Язык – это живой организм. Как всякое живое существо, он растёт, старится и умирает. От некоторых, как, например, от латинского, остаются мощи, от некоторых не остаётся ничего. И, как любое существо, языки болеют. Иммунная система у русского языка очень сильная: оставаясь собой, наш язык мог переваривать тысячи иностранных слов. И он, как природа, способен самоочищаться, но до определённого уровня. С какого-то момента делать это уже не может. Почему это происходит? Вероятно, потому, что носители языка критически ослабевают.

По-видимому, именно такой момент наступил, коль 28 февраля Президент вынужден был подписывать дополнения к закону о русском языке 2005 года. Наибольший резонанс вывала такая статья: «Не допускается употребление слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка (в том числе нецензурной брани), за исключением слов, которые не имеют общеупотребительных аналогов в русском языке».

Здесь – 200 иностранных слов, которым есть замена в русском языке: https://www.polsov.com/journal/1910-govorite-po-russki-pozhaluista-200-inostrannyh-slov-kotorym-est-zamena-v-russkom-jazyke.html

Надо понимать, что речь идёт об использовании русского языка как государственного – законом невозможно регулировать бытовые и профессиональные разговоры, художественную литературу. Нецензурщина – это административка, мелкое хулиганство, а не по части закона о русском языке. Что же касается замены иностранных слов, то, как отметила руководитель комитета Госдумы по культуре Елена Ямпольская, вопрос этот будет актуален через пару лет, когда появятся нормативные словари, о которых также говорится в новом законе. Тогда, надеюсь, исчезнут постепенно словечки вроде «клинера» и «омбудсмена». Хотя понимаю, что не всё так просто.

На одном из сайтов возник спор: в документах той же самой Госдумы часто используется неблагозвучный англицизм «чайлдфри». Читатели предложили: почему бы не заменить его на «бездетность»? Им возразили: бездетность – это невозможность иметь детей, а чайлдфри – это сознательный отказ от их рождения. Тогда предложили слово «отказники». Но оно «занято» – так уже называют уклонистов от армии, так называют брошенных детей. Добавить ещё одно значение или поискать подходящее слово?

Но вернусь к главному: отчего мы как носителя языка ослабели? Да, провал системы образования с ЕГЭ и разными экспериментами. Да, стремительное изменение общества, образа жизни, технологий – всё это требует новых слов. И здоровое новое может родиться только на основе знания старого. А иначе вот это: крафтовые хайповые рэндомы и кейсы.

Недавно моя дочь, имеющая высшее гуманитарное образование, прочитав написанную мною книгу о молодости, удивилась: надо же, а многих слов я даже не слышала! А ведь я там не использовал какие-то архаизмы или диалектизмы. Просто она живёт в мире, отличном от того, в котором жил я в молодые годы. А когда дочь была школьницей, я мало общался с ней, мало рассказывал ей о тех предметах и явлениях, среди которых жил сам. Так что сам виноват.

Согласно опросам, более половины россиян (56%) считает, что бороться за чистоту русского языка надо, при этом оберегать язык должны сами граждане. Часть считает, что это дело лингвистов-профессионалов, и меньше всего согласны поручить это чиновникам. Но как оберегать язык? Распекать подростков, жаловаться властям? Между прочим, в принятом законе нет мер воздействия на тех, кто его нарушит…

Константин Ушинский, юбилей которого мы отмечаем нынче (об этом – в публикации «Учитель учителей»), считал основой образования родной язык. Ребёнок, который смысл слова понимает смутно либо совсем не понимает, всегда будет страдать от этого при изучении любого другого предмета. Метод «лечения», который предложил педагог, – «чтение с объяснением». Ну, хотя бы попробуем начать с этого.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска