Протоиерей Михаил Резин

Невыносимо яркий солнечный день, снег скрипит и ноет под ногами. Говорят, учёные определили характер этого скрипа: тысячи снежинок ломаются под давлением и издают такой вот характерный стон.

Иду в колонию поздравлять осуждённых женщин с Рождеством Христовым. У выхода из колонии, слева от огромных раздвижных ворот, большой плакат: мальчик и девочка, взявшись за руки, идут по зелёной аллее. На мальчике шортики, на девочке коричневая школьная юбка, за спиной у них школьные рюкзачки. Сбоку большие красные буквы: «Мама, мы ждём тебя!» Смотрю на эти фигурки, и оттого на сердце особая горечь. Может быть, эта картина как-то примелькалась, затёрлась и её не замечают мамы, годами ходящие мимо в казённой тёмно-зелёной форме? Может быть, дети их уже не младшие школьники, а выросли, живут своей жизнью и только иногда вспоминают маму, которой выпала несчастливая карта коротать годы в неволе? А им здесь, в неволе, приходится лишь с пронзительной болью вспоминать навсегда утраченное счастье дышать одним воздухом со своими детьми, смеяться их смехом, пить чистоту их глаз…

Совсем недавно причащал Екатерину в отряде. Из санчасти её перевели в отряд по причине безнадёжности болезни: лимфома. Уже не встаёт, с трудом поворачивается. Некогда красивая белокурая женщина. Два высших образования, родители – педагоги.

– Самое страшное, что припоминается, что ржавым гвоздём сидит в голове, – это то, как бросала своих малышей – одному три, другому пять. Они хватали меня за ноги, плакали и просили: «Мама, мамочка, не уходи! Мы будем всегда тебя слушать, будем чистить зубы!» Что они ещё могли пообещать? Ведь у них ничего не было! Только маленькие детские капризы и шалости, которыми они клялись пожертвовать, лишь бы я не уходила! А во мне горела одна мысль, невыносимо жгла меня: быстрее на улицу, на то место, где ждал человек и… доза. Ради героина я готова была отказаться от всего на свете, продать кого угодно и что угодно! Малыши висели у меня на ногах плачущими комками, а я их стряхивала, как грязь! Боже, что я наделала! Как я могла?! Они выросли без меня, их поднимали родители. А мне-то как? Я просила у них прощения во время свиданий – они простили меня, я видела это по их глазам. Но ничего ведь не вернёшь! Я сама себя ограбила и убила! За это статью не дают, но было бы легче, если бы давали! Бог сделал то, что не сделали судьи. Я умираю. И понимаю за что. Батюшка, батюшка, что мне делать теперь?!

Читаю разрешительную молитву одними губами, потому что в горле комок. Потом говорю какие-то слова, которые – и это я чувствую – не имеют для Кати ни силы, ни смысла. Причащаю и долго сижу возле кровати, просто глажу её посиневшую от уколов руку. Потом даю целовать крест и Евангелие.

– Батюшка, меня освободили по суду по болезни. Актировали. Мне бы уже на воле быть, и муж с детьми ждут, а по закону должно пройти после суда ещё две недели. И только тогда на волю. Несправедливо это! И начальство готово отпустить хоть сейчас, но против закона не попрёшь. Как вы думаете, доживу я до Рождества или нет?

Страшный в своей беспощадности вопрос. Смотрю на Катю, на её омытые слезами голубые глаза:

– Я не пророк и не провидец, твёрдо знаю только одно – всё в руках Божиих. Жизнь и смерть, болезнь и здоровье! Будем молиться и верить, надеяться!

И вот сегодня я снова в зоне, сегодня во мне должны звучать иные мотивы, другие слова, потому что сегодня День рождения Младенца Христа. Прямо у входа в клуб меня встречают женщины в униформе.

– С праздником, – говорю, – с Рождеством Христовым!

– С праздником! А у нас три дня назад умерла Катя.

В клубном зале совсем немного заключённых. Человек 70. Этапы давно уже не привозят новых, и все понимают, что колония доживает последние времена. Выхожу к сцене, молчу, потом беру микрофон:

– С рождения Младенца Христа вся история человечества становится христоцентричной, вся она закручивается вокруг Него. Мир разделяется, раскалывается: за Христа или против. В ночь Рождества пастухи, которые пасли овец недалеко от пещеры, где родился Христос, увидели в небе ангелов и услышали их пение: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение». Казалось бы, всё в этой песне понятно, кроме слов «на земле мир». Какой мир, если сразу же началась жестокая война против Христа и Его последователей? Ирод убивает невинных младенцев. Кстати, мощи одного из Вифлеемских младенцев хранились в Ближних пещерах Киевской лавры. Я к ним прикладывался. Есть ли они там сейчас, не знаю, потому что сатанисты вывезли мощи из пещер. Первосвященники, князи иудейские, синедрион, приговорившие Христа к смерти, все две тысячи лет продолжают бороться с Ним и со всеми христианами всеми доступными способами.

Есть чудесная детская песня, которую поют во всех воскресных школах: «Ночь тиха над Палестиной…». Нет, сегодня ночь над Палестиной не тиха. Более 30 тысяч убитых, 90 тысяч раненых палестинцев. Тысячи убитых детей. При подлом заворожённом молчании «мирового сообщества». Потому что нет никакого мирового сообщества, а только синедрион, выступающий как мировое глобальное правительство, подкупивший, запугавший лидеров ведущих стран. Готовится пришествие антихриста, расчищается для него дорога. Ближайшая задача – убрать мечеть Аль-Акса в Иерусалиме и на этом месте в кратчайшие сроки построить Третий храм, где и будет помазан на царствование Машиах… Только вера во Христа открывает нам подлинную сущность происходящих в мире событий. Что же такое «на земле мир»? Христос говорит через евангелиста Иоанна: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам, не как мир даёт, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается». Мы должны понимать, что мир Христов – это не мир славы, богатства, благополучия, комфорта, вседозволенности. Не жизнь ради чрева и кровати, а жизнь, прежде всего, ради нетварного духа, Божественного огня, который горит в нас. Ради Царства Небесного, которое открывается верующим уже здесь, на земле.

– Отец Михаил, – послышался голос из зала, – а как же быть нам, сидельцам, которые за свои грехи и преступления тянут срок, которому не видно конца? Для нас всё кончено? Бог отвернулся от нас?

– Пока мы живы, у нас есть шанс изменить ситуацию самым решительным образом. Что такое наши грехи перед Богом? Пыль, уносимая ветром. Господь говорит: «Не ради праведников пришёл Я на землю, а ради грешников. Не здоровые нуждаются во враче, а больные». Вы же знаете, что первым вошёл в рай разбойник, признавший Христа своим Спасителем. Всё в жизни меняется. Никто лет так пятьдесят назад, глядя на меня, не сказал бы, что этот студент-повеса и забияка будет когда-нибудь священником. На первом курсе университета однокурсницы подарили мне на день рождения какой-то подарок и открытку со стихами Лермонтова: «Гусар, ты весел и беспечен, надев свой красный доломан, но знай – покой души не вечен, и счастье на земле – обман…». Мне было лестно, что девочки во мне видят гусара, но спустя годы я понял, как глубоки и содержательны были эти строки именно по отношению ко мне. Время прошло, многое изменилось, и теперь я тот, кого вы перед собой видите. То же самое можно сказать и о каждой из вас. Мы не знаем, что нас ждёт, но мы имеем мечты и надежды, которые могут исполниться самым чудным образом.

Расскажу вам старую поучительную историю. На одном из холмов росли три дерева. Однажды они разговорились о своих надеждах и мечтах. Первое дерево сказало: «Когда-нибудь я хотел бы стать ящиком для сокровищ. Меня заполнили бы золотом, серебром и драгоценными камнями. Меня украсили бы резьбой, и каждый бы видел мою красоту». Второе дерево сказало: «Я хотел бы стать мощным кораблём. Я перевозил бы царей и цариц по волнам во все уголки земли. Все чувствовали бы себя в безопасности благодаря моей прочности». Третье дерево сказало: «Я хотел бы вырасти и стать самым мощным и высоким деревом в лесу. Люди бы видели меня на вершине холма, любовались бы моими ветвями и думали бы о Боге и о том, как близко я к Нему. Я стал бы самым великим деревом всех времён и народов».

Через несколько лет их ожиданий пришли лесорубы. Один подошёл к первому дереву и сказал: «Это хорошее дерево, наверное, я смогу продать его плотнику», – и начал его рубить. «Раз так, то плотник сделает из него ящик для сокровищ!» – решило дерево. У второго дерева лесоруб сказал: «Это прочное дерево, я смогу продать его строителям кораблей». Второе дерево обрадовалось, потому что оно было на пути к осуществлению своей мечты. Когда лесорубы подошли к третьему дереву, оно испугалось, потому что если его срубят, то мечты не сбудутся. Но его всё-таки срубили. Плотники сделали из первого дерева кормушку для скота. Его поставили в хлев и наполнили сеном. Это было совсем не то, о чём оно мечтало! Из второго дерева сделали маленькую рыбацкую лодку. Его мечты стать мощным судном и перевозить царей разрушились. А третье дерево оставили лежать до времени.

Прошли годы, и деревья стали забывать свои мечты. Но однажды в хлев пришли мужчина и женщина. Она родила Младенца, и Его положили в сено в кормушке для скота, сделанной из первого дерева. И тут дерево поняло всю важность этого события и то, что в кормушке лежит самое большое сокровище всех времён и народов! Через несколько лет группа людей плыла в рыбацкой лодке, сделанной из второго дерева. Один из них устал и уснул. Пока они плыли, начался сильный шторм, и дерево подумало, что лодка, из которого она сделана, утонет. Тогда люди разбудили спящего. Он встал и сказал: «Успокойся!» – и шторм перестал. И тут дерево осознало, что оно в своей лодке перевозило Царя царей! Однажды кто-то пришёл к третьему дереву. Из него сделали крест, который понесли по улицам, и люди плевали в Того, Кто его нёс. А потом Человека прибили к дереву и подняли вверх, чтобы Он умер на вершине холма. Когда наступило воскресенье, дерево увидело и осознало, что оно стоит на вершине холма и приблизилось к Богу так близко, как только это было возможно, потому что Иисус Христос был распят на нём…

Смысл этой истории в том, что, когда всё идёт не так, как ты хочешь, помни, что у Бога есть Свой план для тебя. Если ты доверяешь Ему, Он даст тебе драгоценные дары. Каждое дерево получило то, что оно просило, но совсем не так, как оно себе это представляло. Мы не знаем, какие планы у Бога для нас. Мы только знаем, что Его пути – не наши пути, но Его пути – всегда лучшие!..

В зале повисла задумчивая тишина.

– А как узнать, что ты на верном пути к Богу? Вот мы всю жизнь на зоне, мы-то какую надежду имеем? Ни корыта, ни лодки, тем более креста из нас – грязи и мусора – не получится.

– В самые первые годы моего служения в Ардатове мне помогала алтарница Мария Корчагина. Одинокая больная женщина. Очень старательная и богобоязненная. Однажды она сильно заболела. Я её причастил и соборовал. Кончина её была мирной и непостыдной, как говорится в одном из прошений ектеньи. Вскоре снится она мне. В радостном изумлении спрашиваю: «Ну как там, Мария? Ты-то как устроилась? Кто может спастись?» – «У меня всё хорошо. Не спасаются только злые».

Она не сказала, кто спасается, а указала на то, кто не спасается. Поэтому святые напоминают нам: спешите делать добро! Не обманывайтесь. Ничто внешнее не помешает Богу увидеть наше сердце. Ни кресты на шее, ни одежда монашеская, ни молитвы, поклоны или посты. А только то, были мы добрыми или, напротив, злыми. Все человеческие споры, войны, претензии и упрёки друг к другу потеряют всякое значение при посмертном суде. Важным будет только одно – какое у тебя сердце: злое или доброе. Вот о чём нужно почаще задумываться, пока у нас ещё есть время…

Ну что, дорогие мои женщины, наша встреча подходит к концу, в отрядах вас уже ждут подарки, которые куплены на деньги неравнодушных к вашим судьбам людей, верующих и сострадательных.

У выхода меня ждала Настя, старшая по тюремной церкви. Протянула конверт:

– Возьмите, это на помин Кати. Она копила деньги на освобождение, хотела хоть что-нибудь купить детям к Рождеству. Когда муж забирал её тело, взять деньги отказался. «Оставьте себе, – говорит. – Помяните её своим кругом». А у нас какой помин? Лучше вы. Короче, на ваше усмотрение!

Выхожу через КП на улицу. Всё тот же сияющий день, всё тот же немыслимо сверкающий и переливающийся мелкими бриллиантами снег, а в сердце смешанное чувство печали и радости. Катя, сломавшая, как спичку, свою жизнь, умерла, так и не дождавшись встречи с детьми на Рождество. Может быть, Милостивый Господь простит её за предсмертные страдания и невыносимую боль, которую она несла в себе, как горящую тряпку за пазухой? Может быть, ей даровано увидеть из далёкой небесной синевы своих выросших деток и благословить их на весь дальнейший непростой жизненный путь?

Иду и вижу, что возле распахнутых ворот дома орудует лопатой и откидывает снег Ангелина, наша самая активная швея, всё свободное время отдающая работе на швейной машинке, настрочившая не одну сотню комплектов термобелья для бойцов.

– С праздником Рождества Христова, Ангелина! – говорю.

Она как-то странно и будто стеснительно отворачивается:

– С праздником, батюшка.

Замечаю, что лицо её отёкшее, глаза красные.

– Что с тобой, Ангелина? Чем-то расстроена?

Она втыкает лопату в сугроб:

– Увидела вас ещё издалека, хотела уйти домой, но потом передумала. Ночь не спала, проплакала в подушку. Мой-то на фронте, вы знаете. Вчера приезжает человек из его части, специально завернул к нам, передаёт привет от моего. Накануне звонил и просил, если можно, переслать им стальных шариков. Это поражающие элементы для беспилотников, которые они запускают на врага. Денег у меня нет, последние отдала на зубы. Но знала, у Дашеньки есть в копилке, на Рождество откладывала, давно просилась съездить в Нижний на «Щелкунчика». Взяла их и купила несколько килограммов шариков. И всю ночь не спала, хлюпала носом. Что же я наделала?! Почти всю войну эту шила для ребят термобельё, дело нужное и понятное, а тут – для убийства людей! Да ещё у ребёнка деньги взяла без спроса! Так если дело пойдёт, патроны придётся подавать…

– Не приведи Бог, Ангелина! Но если надо будет, придётся и патроны подавать, и стрелять придётся. Это мне нельзя в руки оружие брать, священникам не дозволяется, а ты вполне можешь, если враг подступит.

– Ворочалась ночью и думала, какие же это дары мы приносим Младенцу Христу? Ненависть, смерть, войну, убийства! Чем мы отличаемся от Ирода?

– Тем, что мы с Христом и за Христа! Против тех, кто Его ненавидит и гонит всю историю с момента Его рождения. Вот тебе конверт с деньгами. Не знаю сколько, но на «Щелкунчика», думаю, хватит и на пирожки останется. Помяните с Дашей новопреставленную Екатерину.

Так и осталась в моей памяти ошарашенная Ангелина с лопатой в одной руке и с конвертом в другой – на фоне ослепительного снега и хрустальных веток берёз.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска