Надежда ВЛАСОВА

В деревне весна. Тёплый ветер принёс новые запахи. Они будоражат и пьянят. На разные голоса, по-новому перекликаются птицы… Особенно интересно выводит маленькая чечевица, словно зубрит стишок, и в её щебете слышатся знакомые слова: «Советский, советский, советский!» И тут же уже твердит: «Немецкий, немецкий, немецкий!»

А саму её ни за что не увидишь – такая маленькая и юркая.

 «Вини, вини, вить!»

«Это она про меня, что ли?» – думает шестиклассник Витька. Он идёт из школы счастливый – сегодня его не спрашивали. Дорогу развезло – сапоги чавкают и чмокают, и Витьку это забавляет.

«Щас приду, – думает он, – поем и буду собирать мопед. Дорога скоро просохнет, а у меня конь не валялся».

Почему «конь не валялся» – он не знает. От того, что конь поваляется, дел не убавится и не прибавится. Это батина поговорка привязалась, хотя она ни к селу ни к городу.

Дома никого, родители на работе… Витька бросил портфель, залпом выпил полкринки молока, схватил плюшку и выскочил во двор.

Да, собственно, дворов-то, то есть заборов, в деревне почти нет. Частокол отделяет огород Витькиного дома от соседского.

«Ну-ка, ну-ка… – Витька подходит к забору поближе: в соседском огороде из-под растаявшего снега показалась какая-то бандурина с трубой. – Всё хотел спросить у дяди Паши, зачем она ему нужна. Ну, приедет с работы – спрошу».

Витька открыл сарай, расстелил на оттаявшей земле ветошь, разложил ключи и прочий инструмент.

«Хорошо припекает. Прям как летом! Скоро будем ездить на рыбалку… По грибы…»

Размечтался Витька… Не заметил, как дядя Паша подъехал на своём синем «Белорусе». Заглушил мотор, спрыгнул на землю:

– Витька, привет!

– Привет, дядь Паш… Ой, погоди, погоди! – Витька подбежал к соседу. – Пойдём, я тебе чё покажу, – и повёл его к забору, за которым лежала та самая штука, не дававшая ему покоя.

– Дядь Паш, это чё у тебя?

– А, это… да я и сам не знаю, военные оставили в прошлом годе. Тебе надо, что ли? Дак забирай. Пойдём, я тебе отдам.

Витька чуть не вприпрыжку от радости побежал за соседом в огород.

– У-у, какая тяжёлая, старинная… Я видел такую в кино (ну, это Витька соврал – может, чего-то похожее видел).

– Бери, бери, разберёшься сам, – Витька не заметил ухмылки дяди Паши, которую тот спрятал, поглаживая усы.

Витька взял бандурину и торжественно понёс её домой. Только зашёл в свою комнату, как услышал голос отца:

– Витька! Ты опять, паразит, со своим мопедом! Опять ничего не учишь!

Витька занервничал, лихорадочно соображая, куда спрятать своё сокровище. Быстро затолкнул под кровать… Отец зашёл в Витькину комнату.

– Пап… я тебя ждал, чтоб ты с мопедом помог. А пока, думаю… историю почитаю.

– Некогда мне с твоим мопедом! – рявкнул отец. – Иди убирай всё и учи уроки. Хоть одну двойку принесёшь, я тебе покажу историю, на всю жизнь запомнишь!

Витька быстро шмыгнул мимо отца.

Он всё прекрасно понимал: надо огород копать, за скотиной чистить, а тут его мопед. Отца лучше не раздражать. Он отходчивый, но уж если двойку принесёшь, да не одну…

Мать пришла, и вместе с отцом они отправились на огород, копать в теплице. Витьке строго-настрого было наказано выучить все уроки к их возвращению.

«Все уроки… Сами-то небось столько не учили, – вздыхал то и дело Витька. – Знали бы, какие трудные предметы математика и русский!»

С математичкой он ещё как-то находил общий язык, а вот «русиш»… – говорить-то он говорил на русском хорошо, а вот писал… ошибка на ошибке! Мать отчитывала его: «Ты невнимательный! О чём ты думаешь? Конечно, если пишешь про реку, а думаешь про мопед, вместо “Волга” напишешь “волка”!»

Родители вернулись, когда уже темнело. Сели ужинать. Витька набросился на картошку с мясом, словно сутки не ел.

– Витюшка, что с тобой? – удивилась мать. – Будто век не едал! Ты после школы-то ел ли?

– М-м… – промычал он нечленораздельно и отпил молока.

– Ну вот, – возмутилась мать, – а потом говоришь, что брюхо болит!

Стемнело быстро, как и обычно в конце апреля. Про бандурину Витька вспомнил, только когда все легли спать: «Свет включать нельзя… Где же фонарик-то? Ага, нашёл…»

Изо всех сил стараясь не шуметь, Витька вытащил её из-под кровати и водрузил на стол. Осмотрел внимательно: тут какая-то вилка – значит, надо включить в розетку… «Что же это такое?» – он осторожно подошёл к двери и прикрыл её поплотнее. Вернулся к столу: «Ну, была не была! Только бы током не ударило! Включаю!»

Отец с матерью, умаявшись на огороде и почти мгновенно уснувшие, вскочили с кровати и не знали, куда бежать. Они просто очумели от воя, который ворвался буквально из соседней комнаты…

Опомнившись, отец одним прыжком оказался у двери, рванул её на себя и включил свет. Он увидел полные ужаса Витькины глаза и перед ним на столе бандурину, название которой он сразу же забыл (а ведь знал когда-то!).

– Витька! Скотина безмозглая! – взревел отец. Далее следовали слова, которых Витька ещё не знал, хотя отец никогда не скупился на нетрадиционную лексику. Позади стояла перепуганная мать, повторяя как мантру:

– Саша, только не бей его… только не бей!

Ибо в таком гневе отца ещё не видели ни Витька, ни мать.

Витька всё-таки отведал флотского ремня. Ему досталось бы ещё больше, если бы мать не ухватилась за руки отца.

– Где ты взял эту штуку? – почти спокойно спросил отец у сына утром.

Витька, не желая подставлять дядю Пашу, сказал:

– Нашёл.

– Где ты её нашёл?

– За огородами.

– Ну и дурило… – отец снова хотел разозлиться, но мать попросила:

– Саш, не надо перед школой. А то опять двойку принесёт.

Вечером отец рассказывал соседу, какую «готовность номер один» ему с матерью показал вчера Витька. А Витька наблюдал из окошка, как отец махал руками и как они с дядей Пашей громко хохотали. И ему самому стало смешно.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска