчиш пленён и связан сетью Интернета, «буржуины» вместо бочки варенья дали Плохишу компьютерную мышь и сделали блогером и насекомым всемирной паутины.

А ещё в Арзамасе – сладость и свет иконы Богородицы «Избавление от бед страждущих», что в Никольском монастыре. Сотни паломников ежедневно. Ищет душа человеческая источник живой воды в зловещей пустыне мира.

Захожу в прохладу зала ожидания, пролистываю в телефоне новости. День взятия Бастилии. Начало революционного безумия в Европе, корни которого в отрицании Бога, всё в том же помрачении умов, которое во всём мире принято называть Просвещением. Горит пшеница в Ставрополье, в полях найдены десятки луп, прикреплённых скотчем к палочкам под определённым углом. Диверсии. В Москве фестиваль «ВК-фест» с участием скандальной певицы Инстасамки. На плакатах корявые пьяные буквы: «Инстасамка, мы к тебе!» Она поёт: «За деньги – да». Так отвечают все предатели, ненавистники России. Именно такие певички учат детей, как правильно продать душу дьяволу и как кровью подписать документ. Начали с «Интердевочки» в начале перестройки, пришли к Инстасамке. Что дальше?

Вспоминаю сегодняшнее евангельское зачало: «Светильник для тела есть око. Итак, если око твоё будет чисто, то всё тело твоё будет светло; если же око твоё будет худо, то всё тело твоё будет темно…» Задача дьявола так замусорить глаз человека, чтобы он потерял духовное зрение. Тёмное, духовно мёртвое тело, тёмные, пробитые грехом глаза. Мысленно пытаюсь соединить несовместимое: уничтоженный на Луганщине госпиталь, Аркадия Гайдара, золотые кресты церквей, икону Богородицы «Избавление от бед страждущих», детей с малиной, пожары на Юге, истребитель в жарком небе…

Стёпа

Объявили прибытие поезда. Иду к вагону. С двумя палочками, рюкзаком за спиной с большими предосторожностями спускается на перрон отец Вениамин. Обнимаю его и с удивлением ощущаю запах спиртного:

– Отец, по какому поводу принял средь бела дня?

– Всё объясню!

– Что с ногами? Что врач сказал?

– Ничего утешительного. Надо менять суставы.

– И это всё из-за Стёпы?

– Нет. Давно назревало. А после Стёпы случился разрыв менисков.

Отвлекусь. Стёпа Степанов – местная колоритная фигура, своеобразный юродивый. В 90-е годы он – классический «новый русский», в тёмно-зелёном долгополом пальто, с дипломатом руке. В дипломате деньги и пистолет. Пистолет и деньги навсегда остались в прошлом, когда по дороге к машине в одном из тёмных закутков мегаполиса его ударили чем-то тяжёлым по голове. Он очнулся на газоне. С тех пор, как он сам рассказывал, у него сместился жизненный вектор, поменялись ценности. В двухтысячные – сторож собора, аскет, паломник по монастырям, исследователь древних рукописей и молитв. Особенно чудить он стал последние года два-три, когда попал в больницу с компрессионным переломом позвоночника. Нужен был песок для строительства печки в сторожке, поехал с приятелем на песчаный карьер. Крутой склон осыпался, Стёпа оказался под изрядным песчаным массивом. В больницу доставили без признаков жизни в конечностях. Стонал и закатывал глаза. Лежал недели две. Я причащал его и соборовал. К концу срока стал вставать, ходить, опираясь на костыли.

Пока лечился, написал «Заповеди “блаженств” дьявола, или современного падшего и осатаневшего мира». «Блаженства» он заменил на слово «кайф». «Так будет правильно, – сказал он. – Кайфуют любящие войну, ибо им обломятся трофеи. Кайфуют лжецы, ибо им поклонятся идиоты. Кайфуют хохочущие, ибо хапанули дофамина…» И дальше по списку.

Стёпу выписали на костылях, он даже сторожем работать не мог. Занялся огородом, не отказывался от продуктов с церковного кануна. Когда случалось добраться до храма на службу, был брюзглив и непреклонен. Сметал костылём бабулек со скамейки за их досужие разговоры во время богослужения. Делал замечания регенту по поводу её длинных и ярких ногтей. «Такими в глотку вцепиться – и кирдык!» – объяснял.

После начала СВО повесил над своим утлым домиком красный стяг с Нерукотворным Спасом. Однажды он зарядил костылём в лоб бывшему однокласснику, который, глядя на учебный полёт истребителя, сказал: «Летай не летай, всё равно собьют!»

Как-то на улице, где проживал Стёпа, затеяли свадьбу. Всё бы ничего, но по ходу веселья кто-то включил песню «Американ бой, уеду с тобой». Стёпа запустил булыжником в металлический забор. Выскочил подвыпивший, готовый на всё народ. Но и Стёпа был с костылями! Они орали на него, Стёпа на них:

– А чего вы «хайль Гитлер» не кричите! Давайте! Это по-вашему. Пойте: «Дойчланд, Дойчланд, юбер аллес»!

Кто-то позвонил отцу Вениамину: «Приезжайте, а то вашего умоленного прямо тут и зароют!»

Когда отец Вениамин подъехал на такси, Стёпу уже загружали в полицейскую машину. Отец Вениамин попытался ускориться на своих больных ногах, но споткнулся, упал и порвал мениски. Стёпу увезли в отделение, отца Вениамина – в приёмный покой. По причине всего этого он и ездил на консультацию к известному хирургу.

Деревенский учитель (разговор в поезде)

«Над Канадой небо синее, меж берёз дожди косые», – запел отец Вениамин, устраиваясь на переднем сиденье.

Я косо посмотрел на него и повернул ключ зажигания.

– Не смотри так, брат! Песня Городницкого, одна из любимых с юности, а сейчас со вкусом тухляка! Узнал, что в Канаде режим Трюдо пожертвовует 100 миллионов долларов группам, выступающим за педофилию.

– И по этому поводу с горя выпил?

– Нет. Потому что удивительные попутчики ехали в купе! Боец Виктор, вернувшийся с того света. Николай Васильевич – деревенский учитель истории, который фору даст иному богослову. А ещё беременная женщина, проводившая всё время в телефоне.

* * *

– Что, батюшка, катимся в тартарары? – с ходу в карьер начал учитель, свесив свою лысую голову. – Я человек, можно сказать, не верующий, сельский преподаватель, но и то вижу, что Церковь у нас превратилась в Министерство духовных услуг.

– Если поддержу вас, – говорю, – согрешу против Матери-Церкви, если не соглашусь, скажу неправду. Истина, как всегда, где-то посередине.

– Мы, народ российский, переживаем кризис доверия к институтам власти и Православной Церкви, так ведь? Ситуация напоминает время перед революцией 17-го. Власть не может, народ не хочет…

– Вы цитируете вождя мирового пролетариата, который дискредитировал себя как человеконенавистник, враг России, монархии и веры православной.

Николай Васильевич разгорячился, стащил с полки портфель и стал спускаться:

– Мне хочется обратиться к вам по имени-отчеству.

– Вениамин. Просто Вениамин.

– Хорошо, Вениамин. Понимаю ваше недоброжелательство к Владимиру Ильичу, но факты говорят за себя. Империя прогнила, и это показала война с Японией. А Ходынка, «Кровавое воскресенье», развязывание мировой войны, заигрывание с мракобесами типа Распутина, что привело в итоге к поражению в войне и скатыванию страны в Средневековье? Если бы не большевики, Россию внешние силы раздавили бы как клопа. Народ был рад свержению самодержавия, о чём свидетельствует «триумфальное шествие советской власти». Даже ваши церковники-архиереи ликовали по поводу отречения Николая. Вынесли из помещения синода сами, на своих холёных ручках трон царя, послали Временному правительству поздравительную телеграмму и дали распоряжение по приходам молиться во время службы «о благоверном Временном правительстве». А ведь там были одни масоны! Гнить Церковь стала уже давно…

Он открыл портфель, достал общую тетрадь:

– Я тоже кое-что почитываю из ваших проповедников. Наверняка слышали об Игнатии Брянчанинове? Вот что он писал: «Предсказанное в Писании совершается: охлаждение к вере объяло и наш народ, и все страны, в которых доселе держалось православие. Времена чем далее, тем тяжелее. Отступление от веры православной всеобщее в народе… Этой язве нет ни врачевания, ни исцеления… Монастыри превратились в пристанища разврата, местами открытого, местами прикрываемого лицедейством, в места ссылки, в места лихоимства и прочего разнообразного злоупотребления. Такими их сделала каста, смотрящая на них как на свои аренды, ненавидящая и презирающая их».

«10 ноября 1857 года епископ Игнатий имел аудиенцию у Государя, потом у Государыни особо, – учитель продолжил читать выписки из своей тетради, – при этом она выразила сожаление, что монахи Сергиевой пустыни ведут себя несоответственно обетам целомудрия и нестяжательности. Епископ отвечал: “Что прикажете делать, Ваше Величество, когда есть дамы, самые высокопоставленные, двора Вашего Величества, которые не жалеют никаких денег, чтобы иметь любовника монаха Сергиевой пустыни”. Государыня, закрыв лицо обеими руками, встала и быстрыми шагами ушла во внутренние покои свои».

Николай Васильевич победоносно посмотрел на отца Вениамина:

– Что скажете, Вениамин?

В этот момент в купе вошла молодая женщина, поздоровалась и тронула руку деревенского учителя:

– Ты как, Вить? Может, поешь? Я печёные пирожки принесла.

Она подала наверх пакет, постояла и вышла. Послышался характерный треск открывающейся винтовой пробки на бутылке. Запахло спиртным.

Отец Вениамин сделал паузу, отхлебнул чай:

– Святитель прав. Все последующие события, которые происходили в России, были обусловлены угасанием веры православной. Эпоха Возрождения, или Ренессанса, на Западе, о которой мы привыкли со школьных лет говорить с восторженным придыханием, на самом деле является эпохой возрождения язычества, оккультизма и всякого варварства, от которого полторы тысячи лет спасало христианство. Яд этот проник сначала в высшие слои нашего общества, а потом зараза пошла в народ. Для вас, Николай Васильевич, будут неожиданными мои слова, что ваши головорезы-большевики явились Божьим бичом и горчайшим лекарством для народа русского за его вероотступничество. Если бы Россия одержала победу в Первой мировой, то она, исходя из темпов экономического развития и преимуществ, которые давала победа победителю, опередила бы все страны мира, стала бы самой богатой и, обратите внимание, самой развратной страной на планете. Все мерзости, которые мы сейчас видим на Западе, первыми появились бы в России. Она бы стала инкубатором самого махрового сатанизма и искажения основ человеческого общежития, деградации человека и его окончательного падения до скотского, а потом и демонического состояния.

Николай Васильевич заулыбался:

– Не буду заостряться на «головорезах», но с удовлетворением отмечу, что, так получается, и вы одобряете революцию и приход к власти большевиков, а значит, и казнь царской семьи?

– Не одобряю, а со смирением принимаю как тяжёлую хирургическую Божью операцию над нашей страной и народом. Памятуя, что судьбы человеческие простираются в вечность, мы видим, как миллионы душ спаслись именно для вечности. Безбожная власть стала скальпелем в этой операции.

– А вы не находите, уважаемый, что процессами в мире управляют некие силы, влиятельные и могущественные? Что именно они спровоцировали распад и падение могучей страны под названием СССР?

– Нахожу! Более того, эти силы и создали СССР. И главная цель была у них – уничтожить Православную Церковь и веру православную. Они – погонщики снов, великие фокусники и иллюзионисты, именующие себя мудрецами. Очень часто они использовали грубые провокации, поскольку деньги и СМИ в их руках.

Вот вы вспомнили «Кровавое воскресенье». А знаете ли, что в гуще крестного хода, который отправился к Зимнему дворцу и был возглавляем провокатором-священником Гапоном, находились боевики с револьверами? Они, когда масса людей приблизилась к цепи солдат, стали из толпы стрелять по ним. Что, собственно, и вызвало ответный огонь по мирным людям. А расстрел Белого дома у нас в 1993-м! Промелькнуло и исчезло сообщение, что в аэропорту «Шереметьево» по личному распоряжению Ельцина без досмотра была пропущена прилетевшая из США группа «спортсменов-хоккеистов» с сумками «спортивного инвентаря». Это были снайперы, которые расположились на крышах и в нужный момент стали стрелять и в солдат, и в защитников Белого дома, что и вызвало кровавую бойню и, фактически, военный переворот. А подрыв башен-близнецов в Нью-Йорке после атаки самолётов, что позволило властям в нарушение конституции ужесточить контроль над гражданами? Люди для «погонщиков» – расходный материал, который не считают и не жалеют, лишь бы цель была достигнута. Самая последняя провокация, шитая белыми нитками, – это когда ХАМАС напал на пограничные пункты Израиля, используя трактор для сноса заграждений. В это может поверить только говорящий попугай! Круглосуточный и неусыпный визуальный, электронный, космический надзор за всем периметром границ Израиля выстроен давным-давно. Но нужен был повод, чтобы стереть сектор Газа с лица земли. Он мешает глубоко религиозным планам «погонщиков» – тех, кто стоит за мировыми событиями и направляет их к одному финалу, описанному в Апокалипсисе Иоанна Богослова. В отношении Украины и России у них, думаю, написан особо изощрённый сценарий «сна».

Как ловко они тасуют карты привычных и понятных социальных связей, ценностей, опрокидывают фундаментальные устои человечества! Отменяется сама физиология человека, семья как фундамент общества. Во главе правительств ведущих стран – скоморохи или люди, которых в былые времена кормили бы только на чёрной лестнице. Про таких в народе говорили: «Обряди пенёк, и будет паренёк». Человек забыл Бога, забыл своего Творца и Отца. И этого человека – «уличного мальчишку-потеряшку» – тут же подобрал тот, кого назвал Господь лжецом и убийцей изначала.

В 1612 году Москва была захвачена поляками при попустительстве бояр и воевод-предателей. Чудом Божиим явилось ополчение Минина и Пожарского. Сейчас в Москве генералами-людоедами было захвачено Министерство обороны и прочие военные ведомства. Был такой Никита Столпник в Переславле-Залесском. Двенадцатый век. Безжалостный сборщик налогов, он любил пирушки с друзьями. Однажды, во время очередной попойки, прибежала испуганная жена и позвала Никиту. В котле, в котором готовилось мясо для гостей, он увидел плавающие части человеческих тел, головы тех, кого он обобрал и довёл до смерти. Это перевернуло всю его жизнь. Он стал аскетом и молитвенником, носил вериги и закончил жизнь мучеником. Его убили разбойники, посчитав, что металлические цепи, натёртые до блеска о тело святого, были из серебра. Современные генералы-живодёры, повинные в смерти тысяч солдат, в колоссальных, неоправданных потерях личного состава, вряд ли, как Никита, будут терзать себя покаянными воплями ко Господу. Евгений Пригожин – карикатура на Нижегородское ополчение. Он знал, что творится наверху, знал врагов в больших чинах, но ему и в голову не пришло обратиться к Богу, к Богородице, к посту и молитве.

Николай Васильевич перелистнул тетрадь:

– А вы слышали, Вениамин, про Владимира Лефевра? Математик, перебежчик. В начале 1970-х сбежал в США. Создал теорию рефлексивного управления. В основе её – существование двух этнических систем. Это изложено в книге «Алгебра совести». Склонность к жертвенному компромиссу – у европейцев. У нас – приверженность к жертвенной борьбе. Противник для Запада – Россия. Она за созидание, ради этого готова на жертвы. Мне кажется, Вениамин, глубинный Запад использует эту теорию для ведения гибридных войн и уничтожения России. В первую очередь, это делается в интересах «малого народа» и его верхушки.

– Знаете, Николай Васильевич, в 2020 году внезапно из жизни ушёл российский учёный Пётр Горяев, создатель волновой генетики. Говорят, его убили. Он считал, что в настоящее время власть в мире захватили некие рептилоиды. Святитель Климент Александрийский называл эти сущности «видимыми бесами», подчинёнными инфернальному миру и делающими всё для приближения эры «сына погибели» – антихриста. Они, считал учёный, питаются энергией боли, смерти, страданий, которые и провоцируют по всему миру. А «малый народ» используют втёмную, как прикрытие – при помощи придуманных и навеянных им снов те думают, что они избранный народ Авраама, погонщики людского стада, а на самом деле хозяин тьмы держит их на поводке. Но апостол говорит, что в самом конце времён и они поймут, что их виртуозно обманули, и покаются. Многие покаются и придут ко Христу.

Воскресший воин (продолжение разговора)

– Перед появлением антихриста, как предупреждают святые, наступит эпоха, полная ужасов, и главной бедой станет дух слепоты. Старец Амвросий Оптинский говорил, что люди не смогут распознать антихриста, наоборот, будут видеть в нём благодетеля.

На этом отец Вениамин хотел прерваться и предложить Николаю Васильевичу стаканчик чая, но вдруг у женщины включился громкий звук на телефоне и восторженный детский голос воскликнул: «Мамочка, я научилась выть! Вот послушай!»

И все в купе услышали тоненький детский голосок, изображающий вой то ли волка, то ли собаки. Женщина прикрыла телефон ладонью и с извиняющейся улыбкой повернулась к собеседникам:

– Это моя дочка резвится. Ждёт меня с подарками.

Тут зашевелился на верхней полке и свесил ноги Виктор. Спустившись и осмотревшись, он не решился подсесть к женщине, а сел рядом с отцом Вениамином:

– Простите, уважаемые, невольно слушаю ваши рассуждения и зубы сжимаю. У вас – болтовня, а у меня друг Синичка лежит под Старицей с шестью пулями, и некому его вытащить, некому глаза закрыть.

С бесцеремонностью подвыпившего человека он стянул пакет с полки, выложил на столик пирожки, поставил початую бутылку водки:

– Будете? Тебе, отец, в знак уважения налью первому.

Отец Вениамин покачал головой.

– Как хотите! Вы тоже не будете?

Виктор плеснул себе в стакан, выпил:

– В госпитале неделю пролежал. Сейчас домой еду долечиваться. Это моя жена заходила, в соседнем купе едет. У меня задание было «крепы» обходить, доставлять бойцам БК, воду, сухпаёк. Обмотаю пищевой плёнкой и набиваю рюкзак. Дело непростое, скажу вам. Снаряды, мины. «Птички» с их стороны стаями ходят по небу, ищут, бьют по всему, что движется. Вижу, в мою сторону летит. Кинулся в окоп, а там убитый, не знаю, с какой поры лежит. Вонь несусветная! А что делать? Прикинулся трупом. Землёй лицо припорошил, руки раскинул. Задыхаюсь, дышу в полноздри – лишь бы не закашляться, не чихнуть! Покружилась птичка и улетела. Мне бы до темноты подождать, а я поторопился. Как же, ребята там! Вот и поймал пулю снайпера! Всю грудь разворотила. По темноте вытащили меня ребята, но я уже не дышал. Тащили долго, с перекурами. Хотели к «двухсотым», но, как они потом рассказывали, я вдруг открыл глаза и спросил: «Мужики, а где старик с бородой, который мне операцию делал?» Санитар обалдел: «Пацаны, ожил!» Произошло чудо, как теперь понимаю. Я был трупом, и к трупам меня тащили. Но я-то чувствовал себя живым. Увидел перед собой высокого старика с седой бородой и в чёрной шапочке с крестом. Он что-то сделал со мной и сказал, что, мол, мне ещё рано, и пропал. В тот же миг я стал дышать. Уже в госпитале стали в Интернете искать, что за святой приходил ко мне – я понял, что это был святой. И нашли по описанию – Луку Войно-Ясенецкого.

Я не был верующим, и жена не была. Но после этого мы крестились прямо в госпитале, священник ради этого специально приезжал. Многого наслушался и навидался, пока лежал. К раненым жёны приезжают, просто женщины из церкви приходят, посидят на краешке кровати, подержат за руку, поплачут. И то легче! Всё думал про Синичку, который так и лежит в бурьяне вверх лицом под Старицей, и мухи по лицу ползают, и вороны голубые его глаза выклевали. Мне дочь его, Алёна, всё звонит спрашивает. Она во вражеском Интернете нашла ролик, где враги отца её снимают на телефон, показывают водительские права, жетон. Смеются. Русосвиньями нас называют. Ролик постановочный. Они много их к нам закидывают для деморализации. Алёна плачет: «Мой папа “двухсотый”, представляешь, дядя Витя, и никто его не забирает, а из части отвечают: “Он активен”». Опаскудился мир, разболтался. Одни деньги на уме. Я-то понимаю сейчас, какая это дурь и пустота.

Синичка в свой последний отпуск загулял-задурил: пил как не в себя, поссорился с женой, с Алёнкой, у которой маленький народился, связался с какой-то стервой, что в сельмаге торгует. Та его быстро окрутила, быстренько в загс, он ей и оставил свою кредитную карту, на которую денежки фронтовые капают. А семье родной – шиш!

А тут ещё Димка – младший братишка Алёнкин, 12 лет, сын Синички – от рук стал отбиваться. Звонит Алёнка: «Дядя Витя, надо что-то срочно делать с Димкой! По ночам где-то шляется, никого не слушает. С какими-то связался взрослыми, которые его всё раздеть норовят, а он и рад». Я пообещал приехать. Задницу напорю Димке. А что ещё могу? Безотцовщина! Сколько их по России-матушке сейчас! И горе! И забота! И безнадёга! Разве можно не думать о детях-сиротах и жёнах с матерями. Вот у кого горькая слеза падает на хлеб, который и в горло не лезет! Вот у кого каждую ночь с души сдирают кожу! Как не страдать за парней, жизнь отдавших за нашу рваную, поганую жизнь, лежащих непохороненными в полях, за увечных и обманутых невестами, за всех бедовых, кого ведает и ведёт Бог, Который только и знает, чем их утешить! Я с того света вернулся, знаю, что говорю. У меня мандат от Неба, меня святой спас! Наша война – это битва за Небо. Кто-то там окно в Европу прорубил, а наша задача – его заколотить наглухо и в Небо прорубиться!

Виктор разлил по стаканам остатки водки:

– Давайте, мужики, за нашу матушку-Родину и чтобы Боженька не отвернулся от нас!

…Разве мог я отказаться и не выпить с Николаем Васильевичем, глядя, как он плачет, как во все глаза смотрит на нас и слушает во все уши беременная женщина, у которой крошечная дочка научилась выть по-волчьи?

Кресты вместо звёзд

Подъезжаем к Ардатову, к районной больнице. Мимо часовни Иоанну Воину идёт Стёпа с Нерукотворным Спасом на высоком древке. У открытой двери часовни останавливается, широко крестится и громко читает молитву, что в рамке у двери. Притормаживаю, опускаю стекло. Он поворачивается в нашу сторону и так же громко, театрально протягивая руку, декламирует стихи:

Пуля сердце ушибла. Бойца замело.
Он снега продышал в ледяное стекло,
Он отчаянно выжить пытался.
Ждал, когда заберут. Не дождался…

– Бог в помощь, Степан! Где другие крестоходцы?

Идёт и, не останавливаясь, бросает через плечо:

– На Востоке говорят, что последняя соломина может сломать хребет верблюду!

Отец Вениамин крестит его, в глазах умиление.

– Отче, – говорю, – давай доскочим до Лемети, поклонимся церкви, которую восстанавливают несколько местных жителей, вздохнём об усопших.

Он кивает. Он пленён впечатлениями поездки, видом одинокого и несгибаемого Стёпы, размяк от водки и готов ехать куда угодно.

Старинная церковь в селе Леметь видна издалека. Колокольня с разрушенной макушкой. Говорят, когда храм был осквернён размещённым в нём овощехранилищем, крест сбила молния. За несколько лет удалось храм частично восстановить и поставить над ним крест. Временами служит заштатный священник.

Храм и кладбище в Лемети.jpg

Подъехали, поклонились иконе Святой Троицы, что над входом, медленно пошли в сторону могил. Над одной – российский флаг. Погибший для земли и спасшийся для вечности воин. Пропели «Вечную память».

– Отец, – спрашиваю, – ничего не бросается в глаза?

– Нет.

– Ты должен помнить, что практически над каждой могилой были звёзды.

– Помню…

– А сейчас повсеместно кресты. Не чудо ли? Без всякого понуждения родственники ставят над могилками кресты. То есть вся шумная, жестокая и насильственная пропаганда безбожников, их усилия убить веру, навеять кровавые сны, провалились в тартарары. Вместе с ними. Так действуют сила и правда Христова. Как утренний рассвет – тихий и неизбежный!

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска