Рубрика • Записки священника •

Священник АЛЕКСИЙ Мороз

Далеко за Новгородом, в глухой деревне, освободилось место священника. Сам я в то время служил чтецом в церкви села Подгощи той же области. Службы проводились только по выходным дням, и я, живя в Ленинграде, бывал в Подгощах наездами.

И вот, когда мне предложили приход в Мародкино, я, не долго думая, отправился в путь… Мне рассказали, что нужно проехать триста километров до небольшого городка, дальше сорок километров на местном автобусе, затем пешком через болото пять километров.

А еще мне рассказывали, что в самой деревне, около церкви, жило семейство бандитов. Отец, просидевший пятнадцать лет в тюрьме, два сына, всячески ему подражавшие, и мать-страдалица, имевшая еще одного слабоумного сына.

Они сильно досаждали прежнему, старенькому одинокому, священнику. Иногда били его, грабили, оскорбляли, а он смирялся – плакал и служил. Умирал он, по свидетельству местных прихожан, со следами побоев на теле, нанести которые могли только эти бандиты.

На место умершего батюшки прислали молодого священника о. Сергия. Но и его начали преследовать. Мать о. Сергия безжалостно избили, а самого священника грозились убить. Отец Сергий подал в суд, одного из бандитов посадили. Тогда воровское семейство открыло настоящую охоту на батюшку. Выход у о. Сергия был один – уехать. Приход остался без священника…

БОЛЕЗНЬ МАТЕРИ

У мамы в те годы сильно болело сердце, а тут еще и инсульт. Вот и приходилось мне каждую неделю из Мародкино ездить. Автобус междугородный, автобус местный – и пешком по болоту. Двенадцать часов дорога занимала.

Мать лежала парализованная, не шевелится, не разговаривает – до слез жалко. Много я за нее молился, просил у Господа. Очень хотелось, чтобы всегда она была рядом.

И услышал Господь мои молитвы. Произошло маленькое чудо. Одна монахиня, духовная дочь святого Иоанна Кронштадтского, дала мне рукавицу, которую носил этот угодник Божий.

Я отслужил водосвятный молебен Иоанну Кронштадтскому, окунул в святую воду рукавицу, окропил и омыл мать этой водой. Затем надел ей святыню на руку и… пальцы на руке больной пришли в движение. Врач, когда пришла к больной, не поверила своим глазами – парализованная сидела. Узнав историю исцеления, доктор попросила у меня рукавицу. Но ведь дело тут не только в рукавице, нужна еще искренняя вера и молитва…

Постепенно мать поправилась, снова стала ходить и разговаривать. Правда, речь у нее уже была не та и писать она не могла. Но все понимала ясно. И еще целых три года летом жила у меня на приходе…

Велика сила церковных таинств. Не раз я видел, как почти умирающие люди после исповеди, соборования и причастия вставали на ноги.

Недавно причащал я маленькую девочку в больнице. Она была очень печальной, врачи заставляли ее лежать, боялись за слабое сердце ребенка. Девочка была крещеной, но никогда в жизни не причащалась. Родители крещены не были. Всё они перепробовали: и лекарства, и бабок, и йогу. Толку не было. Оставалась одна надежда на Бога. И Бог не оставил. Девочка после причастия быстро пошла на поправку, вернулась домой и стала здоровым ребенком. Ее мать после этого чуда крестилась и начала ходить в церковь.

В другой раз меня пригласили крестить младенца, у которого была пупковая грыжа. Родители обратились к бабке, но та отказалась лечить, пока ребенок не будет крещен. Во время таинства я помолился Господу, помазал пупок святым миром, и на глазах изумленных родителей пупковая грыжа стала уходить внутрь и полностью исчезла. Нужда в знахарке пропала.

Бывало, что и бесы сильно выли и кричали в детях при святом крещении, но потом выходили. Помню, как-то раз крестил я у себя на приходе отца и двух его сыновей. Так вот старший, здоровенный парень лет шестнадцати, при чтении заклинательных молитв страшно побледнел и грохнулся в обморок. Родители хотели его унести, но я настоял и продолжил таинство. К концу крещения парень полностью пришел в себя и выглядел совершенно здоровым.

В другом случае маленькая девочка, лет двух, также во время чтения заклинательных молитв, вдруг дико захохотала, рванула капроновую нить бус на шее матери – бусинки запрыгали по полу, кровь выступила на шее женщины, а ребенок же продолжал неиствовать. К концу таинства девочка затихла. Никто не смог бы и предположить, что в этом милом, улыбающемся создании только что скрывалась яростная злобная сила.

Иногда бес даже разговаривал через дитя. Помню, крестили мы одного мальчика дет двух. Он кричал, ругался плохими словами, вырывался из рук. Когда все же удалось окунуть его в купель, он выскочил оттуда с криком: «Не согласен, не согласен, не считается!» Очень часто дети болеют и становятся одержимыми за грехи родителей, поэтому исцеление ребенка иногда напрямую зависит от покаяния и изменения образа жизни родителей.

ЧУДЕСА ВОКРУГ ХРАМА

Немало чудесного происходило вокруг церкви и во время моего в ней служения. Так бывало: подойдешь к храму, особенно вечером или ночью, двери там закрыты, а пение тихое, благоговейное, я бы сказал, ангельское слышится. И многие его слышали.

Один раз, перед Пасхой, в Страстную среду, вот какое чудо было. Женщины мыли церковь, чистили, убирали – в общем, готовились к празднику. Вдруг перед иконой Божией Матери, что находится в летнем храме, слева от алтаря сама лампадка зажглась. Масла там – ни капли, а она горит и не гаснет. Все прихожанки были этому свидетели, никто из них лампадку не возжигал, так как в летнем храме месяца четыре уже не служили. Поэтому материалистическое объяснение этого случая исключается. Очень умилило женщин это событие… Много они плакали и молились перед чудесной иконой.

Есть там и другая удивительная икона – святого великомученика Пантелеимона. Вся она в пробоинах от оружейной дроби. Они остались с 1949 года. Когда храм восстанавливали, иконы для него возили из Новгорода. И однажды, перед тем как погрузить образа в машину, их поставили у стены дома. А мимо шел какой-то прохожий с ружьем. Увидел икону и читает: святой великомученик Пантелеимон. «Ну, если Бог есть, то пусть меня накажет», – усмехнулся безбожник, сдернул с плеча ружье и прицелился в образ. «Не сметь этого делать!» – закричал староста церкви. Да куда там, безбожник уже выстрелил в икону великомученика. В тот же момент, по словам старосты, изогнуло его дугой, стал он хрипеть и испускать пену изо рта. Где-то около часа корчился святотатец в судорогах. Потом подъехала машина, погрузили его в кузов, а что дальше с ним стало, одному Богу ведомо.

Немало чудесного происходило со мной в Мародкино. Недавно, когда я служил свою последнюю Рождественскую службу на этом приходе, на моих глазах нерукотворный образ Господа нашего Иисуса Христа обновился.

Во время великого повечерия я заметил, что нерукотворный образ, стоящий на жертвеннике, стал светлеть. А был он такой темный, что даже лик сквозь черноту не проглядывал. Медленно, постепенно, как бы выплывая из глубины веков, начал он проявляться на золотистом иконном фоне. Вот уже видны глубокие, ясные глаза Спасителя, с невыразимой любовью и состраданием глядящие на мир. От иконы исходил мягкий нетварный свет. Действо продолжалось минут двадцать. Я позвал алтарника, и мы благоговейно наблюдали за происходящим чудом. Службу мы прерывали и выставляли обновленную икону для всеобщего поклонения и молитвы.

Но далеко не всегда безмятежно проходила моя жизнь в Мародкино. Бывало, и самому мне грозила смертельная опасность, но милостью Божией все заканчивалось во благо…

«НО РУКА ГОСПОДНЯ ТВЕРДА, ОТВЕЛА УДАР НОЖА…»

Было это Великим постом. Как-то в среду служил я литургию Преждеосвященных Даров. Человек пять старушек в храме. Тихо, спокойно, благодатно.

Вдруг как будто толпа бесов в храм ворвалась – шум какой-то, разговоры… Атмосфера стала гнетущей, нервной. Выглянул я из алтаря, вижу двух пьяных молодых мужиков, двух таких же подвыпивших женщин с маленькими детьми.

– Всё, поп! – подошли они ко мне. – Праздник у нас, видишь, гуляем. А ты детей крести!

– Приезжайте трезвыми да мирными, тогда и покрестим! – ответил я.

– Ты что, нам праздник портишь?! – рассвирепел один из мужиков, как я узнал, бывший уголовник.

– Всё, – сказал я, – не мешайте службе! Стойте спокойно или выйдите!

На время они затихли. Литургия кончилась, народ потихоньку разошелся. Но приезжие не уходили из храма.

Я подошел к свечной конторке, чтобы взять ключи и закрыть храм.

– Так ты будешь крестить? – с угрозой спросил отец семейства.

– Пока вы пьяные – нет! – сказал я и наклонился в конторку за ключами.

В тот же момент бандит выхватил финку. Боковым зрением я уловил какое-то движение за спиной, резко обернулся и увидел руку с ножом… перехваченную другой рукой.

Мне привезли дрова. И парень, который их привез, пришел сообщить об этом. Он зашел в тот самый момент, когда могло случиться непоправимое. Финку мы у бандита вырвали. Сгреб я его в охапку и тащу на улицу в сугроб головой окунуть, чтобы прохладился слегка, а сзади жена его бежит и кричит:

– Батюшка! Не бейте его, вам не положено!

Выскочил за ней и второй дуралей, бросил купленные для крещения свечи под ноги и давай топтать их, Церковь и Бога поносить. Как у меня терпения хватило кулаки в ход не пустить, не знаю. Господь удержал.

– Убирайтесь, – говорю, – пока в тюрьму не сели!

С руганью и угрозами безумцы сели в сани и уехали.

При переправе через речку конь ногой под лед провалился. Стал «крестный» вытаскивать его и сам по пояс в ледяную воду. Дальше поехали – ребенка спьяну из саней обронили. Хорошо, что Промыслом Божиим его бабушка одна нашла и отогрела.

Потрясло меня это событие. Даже стихотворение родилось:

Но рука Господня тверда,

отвела удар ножа,

и за то Его воспела

моя грешная душа.

СУД БОЖИЙ

…По моем возвращении в Мародкино местные хулиганы, то самое семейство, которое столь досаждало прежним священникам, внешне вело себя мирно. Может быть, боялись расследования о поджоге дома (об этом – в пропущенной главе. – Ред.), может, просто присматривались, чего-то выжидали. Не знаю, надолго ли было бы это затишье, но грянул Суд Божий.

В местном магазине одно время шла бойкая торговля одеколоном. Местные мужики очень хвалили его, дескать, и по мозгам бьет, и запах приятный, никакого перегара. Купила и семья мародкинских бандитов ящик сего питья. Весь день и всю ночь распивали отец с сыном этот «мужской» напиток, а наутро отправились на гусеничном тракторе деревья на дрова пилить.

Стояла зима, было холодно, и им очень хотелось опохмелиться. И вот по дороге между бандюгами разгорелся спор. Сын заподозрил отца в утайке флакона одеколона. Произошла драка, и сынок выкинул отца из трактора и проехался по его ногам гусеницами. Тот истошно завопил, сынок развернулся, и жуткий крик, смешавшийся с хрустом раздавливаемой черепной коробки, затих.

После был суд. Дело оформили как несчастный случай, и через пять лет сын спокойно вернулся в свою деревню.

Когда хоронили убитого, в церкви его не отпевали. Да и как такому споешь «со святыми упокой». В момент похорон я находился дома и видел, как несли гроб с телом покойного на кладбище. Быстро так, как в ускоренном кино. Вечером, когда стемнело, вышел я прогуляться и неожиданно услышал тоскливый, страшный вой, доносившийся со стороны кладбища. Пошел на звук. Иду между могил и все слышу этот крик, но не ушами, а как бы внутри. Подошел к месту, откуда он раздавался, и увидел могилу убитого.

Видимо, так стонала и кричала душа нечестивца, мучимая бесами, страхом и безысходностью. Это и не удивительно. Ведь первые три дня после смерти душа находится возле тела и посещает те места и тех людей, которых знала и к которым стремится. А хоронили убитого, как мне помнится, на второй день. Так что душа находилась еще возле тела.

Мне приходилось много раз отпевать усопших христиан. И вот что показательно: за одних молишься, как будто на крыльях летишь, за других же с великим трудом, словно продираешься сквозь чащу, и хочется все бросить, уйти, и только большим усилием воли заставляешь себя продолжать молитву.

Я понимаю это так. Одни люди светлые, чистые, угодные Богу. Их окружают ангелы, которые при отпевании молятся вместе с тобой. Душа таких людей не боится, не трепещет грядущего суда, ибо успокоена благодатию Божией, мирна и сама молится за всех присутствующих.

Души других находятся в страшной растерянности, тревоге. Мир, куда они попали, им незнаком, страшен. Ко всему прочему, нечистые духи окружают, мучают и пугают грешную душу. Демонам ненавистна молитва священника за усопшего, и они всячески ей препятствуют.

Для наглядности приведу такой пример. Умер пьяница, развратник, сребролюбец. Всю жизнь он служил своей страсти, забывая Бога и попирая ближнего. После смерти душа его не только не избавилась от своей похоти, но наоборот, страсть из-за отсутствия других отвлекающих житейских раздражителей многократно усилилась. Она все больше и больше жжет и мучает душу. Хочется выпить, да где взять и куда налить? Тела-то нет. Вот и возникает состояние вечного похмелья, вечной боли, вечного томления, которому нет конца. И ничего не изменить. Жизнь прожита! Надо давать ответ. Точно так же терзают и мучают душу человека и другие страсти. Сребролюбец жаждет богатства и рыщет вокруг своих накоплений, да все без толку. Развратник томим неуемной жаждой блуда, которая никогда уже не удовлетворится. Вот тебе и ад кромешный, беспросветный!

А кто виноват? Сам человек. Что взрастил в себе, что взлелеял, то и получил.

Теперь представим себе человека, исполненного любви, веры, молитвы. И это все тоже после смерти многократно усилилось. Рядом такие же светлые люди, святые, ангелы, Господь. Подобное прилежит к подобному…

Да… Мы сами ответственны за свою жизнь, за земную и ту, что ждет нас за гробом. Но как часто бываем легкомысленными… Это в полной степени относится и ко мне…

СТАРЕЦ НИКОЛАЙ

Я уже пять лет служил в Мародкино, когда стали меня друзья уговаривать купить себе «Запорожец». Родственники обещали дать взаймы денег. Честно говоря, подустал я уже тогда от постоянных пеших переходов через болото с тридцати-сорокакилограммовым рюкзаком за плечами. К тому же и грунтовую дорогу начали строить к церкви. Как на заказ, знакомый моего близкого товарища продавал по дешёвке свой «Запорожец». Духовник мой покупку благословил, и я стал машиновладельцем.

А примерно за год до этого вот что было.

Возникли у меня сложные вопросы по молитве, по духовной жизни и про то – писать ли мне статьи, книги или нет? И решил я узнать волю Божию о себе и о своих начинаниях, спросить у старца – человека, через чье чистое сердце и просвещенный разум говорит Господь. Вместе с одним знакомым священником отправились мы на остров Залета к его духовному отцу, старцу протоиерею Николаю.

Путь был нелегкий: до Пскова на поезде, дальше на автобусе до деревни Большая Товба, после пешком километра три до озера, а дальше на рыбацком катере – на остров. Озеро в тот день было бурное, качка сильная, суденышко маленькое, многих дорогой даже тошнило. Мне тоже было довольно муторно, ну да, как сказано в Евангелии, «Царство Небесное силой берется и употребляющие усилие восхищают Его».

Всю дорогу молился, чтобы старец принял и Господь явил волю Свою через него. Очень важно, когда беседуешь со старцем, не иметь своего готового решения, не настаивать на благословении того, чего хочется, а искать воли Божией и спрашивать: как поступить? как благословите? И уж что скажет угодник Божий, то непременно делать. А иначе зачем спрашивать?

Двойной грех будет: узнал волю Господню, а поступил по-своему. Жди наказания.

Беседы со старцем, честно говоря, я опасался. Иногда он юродствовал, раздавал пощечины, порою вообще отказывался разговаривать.

Как-то приехала к нему одна наша знакомая с важными, как ей казалось, богословскими и житейскими проблемами. Отец Николай вышел на крыльцо, посмотрел на нее из-под руки, три раза кукукнул и ушел. Больше паломница его в тот раз не видела. Значит, попусту она приехала, с надуманными заботами, из-за тщеславия, чтобы после хвастаться, как со старцем беседовала. Ну и получила: ку-ку.

Один игумен, сказывают, как-то приехал – так ему отец Николай и дверей не отворил, и разговаривать не стал, а все стоял в прихожей и кота ругал: «И пьяница ты, Борька, и обжора, лентяй, самолюбец, эгоист». Постоял игумен, послушал этот разговор с котом – и был таков. Значит, не только коты самолюбцами бывают…

Старец нас принял на удивление ласково. Правда, сначала огорошил:

– И зачем это вы приехали? Ведь я вам все равно ничего не скажу, потому что и сам ничего не знаю.

Все свои вопросы я написал заранее на бумажке, ибо слышал, что многие при встрече с отцом Николаем так теряются, что забывают спросить о том, ради чего и приехали. Получил я ответы на свои вопросы. Про задуманную книгу старец сказал: «Писать пиши, да потом смотри».

Честно говоря, недооценил я этих слов, не понял силу грядущих искушений.

В конце разговора со старцем, неожиданно для самого себя, спросил:

– Вот хочу себе машину завести, как посоветуете?

– Отчего не завести, – ответил отец Николай. – Только вот что. Прежде себе гроб купи, а то после кто его тебе купит?

Ответ мне показался довольно ясным, и в течение года от покупки машины я воздерживался.

«ЗАПОРОЖЕЦ»

Но время, советы друзей, насущная необходимость и, наконец, благословение духовника сделали свое дело. «Запорожец» был куплен.

Среди водителей ходит такая присказка: есть два самых счастливых дня в жизни автомобилиста: первый – это когда он покупает машину, второй – когда продает. Справедливость поговорки я проверил на своем «Красном гаденыше», как мы впоследствии и называли наш «Запорожец».

Много крови христианской попил этот монстр. Три раза за полгода я на нем переворачивался и, как йог, на голове стоял.

Первый раз, когда со старостой за свечами в Новгород ехал… Лето, солнечная погода, и вдруг ни с того ни с сего машину начинает водить вправо-влево, затем выбрасывает в кювет и переворачивает набок. Все пассажиры живы-здоровы, но дверь и крыша «Запорожца» изрядно помяты. Вытащили его из кювета и поехали дальше.

В следующий раз беда случилась уже зимой, когда вместе со знакомым в Санкт-Петербург возвращался. Он за рулем сидел, водитель опытный, со стажем. Правда, до этого в Новгороде, в епархии, сильно понервничали. Епископ хотел меня в другой, более значимый, приход перевести – мне это было крайне не по душе, очень я сросся со своей общиной. Расстроились мы сильно, мир душевный, молитву потеряли, вот бес и подловил.

Недалеко от Новгорода стало опять бросать машину вправо-влево.

– Господи, помилуй! Господи, помилуй! – взывал я ко Спасителю.

«Запорожец» выбросило на встречную полосу, затем на обочину, перевернуло через бок и сильно ударило крышей о землю. Хорошо еще, страховочные ремни у нас были пристегнуты, и мы совсем не пострадали. Худо-бедно, но вылезли горе-водители из машины. Осмотрели ее. Крыша прогнулась так, что рука между лобовым стеклом и крышей свободно пролезает.

Только я свою «иномарку» отремонтировал и… опять в аварию попал. Приближался праздник Сретения. Из города на праздничную службу вез я с собой четырех певчих. Всю дорогу женщины молились, читали каноны, акафисты, а в километрах пятнадцати от цели несколько расслабились.

За руль села моя хорошая знакомая, регент этого хора. Водила она довольно прилично, дорога была хорошая, ничто грядущей аварии не предвещало. Зашел разговор о том, что люди в последнее время озверели, сильно ожесточились. Регент рассказала, что у них на собрании руководителей отделов творится не весть что. Когда ее начальница сделала замечание по работе другому руководителю отдела, тот встал и просто послал ее к черту. Как только знакомая произнесла имя нечистого, все внутри у меня сжалось и невольно вырвалось: «Господи, помилуй».

– Нет, вы только представьте себе, – повторила регентша, – встал и просто послал к черту!

Как только второй раз было помянуто имя лукавого, машину, которая и шла-то со скоростью километров сорок в час, вдруг резко подняло, выбросило на обочину и ткнуло носом в канаву, где она, ударившись о большой камень, перевернулась вперед и резко грохнулась крышей о землю.

– Господи, помилуй! – только и успел я крикнуть.

И Господь действительно помиловал. Никто из пассажиров не пострадал. Только у нас с регентшей на голенях остались следы от переломанной ногами ручки переключателя скоростей.

Крыша у «Запорожца» сплющилась, лобовое и боковые стекла выпали наружу, перед машины превратился в гармошку. Приехали, в общем… Вдруг, как по заказу, появились два трактора с санями для перевозки дров. На них мы затащили «гаденыша», сели в него и так доехали до дома. Службу начали вовремя.

Позже мне духовник сказал:

– Нечистый задумал тебя за книги убить, но Божия Матерь не попустила.

И сколько еще такого было: четыре раза колеса на ходу отваливались, зимой, в лютый мороз, печка отказывала, наш «гаденыш» беспричинно останавливался и ни за что не хотел заводиться. А последний раз просто на ходу мотор загорелся, еле успел огонь песком засыпать. Да много чего перетерпеть пришлось, и все – за своеволие.

Интересен конец этой машины. Починил кое-как и продал по дешёвке. Надо сказать, что каждый раз после аварии я заново освящал злополучный «Запорожец». И каждый раз ощущалось в нем присутствие какого-то злобного существа, ни за что не желавшего покинуть свое жилище. В последний раз это почувствовал и алтарник, помогавший окроплять технику крещенской водой, хотя о своих подозрениях я никогда ему не рассказывал. К стыду своему должен признаться, что изгнать злого духа из автомобиля я не смог. Недолго прослужила машина и новому хозяину. Он рассказывал, что вскоре коленвал пробил два цилиндра в моторе – и остался навеки «Запорожец» в темном лесу, пришлось бросить его…

МЕСТЬ ЗА ОСВЯЩЕНИЕ ДОМОВ

Жестоко мстят мерзкие бесы за духовную помощь людям, за свое изгнание из людей, домов, скота.

Пришлось мне однажды в соседней деревне освятить сразу четыре дома, четырех домовых бесов потревожить. На следующий день пришла телеграмма: «Мама умерла, похороны в субботу». А суббота та была родительской, на которую обычно очень много народу приходило. Но похороны есть похороны. Расстроился я жутко, со слезами отслужил панихиду в церкви по новопреставленной Вере и побежал к дороге ловить попутку до города. Иногда полдня простоишь и никого не дождешься, а здесь сразу легковая машина до автобусного вокзала довезла. Минута в минуту на последний автобус до Санкт-Петербурга успел. Остановились в Новгороде, хотел домой звонить – все междугородные автоматы переломаны. Пришлось без звонка ехать дальше. По дороге непрестанно Псалтирь о упокоении усопшей читал.

Прихожу домой, думаю, наверное, родственники, знакомые собрались. Открываю дверь -никого. Тишина. Вхожу в комнату, а там мама. Живая, на постели лежит.

– Алексей! – обрадовалась она. – А я что-то весь день сплю, глаз открыть не могу.

«Еще бы, – подумал я, – ведь панихида по «усопшей» отслужена, и Псалтирь практически непрестанно читалась».

С телеграммой выяснилось следующее. У моих знакомых, живших в маленьком городке, умерла мать. Вот они послали весточку, чтобы я помолился. На сельской почте, когда по телефону принимали телеграмму, забыли подпись поставить. Я же не догадался посмотреть, откуда она отправлена. Казалось бы, цепь случайностей. Но и случайностями может управлять чья-то рука.

ЭПИЛОГ

Прослужил я на приходе Смоленской мародкинской церкви ровно семь лет. Без церковных наград, но и без нареканий. Служил бы, может, и всю жизнь. Но иной была воля Божия. Еще мать мне незадолго до своей смерти предсказывала, что мне здесь не служить и друзья мои, которых я привез и пригрел у церкви, предадут меня. Так оно все и вышло. Но это отдельная, долгая, можно сказать, трагическая история.

За время служения сердцем я сросся с приходом. Он стал как бы моей большой семьей. Полюбили и меня прихожане, как к родному стали относиться. Какая-то незримая духовная связь и по сей час существует.

Любят на Руси своих священников. Не за ум, не за красноречие, а за веру и искренность. Простой народ, он сердцем ложь за версту чует. Ну а если полюбит, то уж от сердца и навсегда.

Благодарен я этим деревенским людям, что научили меня простоте, цельности, искренности. Научили понимать, что все-таки главное в человеке, в жизни.

Дай Бог им крепости, веры, силы, достойного пастыря, который всегда помогал русскому крестьянину идти по его нелегкому жизненному пути!

Печатается в газетном варианте. Полностью «Записки» будут опубликованы в одном из ближайших номеров журнала «Москва».

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска