Иеромонах Роман (Матюшин)

Молящемуся ещё при этой жизни отверзает Господь Парадные Врата Вечности, ими он сыновне входит в радость Божию. Тати постигают Вечность с чёрного хода.

* * *

В древние времена в пустыне подвизался отшельник. Родная сестра и племянник подвижника жили в городе. Захотел правитель повидаться с отшельником и поступил, как ему казалось, самым надёжным способом – посадил племянника в темницу и сказал его матери: придёт брат – отпущу, не придёт – казню. Та в слезах стучится к брату: иди скорее, не то его казнят.

– Я его не рожал! – послышалось из-за двери.

– О, медное сердце! Это же мой единственный сын!

– Скажи правителю: если он виновен – пусть казнит. А если нет, то пусть вспомнит, что и сам ходит под Богом!

Передала плачущая мать сказанное правителю, и тот понял, что не мірскому властелину приручать человека Божьего, и отпустил юношу. Мір увидит и осудит жестокосердие отшельника, а мы ублажаем верность Сказавшему: но и власи главы вашея вси изочтены суть (Лк. 12, 7).

* * *

Юмор. Он нужен и оправдан для касания душ, для снятия напряжения в общении. Кроткой шуткой можно ободрить оробевшего, смягчить тяготу напраслин, приготовить душу к испытаниям и даже укрепить надежду на спасение. В этом созидательная сторона юмора. Но когда юмор используют ради гогота, когда высмеивают всё и вся – он разлагает личность, превращает и говорящих, и внимающих в пошляков, циников, зубоскалов. Хохмачу уже тесно среди живых: то он покупает костюм в магазине ритуальных услуг (от одной темы обхохочешься!), то в поисках материала отправляется на кладбище выискивать весёлые эпитафии! Находит, записывает, читает – гогочут. И не понимает тщеславный осквернитель памятников, что скоро сам станет пищею для смеха пересмешника-дьявола.

* * *

Ныне повсюду развелось салонов красоты, как мухоморов в безлюдном лесу. Появились и «доктора красоты». И нужно сказать, никто не сидит без работы. Вот молодая девица просит «сделать глаза побольше, убрать отовсюду жир, удлинить нос, утолстить губы». Как будто она большие глаза не наполнит похотью, сделает добрее, как будто, служа плоти, снова не ожиреет. Бедняжке бы разобраться, для чего она пришла на эту землю, встретиться с собой и начать приводить в порядок свою душу – тогда не нужно было бы залезать в долги или копить деньги на бессмысленные операции.

* * *

Жалок человек без Господа, ничтожна его искромётность пред лицом Вечности.

* * *

Как люди боятся старости! А ведь старость прекрасна, когда чиста, мудра и опытна в добре. А так как стареющие в юные и молодые годы занимались чем угодно, но только не собиранием перечисленного и видят смысл оставшейся жизни в дальнейшем служении плоти и страстям, то и обивают пороги всяческих салонов, и ложатся на операционные столы, пытаясь хоть скальпелем удержать уходящую молодость. И раз им подтянут кожу, и два, но маска молодости – не молодость. Тщетны уговоры! Человек настолько привык к обману, что и помереть, не обманув, уже не может.

* * *

Молодая девица утыкала себя кольцами и булавками. Кольца и булавки в бровях, ноздрях, губах, ушах – не лицо, а прилавок ювелирного магазина. Сидит, точно её прогнали с операционного стола и забыли снять хирургические зажимы. И смотреть-то больно, не то что писать стихи о любви. Бедный её ухажёр – видно, на свидание ходит с аптечкой. Так и хочется помазать йодом и бинтами перемотать изъязвлённые места. Неужели в душе совсем нет ничего и приходится обращать на себя внимание таким способом?

* * *

Отпевал молодую женщину. Глянул на лицо и чуть не отшатнулся: ярко накрашенные губы, на щеках румяна. Спрашиваю у родственников: «Кто додумался?» И услышал: «Это была её последняя воля». Тяжко стало: хоть бы кто-то имел понятие – или умершая, или живые родичи. Нищая покинула нищих.

* * *

Пожирающим драконом лютовало безбожие на просторах нашей Родины. Запад не знал такого воинствующего атеизма: там все или верующие, или, если воспользоваться их определением, «в меру религиозны». Но вот сцена из поголовно верующей католической Португалии. День их святого. Толпы народа, музыка, танцы, вино – массовое гулянье в его честь, но паче – в своё удовольствие. Пляшущий молодой мужчина весело поясняет журналисту: его (святого) сейчас с нами нет, он на стадионе в Японии болеет за нашу сборную (шёл чемпионат мiра по футболу). Да уж лучше бы напился, чем так «чествовать»!

* * *

Скорби нам нужны, как вода и воздух. Более десяти лет назад оказался в незнакомом доме. Хозяйка раскрыла альбом. Вот она в молодости, вот она на гулянье. Всё пустое, внешнее, мiрское. И вдруг увидел женщину, сидящую у гроба с телом мальчика. И столько было в этом лице страдания, мудрости и очищения, что я не узнал недалёкую в застольях веселуху. О, если бы мы знали свои глубины! Если бы знали, какое богатство внутри нас!

* * *

Продажные чиновники – вот кто опаснее всякой чумы и холеры! А так как коренное население России нищенствует, то приезжим они включают зелёный свет (зелень за зелень).

* * *

Жизнь есть созревание посеянного в детстве.

* * *

Стоит человеку полностью положиться на Милосердие и Любовь Божию, как из ветром колеблемой былинки он превращается в незыблемый столп. Господи Боже Сил, блажен человек уповаяй на Тя (Пс. 83, 13).

* * *

Развивая внешнее, гасим внутреннее. Чем больше игрушек в детстве, тем скучнее в них играть, тем больших развлечений ищет душа. Наше уродство начинается дома, усиливается улицей, армией, а диплом с отличием уже выдаёт зона или прослойка «новых». Но все трудности родом из отчего дома. Больше, чем родители, никто не повредит. И если враги человеку домашние его, то уж младенцам, детям они самые страшные враги: всё делают, чтоб любимчик не миновал преисподней, и всё – по «любви», слепой, всепозволяющей и… уничтожающей личность.

* * *

Многие упрекают епископат в роскоши, и небезосновательно, нужно сказать.

– Как замучили эти поборы! – сокрушался ныне покойный благоговейный батюшка. – Только что-то соберёшь на ремонт – приезжает митрополит с иподиаконами, а значит, нужно тратиться на роскошный стол и потом ещё раздать конвертики всем. Побыли, и всё, казна пуста. Нужно снова собирать на ремонт и молиться, чтобы архиерей не посетил.

– А почему даёте? Он что, лишён жалованья? Живёт на всём готовом в епархии, думаю, имеет оклад не сиротский. Сами себе устраиваете трудности.

– Попробуй не дай, – грустно проговорил отец Алексий, – переведут в глушь, а у меня дети, жена, отец больной, в глуши не прожить.

А ведь то, что стало повсеместной нормой, запрещено правилами Вселенских Соборов. Как же нарушители канонов могут что-то требовать от священников и мiрян? И кто-то из них ещё призывает бороться с коррупцией, взяточничеством!

Ах, если бы на Церковном Соборе постановили: желающий быть епископом или священником обрекает себя на скудость, ибо «живущему в роскоши невозможно войти в Царство Божие» (преп. Ефрем Сирин), и обязуется целовать руки подходящих под благословение.

Все бы сказали: «Приемлю, благодарю и нимало вопреки глаголю»? Позвольте усомниться: желающих заметно бы поубавилось. Но те, кто принял условия, стали бы настоящими архипастырями и пастырями – истинно Христовыми последователями и служителями.

* * *

Тридцать лет назад и в кошмарном сне не мог представить, что бывшие парторги наденут рясы, станут попами и даже предстояние у престола не помешает им воспевать «Великую Октябрьскую социалистическую революцию» и вождя, объявившего себя личным врагом Бога. Совместители несовместимого! Сыновья коммунистов, чекистов, председателей колхозов, приняв крещение или даже сан священника, ныне гордятся социалистическими достижениями, ставя их выше Спасения! Особенно умиляют мантры о том, что в коммунистический кодекс включены заповеди Спасителя. Адвокаты безбожной власти любят повторять, что, отвергая Христа, безбожники принимали Его заповеди! Всё это напоминает несуразную картину: сын (или дочь) потрясает отцовским письмом, очень дорожит его наставлениями и… всеми силами пытается изгладить о нём память у родичей и соседей, выгнав прочь из его же дома.

И всё же нельзя никого зачёркивать. Может прийти время, когда кто-то из бывших парторгов, коммунистов станет к стенке за имя Христово рядом с теми, кто их судил за воспевание советской власти.

* * *

И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое (Откр. 21, 5).

Господь хочет омыть, обновить человека, но современные Адамы и Евы не желают меняться даже внешне, уподобляясь юродивым в бане: разденутся, коснутся водички и надевают на себя прежние грязные одежды. Мало кто, приходя в Церковь, оставляет прежние свои взгляды, привычки – жизнь.

* * *

…В юности приехал из Калмыкии в своё село Рябчёвск. Сел вечером на любимом холме, откуда вид на луга, Десну, дальний лес. Гляжу не нагляжусь. И слышу, как лягушачий хор, подобно грекам, держит тон, а соловей солирует. Поразился и редкости сочетания, и великому ладу. А ведь так должно быть и в душе. Но суета и заботы уничтожают этот лад, не дают слышать нужные душе звуки. Душа от суеты – как расстроенная скрипка: вроде и смычок есть, и струны, а звуки не те. Так и человек – и понимает всё умом, а мира не имеет.

* * *

В уединении природа становится ближе. Когда человек молится, она не пугает его. Ни ветер, ни гроза, ни ураганы – ничто его не пугает, всё радует душу, доверяющую Богу. А когда он грешит, тогда природа начинает воевать с ним, страшит потерявшую опору в Горнем душу.

Мы живём во времена неслыханного отпадения, глумления, безумия. Ожидаются великие потрясения и в обществе, и в природе. Как будем жалеть о своём теперешнем положении! Живём ведь по поговорке: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем».

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска