Юлия СЫСОЕВА

Иван Петрович проснулся от того, что свет бил в глаза. Потянулся и стал вставать. «Как-то странно я себя ощущаю», – подумал он. Он как бы чувствовал себя изнутри, смотрел на мир внутренним оком. «Это спросонья», – решил он. Подниматься-то он стал, но вот руки остались лежать на кровати. Мужчина с ужасом стал смотреть на них, не понимая, как такое возможно, но всё-таки решил сесть. Сел и обомлел. Тело осталось лежать на постели. Вот оно – сонное, расслабленное: одутловатое лицо, морщины, небольшая лысина на голове. «Что со мной?!»

Мужчину охватила паника. Он попробовал кричать, но не смог. Его рот был плотно закрыт, и он видел свои сомкнутые губы, они не слушались его. Ужасная догадка пронзила его: «Неужели я умер?» И тут же сила, которой он не мог сопротивляться, потянула его куда-то. Он даже не осознал, куда направляется: вверх, вниз, в никуда… «Я только вышел на пенсию! – вопил разум. – Я ещё не насладился жизнью! За что?!» Но движение неумолимо продолжалось. «Что же делать? Господи, оставь меня на земле! – взмолился он. – Дай мне посмотреть, как растут мои внуки! Я так долго ждал выхода на пенсию, у меня было столько планов!» Но невидимая сила была неумолима. Иван Петрович стал вспоминать, о чём ему в последнее время постоянно твердила давно верующая и воцерковлённая жена. «Господи, ну тогда дай мне время на покаяние! На добрые дела! Я ещё не готов к встрече с Тобой!» Внезапно движение остановилось, и в голове прозвучал вердикт: «Хорошо, Я тебе дам немного времени». В это мгновение мужчина увидел кладбище и могилу. К кресту было привинчено его фото и стояли годы жизни. Он смог увидеть дату смерти «11.10». И опять испугался: «Всего месяц? Так мало?!» Последнее, что его удивило, что крест на его могилке стоял неровно. Та же сила, что забрала его из тела, стала с утроенной скоростью возвращать назад…

– Ты чего так кричишь?

Первое, что увидел Иван Петрович, проснувшись, были испуганные глаза жены. Она держала его за руку, а другой рукой трогала лоб. Иван Петрович стал робко озираться. Да, это его квартира, спальня, привычная обстановка. Он жив! Мужчина сел на постели и горько заплакал. Жена прижала его к себе и стала гладить по спине и утешать, как маленького ребёнка:

– Ну ты что, Ваня? Кошмар приснился? Это всего лишь сон, успокойся!

Немного придя в себя и выпив заботливо принесённой женой воды, мужчина спросил:

– Зина, а где мой крестик?

– В шкатулочке. Ты же отказывался его носить.

– Дай, пожалуйста!

Женщина через пару минут подала просимое. Иван Петрович поцеловал крестик и тут же надел на шею.

– Да что ж такое тебе приснилось? – не понимала жена. – Неужели Господь смог достучаться до тебя? Я столько лет говорю, и всё впустую. А тут один сон – и ты крест надел.

– Я сегодня должен был умереть, – осипшим голосом произнёс мужчина. – Но Бог дал мне время для покаяния. Правда, мало. Всего один месяц. Только тридцать дней!

– А может, это просто кошмар? – недоверчиво переспросила супруга.

– Зина, ты же верующая! Это был Бог, и я выпросил отсрочку. Спасибо, что ты со мной говорила о Боге! Когда я просил не забирать меня, вспомнил твои слова о покаянии, и Он вернул меня… А я даже не знаю, что такое покаяние.

– Знаешь что, Ваня! Я рада, что мы теперь с тобой разговариваем на одном языке. Но беда в том, что я на работу опаздываю. Это ты у нас полгода уже пенсионер, а мне бежать надо, моя заведующая вряд ли обрадуется опозданию. Сегодня пятница, память Иоанна Предтечи, в храме будет литургия. Сходи помолись, а после службы поговори с отцом Сергием. Он хоть и помладше тебя, но очень образованный и, я бы даже сказала, мудрый. Расскажи ему про сон и спроси, что делать. Завтрак на столе.

Зинаида Петровна поцеловала мужа и через пять минут уже стукнула входной дверью.

* * *

Храм, построенный в честь Николая Чудотворца, находился в десяти минутах ходьбы от дома. Купив в лавке свечи, Иван Петрович стал расставлять их на подсвечники. Людей было мало, всё-таки будний день. В основном пожилые женщины, ближе к причастию пришли молодые мамочки с крикливыми малышами. Иван Петрович рассматривал иконы, прихожан, чуть подольше остановился у Распятия. Почему-то впервые пронзила мысль о том, какую ужасную и мучительную смерть принял Иисус. После литургии, послушав проповедь об Иоанне Крестителе и справедливо вознегодовав на Иродиаду, Иван Петрович встал в людскую вереницу, чтобы приложиться к кресту. Тут его ждало удивление. Бабушки, которые обычно делают уйму замечаний и, как ему казалось раньше, притесняют других участников службы, вдруг массово кинулись проталкивать его в начало очереди. Ему это польстило. Поцеловав крест, Иван Петрович встал в сторонке. Священник ушёл в алтарь. Почти все разошлись. Остались служки, которые стали оттирать подсвечники, испачканные восковыми слезами, и натирать иконы с отпечатками губ, рук и лбов грешников. Наконец из алтаря вышел отец Сергий. Он был на десять лет младше нашего героя, высокий, крупный, на его подслеповатых глазах восседали очки, наполовину седая борода покоилась на груди.

– Можно с вами поговорить? – робко спросил Иван Петрович.

– Да, конечно, – кивнул священник.

Он отвёл Ивана Петровича в дальний тихий уголок храма. Мужчины присели на лавочку.

– Я тут рядом живу, – робко начал Иван Петрович.

– Что-то я вас раньше не видел…

– Я очень редко хожу. На Крещенье и Пасху. А вот жена часто посещает храм. Зинаида Петровна.

– А, да-да, её я хорошо знаю! – улыбнулся священник. – Она нам всегда помогает во время генеральных уборок храма и территории. Иногда проводит занятия в воскресной школе. Так что вас привело к нам?

– Понимаете…

Иван Петрович медлил. Стыдно было признаться, что привёл его в храм сон. А вдруг его этот священник высмеет?

– Вы не стесняйтесь, – решил подбодрить его батюшка. – Меня ничем не удивишь. Я тридцать лет слушаю исповеди людей.

– Да сон мне приснился, – наконец решился Иван Петрович. – Это даже не сон. Я действительно вышел из тела и стал умирать, но Бог продлил мне жизнь на один месяц. Я выпросил время для покаяния и добрых дел, а что теперь делать, не знаю.

– Как что?! – удивился священник. – Вы же сами сказали – для покаяния и доброделания.

– Да, я это сказал, потому что жена мне об этом часто говорила. А как это осуществить, я толком не знаю.

– Понятно, – отец Сергий на минуту задумался. – Господь продлил вам жизнь, чтобы вы покаялись. Вы давно исповедовались?

– Очень. Точнее, никогда, – смущённо ответил мужчина.

– Тогда вам нужно серьёзно подготовиться и прийти на генеральную исповедь. А после я вас причащу. А добрые дела – это просто. Столько в мире нуждающихся в крове, деньгах, тарелке супа, просто добром слове. К тому же очень важно вам всех простить, на кого держите зло, и попросить прощения у тех, кого когда-либо обидели.

– А это зачем?

– «И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим». «Отче наш» знаете?

– Да.

– Ну так вот, чтобы Господь простил, нужно самому всех простить. Так понятно?

– Примерно.

– Я так думаю, Бог дал вам это время по молитвам вашей жены. Она каждое воскресенье в храме и молится о вас, о детях. Господь её слышит.

– А может Бог поменять Своё решение? Может, я не месяц, а ещё лет двадцать проживу?

– Невозможное человеку возможно Богу! Важно, для чего вам эти годы. Вот приходят бабушки в храм и говорят: неохота помирать, интересно, чем сериал закончится, как жизнь у внуков сложится, да и пенсия, мол, у меня хорошая. Это неправильная мотивация.

– А какая же правильная?

– Эта жизнь – всего лишь экзамен перед переходом в настоящую, вечную жизнь. Господь забирает человека в самый выгодный для его посмертной участи момент. Или когда ты упорствуешь и не хочешь менять свою жизнь, твоё пребывание на земле становится бессмысленным.

– Как так?

– Ну вот, например, Господь сохранил тебе жизнь в аварии, исцелил от болезни. А ты как копил деньги на квартиру, так и продолжаешь, как не молился, так и не молишься. Он, конечно, долготерпелив, но всему есть свои границы.

– Но ведь и молодые умирают!

– Да, Господь всё видит и знает их сердца, значит, впереди у них было бы только хуже, и Он их забирает, пока они, так сказать, дров не наломали. Но вам сейчас нужно не о других думать, а о спасении своей души.

– Это да! – вздохнул Иван Петрович.

– Откиньте всё наносное. Проанализируйте всю свою жизнь, молитесь, кайтесь. Этот сон – великое благо для вас. О предстоящей кончине оповещают обычно святых. Но это не ваш случай. Думаю, это вам только по молитвам жены. Возможно, и на небе кто-то за вас молится.

– Возможно, – задумался Иван Петрович. – Баба Фрося моя дюже верующая была. Всё время молилась и нас тайком в церковь водила. Она же и договорилась о моём крещении ещё в младенчестве.

– Вот, видимо, по молитвам двух любящих вас женщин Господь и не дал вам умереть без покаяния. Хотя многие мечтают умереть во сне. Трудно переубедить людей, что внезапная смерть неугодна ни Богу, ни человеку.

– Почему? Не мучишься, не стонешь от боли, родственников не напрягаешь.

– Многие монахи просят для себя болезни, чтобы через них очиститься, выболеть грехи, приблизиться к Богу, достойно подготовиться. А ведь что такое внезапная смерть? Люди в последние секунды своей жизни, перед роковым падением, в авариях очень часто матерятся и всё проклинают. Тем самым они идут куда?

– Куда? – не понял Сергей Иванович.

– Туда, откуда родом мат. В преисподнюю.

Сергей Иванович тяжело вздохнул. Слишком много информации он получил за несколько минут общения, и она не укладывалась в его занятой мирскими думами голове.

– У вас прекрасная жена. У неё есть много духовных книг. Попросите её, она вам поможет подготовиться к исповеди. Вспомните всё, что вас тяготит, обличает вашу совесть. Исповедь – это самосуд. Судите себя сами, судите строго, иначе это сделает Бог!

Отца Сергия стал звать служащий храма. На прощание он пожал протянутую руку. Благословения брать Иван Петрович не умел.

– Если что срочное, можете звонить мне, – уже уходя, сказал священник. – У Зинаиды Петровны есть мой номер.

* * *

Придя домой, Иван Петров открыл шкаф, где одна полка была занята книгами православной тематики. Прочитав небольшую брошюру «Подготовка к исповеди», он пришёл в тихий ужас. То, что он считал обычным делом, оказывается, являлось грехом. Он начинал выписывать свои грехи на листочек, потом рвал его. Снова писал и рвал. Было стыдно, было обидно, даже пробивало на слёзы.

– Я не смогу всё это сказать священнику! – вслух сказал он.

Подошёл к иконам. Посмотрел в бездонно-печальные глаза Богородицы, добрые глаза Амвросия Оптинского, строгие – Николая Чудотворца. Захотелось курить. Но он бросил год назад, когда начались проблемы с лёгкими и желудком. Бросал тяжело, срывался несколько раз. И вот опять тянет! Почему-то захотелось плакать.

– Господи, да что же я за свинья такая безвольная! Всю жизнь в грехах прожил и даже сейчас не могу остановиться…

Он упал на колени и заплакал. Стало легче. И как ему показалось, Богородица стала смотреть на него не так печально и великий Святитель сменил гнев на милость. Посмотрев на часы, Иван Петрович осознал, что он пропустил время обеда и трансляцию футбольного матча. А ведь это его любимый ритуал: кушать под ТВ. Но почему-то не было аппетита, да и мысль о том, что матч уже закончился, не очень печалила его. Он без аппетита поел суп, попил чай и вновь приступил к написанию своих грехов.

«Как я скажу вслух, что по молодости изменял жене и любовница делала от меня аборт? Что, работая водителем, сливал бензин и химичил с маршрутными листами? Что курил и сквернословил, жадничал и богохульствовал? Ругал жену за частое посещение храма и даже убирал иконы ей назло? А ещё требовал сделать аборт и учинил скандал, из-за которого, возможно, у неё случился выкидыш. К родителям редко ездил в деревню, всё какими-то делами отнекивался, а было просто лень. А ведь им тяжело было, стареньким, в деревне доживать. Да и всю жизнь я прожил только для себя. Лишь бы мне комфортно и хорошо было. Детьми жена занималась. Я только два раза на выпускные вечера ходил. Родителей сестра дохаживала. Всех я осуждал, всем завидовал, ругался со многими и на работе, и дома».

Ивана Петровича охватил страх.

– Неужели Ты мне всё это простишь? – спросил он у Бога, обращаясь к иконе Иисуса Христа.

– Я бы такое не простил! – сам себе ответил Иван Петрович. И тут вспомнил слова священника: «Невозможное человеку возможно Богу!»

Он решил прогуляться. Погода стояла прекрасная. Ранняя осень в средней полосе России – бабье лето. Солнце ещё ярко светит, но уже не иссушает. Деревья в ярких, разноцветных убранствах. По небу плывут одинокие облака, птички щебечут. Словно вся природа радуется тому, что отступила испепеляющая августовская жара, а настоящие холода ещё не пришли. Иван Петрович гулял долго, а подходя к дому, увидел приближающуюся со стороны остановки фигуру жены и очень обрадовался.

Находиться весь день наедине с самим собой, не отделяя себя от Бога и совести мельтешением работающих гаджетов, просмотром пустых передач и чтением светских книг, ведь очень сложно! Быть с самим собой в полной тишине для некоторых невыносимо. Именно поэтому мы и живём в информационном шуме сутки напролёт.

Зинаида Петровна радостно помахала мужу рукой и поспешила навстречу. Глядя на её пополневшую с годами фигуру, на совсем не лёгкую походку (болели ноги), Иван Петрович умилился: «Хорошо, что у меня есть Зина. Как здорово, что она меня не бросила, хотя поводов была уйма. Слава Богу, что она со мной!»

Зинаида Петровна поравнялась с мужем, обняла его и звучно чмокнула в щёку.

– Ты чего? На улице, при людях? – удивился Иван Петрович.

– А ты чего трубку не берёшь? Я же беспокоюсь!

– Ой, да я про телефон-то и забыл. Он дома лежит! – виновато ответил мужчина.

Супруги обнялись и пошли в квартиру, где вместе приготовили ужин. А потом весь вечер Зинаида объясняла мужу, как лучше подготовиться к исповеди, и убеждала, что не стоит стесняться священника, что он всего лишь свидетель, проводник между Богом и человеком, и чем больше ты назовёшь грехов, тем Ему будет радостнее. Перед сном Иван Петрович попросил жену вслух вычитать вечернее правило, а сам сидел на стульчике, смотрел на иконы и пытался вникнуть в смысл произносимых ею слов. Глядя, как она перед сном осеняет себя крестным знамением и целует крест, повторил всё и уснул. Ночь прошла хорошо, кошмары не снились, спалось легко и безмятежно.

* * *

Весь субботний день Иван Петрович провёл в воспоминаниях о днях минувших, ему было очень тяжело. Считай, целую жизнь прожил, разве всё упомнишь. Может, именно поэтому у совсем старых людей обостряется память о годах молодости, когда и были совершены основные грехи, а вот что было вчера, они не помнят. Специально, чтобы покаяться напоследок. Но Иван Петрович ещё был относительно молод, всего-то шестьдесят пять, и вспоминал молодость с трудом. Но и то, что вспоминалось, заставляло его густо краснеть, тяжело вздыхать и расстраиваться. Он почти не общался с пришедшей в гости дочерью. Но мама ей всё объяснила, и та не стала тревожить отца. Он прерывался лишь для того, чтобы покушать, да и то потому, что жена настойчиво звала его к столу. К вечеру при помощи памятки кающемуся и благодаря погружению в пучины грехов юности, молодости и дня текущего были убористо исписаны четыре тетрадных листка.

– И что мне теперь с этим делать? – спросил Иван Петрович жену. – Я же это батюшке буду целый час читать, и другие будут стоять ждать перед литургией. А нельзя, чтобы он, не читая, листки мои порвал и всё мне простил?

– Ой, Ваня, какие же у тебя странные понятия об исповеди, – вздохнула жена. – Во-первых, тебя никто не будет исповедовать перед литургией. На генеральную исповедь нужно отдельно с батюшкой договариваться. Он же один у нас в храме служит. Ты к нему подойди после службы и договорись.

Так и сделали. На самой литургии Иван Петрович чувствовал себя неловко. Болела поясница, начинало ломить шею, то хотелось пить, то присесть, внезапно накатывала зевота. Он несколько раз выходил из храма, прогуливался вдоль церковной ограды. Наконец служба закончилась и можно было подойти к батюшке.

– Вы уже готовы? – удивился отец Сергий.

– Да, – радостно улыбнулся мужчина. – Четыре листа исписал!

– Что ж, солидно! Знаете что, приходите завтра к 10 утра. С утра будет небольшой молебен, и я свободен. Хорошо?

– Хорошо, – согласился Иван Петрович.

Зинаида Петровна сказала мужу, что этот день он должен посвятить Богу, то есть не просмотру телевизора и прочему досугу, а чтению духовных книг и молитве. Он согласился. Порылся на полке. Ничего не понял в «Лествице», пришёл в ужас от чтения Ветхого Завета, стал засыпать, изучая не понятные ему труды святых отцов. Стал читать Евангелие – дремота стала сбивать с ног.

– А ты попробуй, для сравнения возьми «Комсомолку»! – неожиданно предложила жена.

Как ни странно, сон как рукой сняло, да и статья показалась довольно интересной.

– Вот видишь! Ты не хочешь спать, это бесовское наваждение! Иди умойся и продолжи читать Евангелие!

Так Иван Петрович и поступил. Борясь со сном, всё-таки прочёл несколько глав Нового Завета. Потом Зинаида Петровна посоветовала посмотреть православный канал, по которому шла передача о поездках по святым местам.

– А может, и мне куда махнуть? – загорелся Иван Петрович.

– Куда? Зачем? Бог повсюду! – уменьшила его запал жена. – Если хочешь по святым местам, давай съездим в какой-нибудь монастырь в нашей области.

– А у нас есть?

– Конечно, целых пять. Я тебе напишу названия, ты изучи, и мы съездим на следующие выходные.

– Хорошо, – приободрился мужчина.

После ужина жена вновь читала вечернее правило, а Иван Петрович слушал. Но и тут подкрадывалась бесовская зевота, но он уже знал её причины и отгонял от себя. Ночью долго не мог уснуть, думал о завтрашней исповеди, вздыхал. «Тяжело с грехами-то расставаться! – подумалось. – Но нужно! А вдруг Бог меня простит и ещё поживу!» С этой хорошей мыслью он и уснул.

* * *

Утром, после ухода жены на работу, Иван Петрович плотно позавтракал, аккуратно сложил свои записи в карман куртки и пошёл в храм. Идти по залитому солнечным светом тротуару было радостно. Правда, немного портили настроение люди в масках. Ковид правил миром и заставлял людей поверх одних масок надевать другие. Многие были в страхе. Иван Петрович старался не следить за статистикой заболеваемости: у него всегда был крепкий иммунитет и болел из-за простуды от силы раз-два в год в лёгкой форме. Но общее настроение влияло и на него. Поэтому в людных местах надевал маску и носил с собой спиртовые салфетки, которыми периодически протирал руки. В храме было малолюдно. Иван Петрович перекрестился и стал искать глазами священника. Отец Сергий вышел из алтаря и направился к нему. Исповедь проходила в небольшой комнате, служившей одновременно и крестильней, и исповедальней. Когда Иван Петрович достал свои листы, отец Сергий не удержался:

– Я смотрю, вы скрупулёзно проработали всю свою жизнь!

– Как мог, – вздохнул мужчина.

Встать на колени он не решился. Слегка наклонился, и батюшка накрыл его епитрахилью. Читать грехи было тяжело. Бросало в жар и в стыд, начала болеть спина, ближе к концу исповеди проступили слёзы. Всё-таки Иван Петрович под грузом грехов и возрастных изменений не выдержал и встал на колени, стало легче. Дочитав всё, он замолчал, понурив голову, и несколько одиноких тихих слёз скатились по его щекам. Он замолчал.

– Раскаиваетесь ли вы в содеянном? – неожиданно строго спросил священник.

– Да, раскаиваюсь, – прерывающимся и почему-то осипшим, как после плача, голосом подтвердил исповедник.

Священник прочитал разрешительную молитву. Иван Петрович с трудом поднялся, поняв жест священника, поцеловал Евангелие и Распятие. С одной стороны, стало легче, с другой – погружение в бездну прожитого не отпускало. Иван Петрович сел на предложенный ему стул. Отец Сергий сел напротив.

– Как в баню сходил, – наконец выдавил из себя полуулыбку мужчина.

– Скажите, а если бы вам не приснился этот сон, вы бы пришли на исповедь?

– Нет, – решительно ответил Иван Петрович. – А зачем? Меня всё в моей жизни устраивало. Квартира в городе, дачный домик в деревне, рыбалка на досуге. Здоровье по возрасту, наконец-то вышел на пенсию. Зачем идти в храм?

– Надо же, как Господь может достучаться до сердца! – удивился священник. – А я ведь предосудительно отношусь к снам. Считаю, что им верить нельзя. Но в вашем случае он оказался на пользу вашей душе.

– Батюшка, а что мне дальше-то делать?

– Как что? Готовиться к причастию. Спросите у жены. Она даст вам молитвослов. Помолитесь эту недельку усердно, каноны почитайте, последование. В субботу жду вас на вечернюю службу. А в воскресенье на литургии и причастим вас.

– А опять исповедоваться надо будет?

– Конечно.

– А в чём? Я вроде всё написал.

– Неделю прожить безгрешно под силу только святым. Вы, кстати, грехи по книжке выписывали?

– Да.

– А вы со всем в этих книгах согласны?

– Если честно, нет. Ну какой это грех – смотреть футбол? Я же никому вреда не приношу этим.

– Не скажите! Футбол – это азарт, он отнимает время, которое вы бы могли потратить на семью, на молитву, на чтение духовных книг. А сколько фанатиков, которые тратят большие деньги на поездки на чемпионаты. А сколько драк после матчей! Да и вообще, отстранённо так подумайте. Вы сидите и часами таращитесь на мужиков, которые бегают по полю и гоняют мяч!

– А правда, даже смешно! – неожиданно для себя согласился мужчина. – Я вот жену ругаю, что она иногда «Поле чудес» смотрит. А сам-то не лучше. Ну, допустим, согласен, что это впустую потраченное время. А вот то, что я в колхозе подворовывал, когда зарплату не платили. В чём тут грех? Ведь мне нужно было на что-то жить! Тогда все воровали.

– Все, да не все. В Содоме тоже все грешили, но не Лот. Он один и спасся. Не нужно следовать за общей массой. Я уверен, что не все воровали, кто-то жил и по совести.

– Были такие единичные люди. Но это ведь либо трусы, либо неудачники.

– Знаете, по моим наблюдениям, ещё никто на воровстве из колхозов сильно не разбогател, а вот душам своим люди повредили.

– Ладно. А вот аборт, например. Это же не мужчина его делает. Почему грех и на нём?

– Потому что это убийство, и если вы были в курсе, то идёте как соучастник. Вот если женщина тайком это совершила, тогда это только её грех.

Иван Петрович вздохнул:

– А как вы думаете, Бог простил меня?

– Я думаю, простил. Теперь главное – жить по Его заповедям и не повторять исповеданных грехов.

– А что я могу ещё сделать, чтобы загладить всё, что было плохого в прошлом?

– Милостыня, добрые дела, молитва, покаяние. И не забудьте попросить прощения у тех, кого обижали.

– А милостыню нищим на улице подавать?

– Необязательно. Можете раздать ненужные вам вещи близким или в фонды. У нас в районе есть маленький монастырь, который очень нуждается в помощи. Можете туда съездить, поработать во славу Божию, пожертвовать средства.

– Хорошая мысль! – согласился Иван Петрович.

Расставались мужчины почти что друзьями. Выйдя на улицу, Иван Петрович понял, что ощущает себя как-то по-другому. Идти было легче. Всё вокруг радовало, и даже маски на лицах людей не вводили в уныние. Придя домой, он включил телевизор. Увидев социальную рекламу, хотел было по привычке переключить, но задержался, вспомнив слова о милостыне. А потом неожиданно для себя взял телефон и перевёл 100 рублей на операцию для трёхлетнего Илюши. Далее, прыгая по каналам, он наткнулся на футбол. Скрепя сердце переключил. А потом и вовсе блуждание по каналам показалось ему глупой затеей, и он решил почитать Евангелие…

В течение недели Иван Петрович сделал очень много. Он съездил в монастырь и помог пожилым монахиням на огороде. Заказал за здравие сорокоусты за себя и за всех ближайших родственников. Бросил в церковную кружку тысячу рублей. Облился в купальне из ведра ледяной чудодейственной водичкой и вернулся домой как на крыльях, пообещав игуменье, что ездить и помогать будет регулярно.

В течение недели он прочитал каноны и последование. И когда на воскресной литургии причастился, готов был обнять весь мир. Не удержался и поцеловал жену прямо в храме, чем очень смутил её и вызвал шипение бабушек.

Идя домой после богослужения, он только что не подпрыгивал:

– Зина! А к нам дети сегодня приедут?

– А что?

– Да я хочу Никитке свою коллекцию монет подарить. Зачем она мне?

– Ты же так ценил её?! – удивилась жена.

– Пусть теперь он собирает. А ещё хочу сыну «Приору» отдать, а зятю лодку надувную подарить. А то что ж сын свою машину разбил и никак не восстановит. А у меня и «семёрка» есть. И лодок у меня две, а зять ведь рыбак, как и я.

– Что за аттракцион невиданной щедрости? – удивилась Зинаида.

– Да я так подумал: зачем оно мне всё? Я в Евангелии прочитал про безумного богача, который хотел амбары новые строить, а ему Бог сказал, что в эту же ночь душу заберёт. А мне ведь скоро умирать.

– Да, может, ты ещё лет двадцать проживёшь, Ваня!

– Ну и что! Это лишнее. Да, ещё вот что: тебе за то, что меня всю жизнь терпела, хочу путёвочку в санаторий купить, на лечебные грязи. А то ты ногами мучаешься, а у нас же в области хороший санаторий есть.

– Да он ведь дорогущий! – всплеснула руками женщина.

– Ты дороже!

Иван Петрович приобнял жену. Она отвернулась и смахнула слезу. Не ожидала она такой разительной перемены от мужа. Женились они по любви, но потом стали отдаляться друг от друга. К тому же хоть и простила, но подтачивала её обида на грехи молодости мужа. В душе простила. А память-то как сотрёшь? В последние годы жили как хорошие соседи – и тут такая забота!

До конца сентября Иван Петрович творил добрые дела беспрерывно. Отдал коллекцию монет опешившему внуку. Переоформил «Приору» на сына. Отдал лодку зятю. Подкинул дочке денег на разные нужды и внёс предоплату за санаторий для жены. Решили, что поедет она на новогодние длинные выходные. Вечернее правило читали по очереди. Каждое воскресенье Иван Петрович шёл в храм, исповедовался и причащался. Но с началом октября что-то поменялось в нём. Пришёл страх и нежелание умирать. Сходил в поликлинику, сдал анализы, прошёл рентген и УЗИ. Были, конечно, возрастные изменения, небольшие отклонения от нормы, но в пределах разумного.

Последнюю неделю своей жизни он решил провести в деревне. Там, где вырос, где умерли его родители. Приехал в гости к сестре. Та обрадовалась ему. На кладбище пошёл один. Долго сидел у родных холмиков, просил прощения у родителей, что редко приезжал к ним при жизни, что не забрал к себе, когда слегли, и что после похорон был на кладбище не чаще чем раз в году. Вздыхал, плакал, вспоминал мамины блины и отцовские сильные руки. Тосковал о том, чего не вернуть, молился своими словами. Защемило в груди. Родители улыбались с фотопортретов, приободряя и жалея своего блудного сына.

– Я ведь не хочу умирать! – сказал на прощание. – Вы там помолитесь обо мне, может, Господь простит меня и оставит ещё пожить да покаяться.

Положил на примогильный столик любимые родителями сладости и побрёл на край села, к своей давнишней любовнице Любочке. Шёл тяжело, медленно. Просить прощения у живых ещё сложнее, чем у мёртвых.

Ивану Петровичу повезло. Люба возилась во дворе одна. Он окликнул её. Женщина долго всматривалась в его глаза, а потом узнала:

– Иван?

– Я, Любушка, я.

– Ну, проходи, – пригласила она во двор.

Они присели в беседке.

– Какими судьбами?

– Да так, к сестре. На могилы к родным сходил. Ты-то как поживаешь?

– Да потихонечку.

– Одна?

– Одна.

– А ты меня простила?

– Ты про что, Иван? Столько лет не виделись.

– Ну, что обманул тебя. Что обещал от жены уйти, да не ушёл, а ты аборт сделала.

– А, ты про это… Давно это было. Да я и сама виновата. Я ведь знала, что ты на городской женился, что дочь у тебя, не нужно было и начинать с тобой отношения. Сама виновата!

Посидели, помолчали.

– Тяжело одной-то? – прервал молчание мужчина.

– Ну, я не совсем одна. Сын иногда приезжает с внуком, помогают. С мужем-то я в первый год замужества развелась, молодая была, горячая, всегда на своём стояла. Потом вот с тобой хотела семью создать. Не понимала, что на чужом несчастье своего не построишь. Так вот и осталась одна. Но, спасибо, в селе храм восстановили. Я в церковь хожу, в храме убираюсь, полы мою, а будто грехи свои отмываю. Так что у меня всё хорошо. Давно я всех простила. Себя простить не могу. Сама свою жизнь по глупости да горячности разрушила. И с мужем мне не жилось, очень гордая была, а ведь он неплохой был. И твою семью чуть не разрушила. Так что ты не думай, Иван, я на тебя зла не держу. Живи спокойно!

* * *

Погостив на своей малой родине ещё два дня, Иван Петрович вернулся в город. Приближался «час икс», и ему становилось страшнее с каждым днём. Завещание он писать не стал. Устно обговорил с женой, как поделить между ней и детьми то, что ещё оставалось по закону за ним. Попросил отвезти тридцать тысяч в монастырь, отдать игуменье и попросить её молитв об упокоении. Читал Псалтирь, Евангелие, стал поститься. В храм стал ходить каждый день, даже если там не было службы: просто ходил от иконы к иконе, ставил свечи, молился и разговаривал со святыми.

На субботней вечерней литургии 10 октября не сдержал слёз и заплакал. Вышел на улицу. Стыдно было перед бабулечками. Крепкий ещё мужик, а нюни распустил. Нашёл самый укромный уголок на прихрамовой территории и там долго успокаивался. Ужинать не стал.

– Знаешь что, Ваня! – неожиданно сказала жена. – А ты ведь помнишь слова Христа о том, что «там, где двое или трое собраны во имя Моё, то Я посреди вас»?

Мужчина уныло кивнул.

– А давай весь вечер молиться, чтобы Господь тебя не забрал. Попросим отсрочку?

– Давай, – вяло ответил мужчина.

Вычитав вечернее правило, муж с женой встали на колени и, склонив головы, просили продлить земное существование Ивана Петровича. Зина просила со слезами, а Иван Петрович – потупив голову и тяжело вздыхая. Потом просил прощения у жены за всё плохое, что сделал ей в течение жизни.

– Да я давно всё простила, – обняла мужа Зинаида Петровна. – Ты только живи, родненький.

Они расцеловались, крепко обнялись.

Иван Петрович попросил жену лечь отдельно от него:

– А то вдруг я ночью помру и напугаю тебя.

Она нехотя согласилась. Иван Петрович тщательно побрился, помылся, надел новое бельё и лёг спать. Сон не шёл. Проворочавшись до часу ночи, он встал, включил ночник и подошёл к иконам.

– Господи, если можно, пронеси эту чашу мимо меня! – повторял он много раз. – Я ведь только в последний месяц понял, как надо жить. Я ведь ещё тут нужен: жене, сестре, детям, внукам. Я ещё столько дел добрых мог бы сделать и для близких, и для нуждающихся, и для монастыря! Господи, оставь меня, я не подведу!

Лик Спасителя был строг и спокоен, Богородица нежно смотрела на каявшегося грешника и молчала. Ночь прошла спокойно. Утром Зинаида Петровна заглянула к мужу, тот спокойно спал. Она радостно улыбнулась, перекрестила его и стала будить на литургию.

В храме Иван Петрович приободрился, поисповедовался, причастился и долго ещё не уходил. Всё что-то держало его. То ли тут он чувствовал себя в безопасности, то ли просто у него проснулась любовь к Божьему дому. Он взял благословение у отца Сергия и спокойно пошёл домой. Весь день молился, молчал, почти не ел и не отвечал на телефонные звонки. Вечером супруги повторили своё молитвенное прошение к Богу о продлении жизни Ивана Петровича. И опять он полночи не спал: думал о себе, о своей жизни – щемило сердце, бросало в холодный пот, перед глазами вставала цифра «11». Не мог спать Иван Петрович, не спала и за стенкой Зинаида Петровна. Ровно в полночь она забежала к мужу в комнату. Тот сидел на постели и плакал.

– Живой?

– Кажись, живой! – сквозь слёзы улыбнулся он.

Супруги обнялись и разрыдались.

Понедельник 12 октября Иван Петрович провёл «на воздусях». Объехал все городские храмы, повсюду заказал благодарственный молебен. Щедро бросал купюры в церковные кружки и просто радовался жизни. Его умиляло щебетание воробьёв, колыхание веток на ветру, мяуканье кота и даже гвалт пробегающих мимо детей. Казалось, он обрёл гармонию с Богом, с миром, с самим собой.

«А может, пойти таксовать? Сейчас, во время пандемии, большой спрос на такси. Чего дома сидеть? Хотя ведь сам мечтал о пенсии. Хотел на дачу почаще ездить, на рыбалку выбираться. Да куда оно это всё от меня денется?» – решил Иван Петрович.

Вечером он озвучил свои планы жене.

– О, то помирать думал, то вдруг работать собрался! – удивилась Зинаида Петровна.

– Ну а что? Ты на работе, а мне что делать?

– Молись, книги духовные читай, навёрстывай упущенное. Ведь ты в православии ничего толком не знаешь.

– Да я как-нибудь успею. Да и потом, у меня в машине магнитола есть, можно радио найти православное и слушать.

– Это правда, – согласилась Зинаида Петровна. – Но сейчас пандемия. А машина – закрытое пространство. Вдруг заразишься?

– Опять ты об этом, Зина! А где же твоя вера? На всё воля Божия, так отец Сергий говорит.

– О, какой ты просвещённый стал! – улыбнулась жена. – Я тут случай вспомнила, где-то читала. Как одна монахиня слегла и была при смерти. А другие монахини стали её вымаливать, жалели, больно молодая ещё была. Старец им сказал, что не нужно этого делать, мол, она же к Богу уйдёт. Но они его не послушались. Выздоровела болящая монахиня, влюбилась в трудника и сбежала с ним из монастыря.

– Это ты к чему сейчас рассказала? – почти обиделся Иван Петрович.

– Да так, что-то вспомнилось. Ты не обижайся, Ваня. Я очень тебя люблю и рада, что ты жив. Но не забывай, что у тебя теперь Бог должен быть на первом месте.

Через неделю Иван Петрович устроился работать в такси. Отработав месяц на своей старой «семёрке», он попросил сына вернуть ему «Приору» – та была поновей. Николай удивился, обиделся. Но не подал вида и вернул отцу машину. Всю осень Иван Петрович ходил по воскресеньям в храм, раз в месяц причащался. А с приходом зимы стал лениться – то не выспался, то гололёд. Сократил правило до трёх кратких молитв. На все сопротивления жены говорил, что даже Серафим Саровский разрешал правило сокращать. Рождественский пост Иван Петрович тоже не выдержал, дал слабину. Тайком от жены смотрел футбол и боевики, а с её приходом включал канал «Спас». И таксовать стал реже, проводя время дома: смотрел телевизор, иногда разгадывал кроссворды, иногда читал.

Когда пришла весна, Иван Петрович стал выбираться на дачу, на рыбалку.

– Ваня, может, в монастырь съездим? – спросила его как-то жена.

– Зачем?

– Ты же им обещал в огородных делах помогать, денег на насос новый пожертвовать, – напомнила жена.

– Ой да некогда, Зин. Да и спину у меня часто прихватывает, тут не до помощи.

– Ну хотя бы деньги пожертвуй! – не отставала жена.

– Что ты мои деньги считаешь? – закипел Иван Петрович. – Мало ли что я там обещал кому!

Слово за слово, Иван Петрович обиделся и на всё лето уехал жить на дачу. Приезжал в город, только чтобы закупить продукты и снять пенсию.

Лето пролетело быстро, а потом и осень подкатила. Наступило 11 октября 2021 года. На улице шёл проливной дождь. Ивана Петровича разбудил звонок от диспетчера:

– Слушай, Петрович, выручай! Все машины заняты. Нужно человечка с дачи забрать. Деньги хорошие, поедешь?

Иван Петрович хотел сослаться на головную боль, но когда ему озвучили гонорар, передумал:

– Ладно, еду.

Голова продолжала болеть, стало давить на затылок, на сердце было тяжело. Померил давление. Высокое. Снова задумался. Посмотрел на календарь. 11 октября. Потянулся к трубке, чтобы отказать. «Да что я как баба суеверная! Выпью от давления таблетку и поеду».

Так он и сделал. Очень торопился, поэтому даже не перекрестился, выходя из дома. Ехать нужно было далеко. Да ещё и дорога всё время петляла. На одном из поворотов Иван Петрович почувствовал себя очень плохо…

* * *

Похороны прошли сдержанно и строго. Людей было мало. Плакала одна Зинаида Петровна, да и то тихо. И лишь когда отец Сергий запел «Вечную память», разрыдалась в голос. Уходя, она оглянулась на крест:

– Сынок, что-то крест поставили как-то криво.

– Ничего, мама, пойдём. Потом крестик поправим, – обнял её за плечи сын и повёл к выходу.

28 августа 2023 г.

 

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска