Монастырь на холме

Продолжаю своё хождение по выставке «Православная Русь» в Санкт-Петербурге. Уже со многими я поговорил, в том числе в павильонах монастырей Малосоловецкого, Луховского, Роговского, что в Приднестровье (о них мы рассказывали в предыдущих выпусках газеты). Вижу название: «Троицкий Чуфаровский мужской монастырь. Саранская и Мордовская епархия». Что за слово такое – «чуфар»? Мордовское? Спрашиваю матушку, которая в павильоне стоит. Она смеётся:

– Слово «чифирить» знаете? Так вот, чуфар – это чай. А чуфариться или чуфыриться – это важничать, чваниться. Не у всех самовары-то были, вот и чуфырились напоказ. Фамилия местных помещиков была Чуфаровы, они в конце семнадцатого века и дали названия селу Большое Чуфарово и деревням Малое Чуфарово и Чуфаровка. Эти селения уже повымирали – кто в райцентр Ромоданово уехал, кто куда. А монастырь Чуфаровский стоит. И название сохранил.

Таким теперь стал возрождённый Свято-Троицкий монастырь в Чуфарово

– Вы занимались историей края?

– Я тридцать лет паломников вожу, ещё не то могу рассказать, – улыбается Марина.

Прошу хотя бы кратко поведать о монастыре. Из её слов и добавлений из публикации на официальном сайте монастыря сложился такой рассказ.

Жил-был простой крестьянин Игнатий Парамонович Вершин. Родился он в 1824 году в Чуфарово. Женился в 18 лет и с молодой женой отправился в Киев поклониться святыням. Один из старцев Лавры сказал жене, что муж её не предназначен для семейной жизни – будет служить Богу. Вернулись домой, Вершин на усадьбе отца выстроил дом с двумя половинами, и стали муж и жена жить отдельно. Вскоре он ушёл в Болтинский лес, что в пятнадцати верстах от Чуфарово, выкопал себе землянку и стал там молиться. Местные его так описывали: «Одежду носил одну и ту же зимой и летом; три года ходил зимой и летом босым, не имея обуви на ногах». К нему в лесную келью стал приходить народ, и он вслух читал им Евангелие и жития святых. Так прошло много лет. Отшельник молился и постился подчас по три сорокоуста (120 дней).

Его святость испытывали. «Девятого января был страшный мороз, – рассказывал местный житель Мефодий. – Игнатюшку встретил на улице босиком, завёл с ним долгую беседу, чтобы старца холодом испытать. Смотрю, а под его ногами снег тает, как в горячем котле…» После таких «испытаний» подвижник обулся – во избежание лишних разговоров.

В памяти народа сохранилось множество чудесных случаев, связанных с Игнатюшкой, – все они записаны. А монастырь появился так. Жена Игнатия – Екатерина Прохоровна – осталась в выстроенной мужем избе и вела монашеский образ жизни. К ней присоединились шесть женщин. В одно из посещений Чуфарово старец приметил среди «черничек» двадцатилетнюю купеческую дочку Евдокию Сергеевну Трофимову, отличавшуюся грамотностью, и поручил ей возглавить общину. Впоследствии Евдокия стала игуменьей Евгенией. Местный помещик Федорчуков (Чуфаровых тогда уже не было) выделил для общины пустошь с заброшенным садом. Место было идеальное – в самом селе, но уединённое, отделённое оврагом. Богатые крестьяне пожертвовали лес, и на пустоши выстроили два дома, сосновый и липовый. А в овраге поставили избёнку, чтобы старец Игнатий туда приходил. К 1867 году в общине собралось более двадцати сестёр. Стали они брать к себе престарелых и слабых людей на содержание, и тогда консистория признала за общиной статус богадельни.

– А потом они начали строить каменный монастырь, – рассказывает Марина. – Старец всё разметил, поставил вешки по углам. Но нужен был камень. Нашли его в дальних ответвлениях оврага, и, представьте себе, женщины таскали камни на своих руках, поднимали его в мешках из оврага. Потом делали кирпичи – сами ногами глину мяли, обжигали. Всего заготовили десятки тысяч кирпичей.

Марина: «А потом они начали строить каменный монастырь…»

Из этих кирпичей вырос большой монастырь с крепостной оградой. Стоял он на возвышенности, был красив. В центре – пятикупольный Свято-Духов собор, формой похожий на Храм Христа Спасителя в Москве. Начали строить в 1887-м, а освятили в 1898-м. Вокруг собора – пять каменных келейных корпусов, двухэтажная трапезная и мастерские. Между ними был устроен фонтан. За оградой выстроили ещё один корпус – приют для богомольцев.

Старец большее время жил в своей лесной пустыньке. Незадолго до смерти ему во время молитвы явилась Царица Небесная и сказала, что он скоро умрёт. Узнав об этом, казначей монастыря инокиня Вера со слезами обратилась к нему: «Отец Игнатий, возьми меня с собой в загробную жизнь!» Тот ответил: «Хорошо, будет твоя кончина через сорок дней после моей». С той же просьбой обратилась и одна из учениц старца, Феодосия Сыпина, на что старец ответил: «Тебя я не возьму с собой, ты потрудишься много во славу Божию, будешь строительницей обители». Впоследствии Феодосия основала Шейн-Майданский монастырь в Ардатовском уезде и стала игуменьей. А Вера умерла через сорок дней после старца. Тот почил 23 апреля 1889 года. Похоронили старца по завещанию в Чуфарово, у церкви, где его крестили и венчали. А где упокоилась его суженая Екатерина, история умалчивает. Наверное, на монастырском погосте, который был устроен перед келейным корпусом монастыря.

Перед революцией в Чуфаровской обители было уже 410 насельниц, из них 115 – монахини. Чем они занимались, помимо молитвы? Учили детей в монастырской школе, писали иконы, шили облачения, принимали крестьянок в свою больницу – медицина была на уровне патронажной практики. Во время русско-турецкой войны 15 насельниц были отправлены в армию в качестве сестёр милосердия. Также трудились они в госпиталях Мукдена и Порт-Артура во время русско-японской войны. Лечили людей и в Первую мировую войну, и в Гражданскую. И конечно, занимались сельским хозяйством. В голодные 1895–1897 годы в монастыре открыли бесплатную столовую, в которой ежедневно кормилось до 300 крестьян.

– После революции, – рассказывает Марина, – сёстры продолжали молиться и помогать людям. Многие крестьянские семьи спаслись там от голодной смерти. В архиве сохранился список насельниц за 1919 год – 98 монахинь и 155 послушниц. Его составили, когда игуменья Серафима пыталась спасти обитель, преобразовав её в артель. Новые власти согласились не трогать артель, потому что кругом был голод, а сёстры выращивали хлеб. Потом постепенно стали забирать у них здания одно за другим. Из Кронштадта привезли и всучили сёстрам эвакуированный детский приют беспризорников, и на его пропитание ушли последние монастырские запасы. Дровами тоже подростков не снабдили, и они в морозную зиму разбирали для печек деревянные строения монастыря, в том числе сломали молотилку, которая кормила и чуфаровских крестьян. После беспризорников перевели туда колонию для заключённых, тогда же отняли у монахинь последние гектары земли, которые они обрабатывали. Полностью изгнали монахинь в 1924-м. Дали взять с собой минимум вещей и образ Казанской Божией Матери, который достался обители от старца Игнатия и очень почитался. С этой иконой матушки, сто человек, пошли в Курилово – в Куриловский монастырь. Все там не поместились, и часть расселилась по домам у крестьян.

Из руин

– И что дальше с Чуфаровским монастырём было? – спрашиваю Марину.

– Там устроили следственную тюрьму НКВД. Этапами пригоняли людей, в том числе священников. Местные рассказывали, что на этих заключённых возили воду от речки. Колодец-то, выкопанный при отце Игнатии, перестал наполняться. Умирали в этой тюрьме постоянно, а кого-то и расстреливали. В начале 2000-х годов рядом с монастырём, который уже был возрождён к тому времени, нашли массовые захоронения. Вскрыли их четыре года назад, прах подняли и перезахоронили. Скорее всего, тюремщики закапывали тела без одежды, потому что, кроме костей, ничего там не было. Ещё нательный крестик нашли, который, видно, забыли сорвать с умершего. В одном черепе обнаружили дырку от пули. Возможно, других тоже убили, сейчас уже не определить.

– Вы участвовали в перезахоронении?

– Да все участвовали! МЧС подарило монахам большие армейские термосы, и в монастырской кухне готовили горячую пищу для поисковиков – доставляли прямо на раскоп. А там их было три десятка с лопатами – парни и девушки из Ромоданово, Саранска, Кочкурово и Ардатова, активисты движения «Поиск». Лагерь им монахи оборудовали из палаток, также подаренных МЧС. Было решено найденные останки хоронить в отдельных гробах, по-человечески, а гробов-то много надо, 38 штук, и это очень дорого. Наместник монастыря игумен Руфин (Баранников) позвонил в похоронное бюро, надеясь скидку выпросить, а там взяли и сорок гробов, обитых красным бархатом, дали бесплатно. А на кресты деньги пожертвовал предприниматель из Нижнего Новгорода. Не знаю, батюшка ли Руфин придумал или отец Николай Новотрясов, который в епархии ведает комиссией по канонизации и всем там руководил, но каждому костяку на шею надели по серебряному нательному крестику.

«Каждому костяку на шею надели по серебряному нательному крестику»

Вообще, всё было чинно, по-православному. Одно плохо – в день перезахоронения сильный дождь пошёл. День был воскресный, народу много, зонтики не у всех. Но только панихиду отслужили, сразу вышло солнце – и такая огромная-преогромная радуга над нашим монастырём, прямо над часовней! Люди стояли и тоже светились, как на празднике, хотя церемония-то печальная. С нами Господь был, и природа возрадовалась. А в целом к сегодняшнему дню 133 мученика по-православному перезахоронили – думаю, на том свете они радуются этому.

Крестный ход в память о новомучениках. 12 августа 2017 г.

– Могила старца Игнатия в Чуфарово сохранилась?

– Так её сразу стали искать, как первые монахи приехали.

– В каком году?

– В 1993-м. Тут надо сказать, что сама Мордовская епархия образовалась в 1990-м, когда её выделили из Пензенской епархии. И на неё поставили возведённого в епископы Варсонофия – нынешнего митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского. Мы, кстати, с ним земляки: я сама из Саратова, а он из села Малиновка Саратовской области, что на реке Хопёр. И вот, став епископом, начал он возрождать монашескую жизнь с Санаксарского монастыря – в мае 91-го его передали епархии, и в том же месяце там была отслужена первая литургия. А в декабре 1993-го из Санаксарского монастыря владыка направил иеромонаха Лазаря в Чуфарово. В 95-м там уже была братия: игумен Лазарь, схиигумен Феофан, иеромонахи Ермоген, Пётр и Иоанн.

Разруху монастыря я ещё застала, когда привозила первых паломников. А вначале, когда монахи возрождать приехали, было ещё страшнее: всего три дома стояло без крыш и полов, проросших лесом. В одном бывшем келейном корпусе на первом этаже жила старушка Анна – благодаря ей ничего там не разворовали. И монахи по первости поселились в этом доме.

– А что там воровали?

– Тащили кирпичи, железо. Если пройти по домам в Чуфарово, то можно увидеть на сараях красные крыши – это железные листы с монастырских построек. И ведь не впрок. Эти сараи стоят сейчас бесхозными, потому что село опустело. Когда монахи приехали, в Чуфарово жило с десяток жителей, а сейчас никого. Но так и продолжают воровать, уже из окрестных деревень, что в двадцати километрах от монастыря. Недавно монахи привезли себе сто гусей на откорм – и половина исчезла, не уследили.

Так вот, потихоньку монахи стали всё восстанавливать. И был это кропотливый труд, как и у тех матушек, что на руках камни таскали. Как я уже говорила, монастырь отделён от села оврагом – на машине туда не проехать. Весной вообще не перебраться – потоки воды по оврагу несутся. А с другой стороны болотистая местность. Там раньше была колхозная дорога, но тоже едва проезжая. Пришлось монахам завести лошадей и на санях, телегах доставлять продукты и стройматериалы. И что бы вы думали? Монастырь заново отстроили! Произошло такое же чудо, как сто лет назад: поднялась такая красота!

Конечно, батюшкам помогали. Много помощи шло из города Сарова, что в 150 километрах от монастыря, – жители его закупали лес для строительства. Оттуда же привозили продукты и вещи. Помогал и Дивеевский монастырь. К лету 1996 года был построен и освящён первый храм – во имя Новомучеников и исповедников Российских. Это в память замученных на территории монастыря. Через четыре года построили собор во имя Рождества Христова, сейчас возводится Троицкий собор. Восстановили келейные корпуса, ограду. Построили каменный мост через овраг и асфальтовую дорогу. Провели в монастырь водопровод и газовое снабжение. Хозяйство завели – выращивают свиней, гусей, кур. Жизнь возродилась. Службы церковные теперь каждый день.

А как мощи старца Игнатия нашли… Он был похоронен у храма, а храм-то разрушили, и памятник над могилой куда-то исчез – только потом он нашёлся. Отец Лазарь вкопал в землю крест и, как рассказывал потом, почувствовал, что основание креста ткнулось в крышку гроба. Удивился, что гроб-то не сгнил. Так крест и стоял на пустыре. А в 2010-м гроб откопали и крестным ходом перенесли на монастырское кладбище. Было это уже при игумене Вениамине, который потом стал епископом Ардатовским и Атяшевским, а далее – епископом Кронштадтским. А предыдущего наместника, игумена Лазаря, за год до переноса мощей направили служить в Эстонию епископом Нарвским и Причудским. Он, кстати, сам мордовский, родом из села Старое Дракино Ковылкинского района.

Что ещё сказать? На месте кельи старца Игнатия в Болтинском лесу установлен крест. Там же рядом нашли источник.

Установка креста на месте кельи старца Игнатия. Фото: chufarovo-mon.ru

Сейчас у монастыря два подворья – при храмах в посёлке Ромоданово и селе Спасском. Церковь в Спасском намоленная – её закрывали лишь на недолгое время перед войной, в 1946 году она снова стала действовать. Одно время, ещё до принятия схимы, в ней служил известный иеромонах Сампсон (Сиверс). Туда, в Спасское, к нему приезжали со всей Мордовии для исцеления, даже врачи в Саранске советовали ехать к нему. А в наше время при этом храме игумен Лазарь собрал общинку из шести монахинь и настоятелем там поставил местного жителя, который стал иеромонахом Агафангелом. Он из простых крестьян, как и во времена Игнатия Вершина.

Николин овраг

Позже я уточнил, действительно ли отец Агафангел из местных. Да, он житель села Спасского, мирское имя – Александр Гришин. Десятки лет был чтецом в храме. Нашёл его рассказ о том, как чудо помогло открыть Покровский храм в селе после войны.

Есть рядом со Спасским Николин овраг – так его местные называют. В 20-х годах XX века произошёл случай. Потерялся трёхлетний мальчик Коля. Спасские мужики ходили в окрестных лесах, кричали, звали – без ответа. Поиски продолжались целую неделю. Родители уже смирились, что потеряли сыночка: думали, что он попался волкам – в Мордовии их всегда много было. Прошёл почти месяц. И одна доярка, возвращаясь с обеденной дойки через овраг, заметила фигуру ребёнка. Подойдя поближе, обомлела… «Коля, это ты?» – спросила. Это был он. Оставив бидон с молоком, подхватила мальчика и побежала в село. Всё село ликовало.

Что же случилось? Мальчик рассказал, что был с добрым дедушкой, который говорил ему о Боге и показывал разные красивые места, кормил его и давал пить вкусную-превкусную воду. Когда взрослые спрашивали: «Что за еда и вода это была?», Коля отвечал: «Не знаю, но здесь такой нет». Ещё добрый дедушка ему говорил, что будет большая война и много горя у людей случится, что всем надо молиться Богу, а также о том, что Коля пойдёт на войну, но вернётся живым. Когда пошли в церковь, мальчик громко закричал: «Мама, мама, вот этот добрый дедушка!» – и указал на образ Николая Чудотворца.

Всё так и сбылось. Коля вырос, участвовал в Великой Отечественной войне, потом устроился в Москве и дослужился до больших военных чинов. Благодаря ему, видно, церковь открыли и уже не закрывали. Последний раз он приезжал в Спасское в 1970-х, на чёрной «Волге», и вспоминал с односельчанами тот чудесный случай, оставшийся в памяти. Это было в наше время, до сих пор живы люди, знавшие того человека. И почему бы не верить тому, что рассказывали о старце Игнатии Вершине сто лет назад?

В каждом времени свои подвижники – отшельники, просветители, мученики и исповедники. Александр Гришин родился в 1953 году, детство его пришлось на хрущёвские гонения, когда верующих уже не сажали в тюрьмы, не расстреливали, но всячески унижали. Родственники стыдились того, что юный Саша ходит в церковь, всячески его отговаривали, угрожали, а потом посчитали «ненормальным» и определили в психиатрическую больницу. Там Александра «лечили» сильнодействующими психотропными препаратами, из-за чего потом у него начались проблемы с сердцем. Умер он рано, не дожив до 50-летнего возраста, но успел принять постриг и послужить батюшкой в любимой Покровской церкви. Могила его рядом с храмом, она теперь почитаема местными. Люди вспоминают, что батюшка был плоть от плоти народа, знал наизусть много старинных песнопений и кантов и весь изнутри светился. Вот таких людей порождает эта земля.

Благословение

– Марина, а вы давно Чуфаровскому монастырю помогаете? – спрашиваю женщину в выставочном павильоне.

– Когда ещё владыка Варсонофий в Мордовии был, он благословил меня помогать строительству монастырей и храмов. Это 25 лет назад было. А про Чуфаровский монастырь я узнала ещё раньше, когда побывала в Дивеево.

Дивеево с нашей семьёй вот что связывает. Дедушка был священником, и его туда послали. Тогда это было маленькое село, монастырь не действовал. Дедушка в Дивеево и похоронен. В нашей семье его называли «дедушка Дивей». К вере у нас прохладно относились, мама иногда накладывала на себя крестное знамение, но в храм не ходила. Я тоже была далека от Церкви. Окончила торговый техникум, дальше учиться не пошла, потому что замуж вышла и ребёнок родился. Работала в торговле. Однажды родители мои говорят: «Мы были в Дивеево, там монастырь открылся, очень нам понравился, цветы кругом». Вспомнила я про дедушку и решила поехать.

Собрала человек пятьдесят, в основном своих саратовских сродников. Арендовали мы автобус и поехали. Среди сродников были люди верующие. По пути заночевали в Троице-Скановом женском монастыре в Пензенской области. Посмотрели там рядом пещерный монастырь внутри горы. Но перед этим надо было взять благословение у игуменьи. Иду по коридору, вдруг навстречу батюшка. Говорю: «Батюшка, благословите меня». Первый раз его видела, а он говорит: «Марина, Господь благословляет тебя на все благие дела». Вы знаете, в тот момент, кажется, ангелы меня понесли. Батюшка пошёл дальше, а я стою, рот до ушей. Мои паломники подходят: «Что с тобой происходит?» Знаете… это милость Божия – такое ощущение, такое счастье! Может, Господь меня коснулся в этот миг, я не знаю. Вот с этого момента я уже ни шагу из Церкви, и послушание у меня стало возить паломников. А теперь вот и выставкой занимаюсь, собираю требы для Чуфарова монастыря.

– А что за батюшка был?

– Архимандрит Тит. Он тогда служил там в храме, а потом уехал на Афон, принял схиму. Поехали мы дальше. В Дивеево как я молилась! Дивеевский монастырь традиционно помогает Чуфаровскому, и в обители в тот момент оказались монахи из Чуфарово. Узнала от них, какие трудности там, и стала помогать, паломников к ним возить, благо Чуфарово стоит как раз по дороге из Саратова на Саров. А какие там монахи! Настоящие. И старец был…

Марина показала фотографию, на которой плечом к плечу стоят три монаха в схимах: схиархимандрит Питирим, схиигумен Иероним и схиархимандрит Феофан.

– Батюшка наш Феофан (Даньков) людей копием лечил, к нему в Чуфарово со всей России приезжали на отчитку и лечение. Про него рассказывать – целый роман получится. Сам он из Пензенской области, родился в 1935 году в крестьянской семье, стал священником, а в 91-м в Санаксарском монастыре схиархимандрит Питирим постриг его в схиму и его направили в Чуфарово. Стал он духовником и этой обители, и всей епархии. Потом его перевели в село Макаровку под Саранском, где большой красивый Иоанно-Богословский монастырь, там и почил в 2013 году.

Вот мы с собой на выставки берём икону Благовещения Пресвятой Богородицы – она из кельи старца Феофана. С ней такая история. Один молодой человек 26 лет от роду заболел раком и приехал к отцу Феофану в Чуфарово. Помолился батюшка, что-то копием, которым частицы из просфоры вынимают, сделал – и юноша полностью излечился. Он был верующим человеком. Поехал к своему духовнику на Афон и рассказал про чудо. Тот и передал эту икону в дар батюшке.

– Без киота возите её? – рассматриваю святой образ.

– Не успели пока сделать. Да и так легче транспортировать. Мы же всё на себе возим, в сумках – на выставки на поездах добираемся. Машину монастырь выделить не может, небогатый он. Да откуда быть богатыми? Как я уже сказала, деревни в округе поумирали, стоит монастырь на холме один-одинёшенек. Прихожан нет, зимой туда и паломникам не добраться – дорогу заметает. Её чистят только раз – в феврале, на престольный праздник храма во имя новомучеников. За свет и газ батюшки расплачиваются выращенной живностью, кормятся от заготовок со своих огородов. С голоду не умирают. Главное – там постоянно молитва идёт. И такая благодать! Ради этого и мы трудимся, во славу Божью.

Простились мы с Мариной, пошёл дальше я по выставке. Удивительно: с кем бы ни заговорил, обязательно что-то новое узнаю. Огромный мир – православный.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска