Как-то раз я ехал по улице – две полосы в каждую сторону, и обе забиты транспортом. Плетусь себе во втором ряду, то приторможу, то добавлю газу. Вижу в зеркале – сзади какой-то автомобиль мигает фарами. Вроде как требует пропустить. Каким образом? На встречку, что ли, мне выехать или подрезать тех, кто едет справа? Продолжаю движение и краем глаза замечаю, что «шашечник» – так называют тех водителей, которые перескакивают с одной полосы на другую, стремясь обогнать всех, – уже на соседней полосе. Ну и хорошо. Соседняя полоса ускорилась – наша встала, «шашечник» уехал вперёд, и я о нём забыл. Но через некоторое время снова сзади кто-то мигает. Гляжу – а это снова тот самый. Он уже опять перестроился на мою полосу и желает обогнать…

Ближе к вечеру выезжаю не спеша со двора, и вдруг сзади пристраивается автомобиль ГИБДД, включает мигалку, в мегафон требует немедленно остановиться. Выбегают два человека в форме, именно выбегают, – и ко мне: «Предъявите документы!» Выхожу, предъявляю. А один так близко-близко подошёл… «Извините, всего доброго!» – «Да вы хоть скажите, в чём дело, кого ищете?» – «Поступило сообщение, что водитель автомобиля с вашим номером управляет в нетрезвом состоянии», – неохотно сообщил полицейский. Хотел я спросить служивого, чего ж он мне тогда в трубку дунуть не дал, да вижу – глаз у него намётанный, зачем время тратить. И тут я вспомнил утреннего «шашечника» – не иначе как он донёс.

А недавно рассказал знакомому об этом случае: «Всех городских гаишников поставил этот “шашечник” на уши, чтоб мне отомстить, а ведь наверняка самому ему за донос ничего не было». На что знакомый ответил: «Вообще-то, это был не донос. Донос – это совсем другое». И точно, оказалось, что в русском языке для таких сообщений «куда следует» есть другое слово – «извет». Донос – это когда факт или событие, о котором сообщено, реально имело место.

Почему же этот донос в ГИБДД приняли? Оказывается, ровно год назад, 14 февраля, правительство Республики Коми утвердило постановление «О выплате денежного вознаграждения гражданам, участвующим в охране общественного порядка, за информирование органов внутренних дел… о правонарушениях и угрозах общественному порядку». Теперь если кто сообщит о водителе без прав, нетрезвом или покинувшем место аварии, то может получить 3 тысячи рублей. Меня аж захлестнуло: с детства ненавижу стукачей. А они всегда были, и забесплатно, – в школе, в университете, – а тут им ещё и платят! Я понял бы, если бы приплачивали членам добровольных народных дружин – они реально участвуют в «охране общественного порядка», тратят на это личное время, подвергают себя риску.

Сразу скажу: я категорически против пьяных за рулём. Но ведь не все средства хороши в борьбе со злом!

Отчего же тогда не обрадовал меня законопроект против доносов, который на днях внесли в Госдуму несколько депутатов-либералов? Они предложили граждан, которые «злоупотребляют правом на обращения в госорганы», лишать доступа к соцсетям на три года и привлекать к обязательным работам. Замечательная же идея. Или нет? Вопрос: а судьи кто? Кому решать, злоупотребляет гражданин или нет? Опять в судьи полезут те, кто гнобил доносами патриотов по русофобской – 282-й – статье УК?

Почему именно сейчас всплыл такой законопроект? Слишком громко стал народ возмущаться засильем мигрантов? Не молчат люди, когда оскорбляют участников СВО? Не готовы терпеть всех этих галкиных-улицких?.. Объявить всех несогласных с таким положением дел «доносителями» и заставить замолчать? Долгие годы русофобские персонажи оставались вне критики, и прикрытие среди властных структур они имели, и роскошную жизнь. Да это ладно бы – они ещё и давили с помощью государства всякое патриотическое инакомыслие, все ростки живого, настоящего. Война дала людям, наконец, выразить отношение к откровенно ненавидящим и злословящим Отечество.

«Но ведь для борьбы с пороками общества есть другие способы, кроме доноса!» – говорю я себе. Да, до середины XIX века донос вменялся госслужащим, за него платили и само понятие не имело отрицательного смысла. Эксперименты советской власти над народом не в счёт – там большинство доносов написано в камерах, под пытками. Ну и четыре миллиона доносов, про которые писал Довлатов, – конечно, с потолка цифра. Но ведь образованное русское общество и до революции считало доносы делом подлым и революционеров не выдавало полиции, да только к чему это в итоге привело… А в быту и, кстати, в церковной жизни доносом пользовались широко. А уж про кляузы деятелей культуры друг на друга в советское время и вспоминать тошно.

«А вспомни-ка тот ночной звонок… – говорит мне моя память. – Ты же тоже в полицию звонил…» «Это же совсем другое дело!» – не соглашаюсь. «Отчего же другое? По всем параметрам не что иное, как донос. Ведь у тебя тоже не было стопроцентных доказательств!» – присоединяется совесть.

История такая. Я возвращался глубокой ночью из дальней командировки. В двухстах километрах от Сыктывкара, в Объячево, заехал на безлюдную заправку. Передо мной туда же заехала большая белая машина, и из неё высыпало пять человек «кавказской национальности». Пока кассир не спеша обслуживала их, они, ничуть не стесняясь меня, обсуждали план, как будут кого-то «мочить». Подумал: «Может, просто бахвалятся?» Но когда они заправились, зачем-то открыли багажник и стали перекладывать вещи, среди которых я заметил ружьё. Мне сделалось не по себе. Дождавшись, пока они уедут, я нашёл телефон полиции следующего населённого пункта по трассе. Позвонил, представился: так и так, охотники за головами пожаловали. Поехал следом. Через сто километров вижу: у обочины стоят две машины – полиции и эта белая со столичными, помнится, номерами; идёт проверка документов. Понятно, что повода задержать гастролёров у полиции, скорее всего, не будет. Но зато бандюки уже «засветились», вряд ли на сей раз решатся устраивать кровавые разборки. Может, и чью-то жизнь я этим звонком спас…

Донос? По форме – да… В общем, грань между доносом и исполнением гражданского долга фактически неуловима. Можно попытаться формализовать борьбу с доносами законодательно, но тут же появятся доносы на доносителей…

Законодательно бороться с доносами, а точнее с наветами, кляузами, подмётными письмами – дело безнадёжное. Государство, корпорация, любая структура для собственного укрепления всегда будет стремиться использовать эти средства. А потому тут главное – борьба за душу человека. Что им движет? Осуждение, построенное на ненависти? Агрессия? Увидел зло и хочешь его исправить? Делай, но под этим не должно быть желания свести счёты, убрать противника, потщеславиться. Этому должно учить человека и на школьной скамье, и с амвона. И первейшее тут – отсутствие корысти. Примечание чужих грехов не должно превращаться в промысел.

Оглавление выпуска     Следующая публикация →