Вопрос митрополиту

Нынче в мае СМИ вбросили в головы людей очередную сенсацию: Пентагон признал подлинными свои старые видеозаписи с НЛО.

И пошло-поехало: «Так, значит, инопланетяне существуют?» Глядя на это со стороны, удивлялся я: вот ведь как НЛО скрестили с мифическими пришельцами, не разлей вода. На самом деле НЛО (неопознанные летающие объекты) могут относиться к чему угодно, суть их в том лишь, что они пока не опознаны.

Кадры с НЛО, опубликованные Пентагоном в 2020 г.

Так было, например, с «Петрозаводским чудом» – со временем выяснилось, что странное атмосферное явление связано с запуском ракет с Плесецкого космодрома. Да и вообще причины любого явления, происходящего в атмосфере Земли, сначала следует искать на Земле, а потом уж фантазировать. Другое дело, если бы станции слежения за космосом (а их сейчас много, и они весьма чувствительны – могут теннисный мячик на орбите засечь) обнаружили НЛО за пределами Земли – тогда можно было бы строить разные предположения. Но этого же нет.

Между тем ожидания публики всё равно настроены на инопланетян, и СМИ этим пользуются. Почему же «зелёные человечки» так прочно сидят в головах у людей? Ответ, мне кажется, прост. Дарвинская теория самозарождения жизни предполагает, что жизней во вселенной должно быть бесконечно много – и в этом её оптимизм. А если мы одни, то тогда – одиночество и депрессия. Дарвинизм отрицает Бога, ангелов, загробный мир, поэтому тут всё всерьёз – одиночество получается абсолютное, сводящее с ума. Вот и придумывают инопланетян: пусть они страшненькие, с щупальцами или рогами, лишь бы что-то живое.

Эта катавасия в СМИ с «американскими» НЛО напомнила мне один диалог, произошедший на Пасху. И снова пожалел я, что уходят такие люди, как Александр Викторович Московский, которые хоть как-то боролись с отжившими дарвинистскими предрассудками. Но расскажу по порядку.

Светлую Пасху, как и большинство в самоизоляции, встретил я дома. А что дома делать? Телевизор смотреть не хотелось, зато, заглянув на форум друзей, представителей, так скажем, научно-технической интеллигенции, обнаружил обсуждение передачи «Церковь и мир». Там, на телеканале «Россия 24», митрополит Иларион (Алфеев) отвечал на вопросы.

«Почему священники скептически относятся к мыслям об инопланетных цивилизациях?» – спросила его журналистка.

По мнению владыки, если бы инопланетные цивилизации в действительности существовали, то об этом было бы упомянуто в Библии. А «если об этом ничего не сказано, значит, мы исходим из того, что их не существует». При этом митрополит в подтверждение привёл книгу о. Серафима Роуза «Православие и религия будущего», в которой свидетельства людей, видевших инопланетян и НЛО, сравниваются с историями о явлениях бесов. Мигом по СМИ разнеслась новость: «В РПЦ отказались признавать существование инопланетян».

И вот знакомые мои физики-биологи-программисты изгаляются на форуме: «Ага, в Библии ничего не сказано про Америку. То-то церковники удивились, когда этот континент был открыт мореплавателями!» В ответ я, конечно, первым делом указал на фразу «мы исходим из того»:

– Митрополит не прямо утверждает, а делает допущение, что инопланетян не существует. Это вполне научный подход – придерживаться достоверной версии. Для православных достоверна Библия, для учёных атеистов – научные наблюдения. Так ведь и наблюдения показывают, что инопланетян нет. Про парадокс Ферми слышали?

Тут надо сказать, что Энрико Ферми – Нобелевский лауреат, основоположник нейтронной физики и, пожалуй, самый известный в мировой истории физик-ядерщик. И вот этот авторитетный учёный в 30-е годы ХХ века, ещё при жизни Константина Циолковского, указал на парадоксальность ситуации: вселенная существует миллиарды лет (некоторые утверждают, что она вообще вечна) и за это время инопланетные цивилизации должны были достигнуть могучего технического прогресса, всюду расселиться, но где они? Почему мы не наблюдаем никаких следов, таких, например, как зонды, космические корабли или радиопередачи?

На это друзья-технари возразили: «Итальянец Ферми хоть и учёный, но, наверное, в Бога верил. Это его личное мнение».

– Допустим, «парадокс Ферми», признанный всем научным миром, будет личным мнением, – отвечаю. – А как быть с «парадоксом Шкловского», выведенным в СССР, в атеистической стране? Советский астроном и астрофизик, член-корреспондент АН СССР Иосиф Самуилович Шкловский был ярым сторонником существования инопланетян, целенаправленно занимался поисками их следов, но пережил страшное разочарование, о чём и написал в 50-е годы: «Их нет, мы одиноки во вселенной».

– Так то были 50-е годы, сейчас наука шагнула далеко вперёд, американцами на орбиту запущен телескоп «Хаббл» и астрономы открывают новые экзопланеты, пригодные для жизни, – возражают мне.

– Пригодные, но без следов жизни, – отвечаю.

И тут вспомнилось, что рассказывал мне священник из Лос-Анджелеса Сергий Соколов о владыке Александре (Милеанте). Тот, будучи в священном сане, 30 лет работал в НАСА и имел отношение к программе поиска внеземных цивилизаций – занимался расшифровкой сигналов из космоса.

Епископ РПЦЗ Александр (Милеант) (1938–2005) до своего архиерейского служения, будучи учёным, работал инженером в НАСА

Когда его спросили про инопланетян, он только пожал плечами: «Я их не видел. И для меня это не важно, это просто моя работа». То есть ответил в том духе, как святитель Василий Великий в IV веке отвечал на то, плоская или круглая Земля. Склоняясь к тому, что Земля круглая, он всё же так сказал: «Моисей не рассуждал о фигурах», потому что знание об этом «бесполезно для спасения».

Может, митрополиту Илариону стоило так же ответить журналистке канала «Россия 24»? И тогда бы не было кривотолков насчёт «ненаучности» Библии и «мракобесия» православных, всюду видящих бесов?

Почему возникают такие кривотолки? Научная и, соответственно, светская общественность не знает и не понимает позиции Церкви по многим вопросам. С советских ещё времён действуют примитивные клише: церковники сожгли Джордано Бруно, попы – толоконные лбы и тому подобное. Чтобы избавлять этих людей от клише, нужно общаться, проводить совместные форумы. Вот, например, где я услышал про епископа Александра (Милеанта) из НАСА? На конференции «Наука и христианство» при физфаке МГУ, которая многие годы в рамках Рождественских чтений собирала вместе учёных, священников, монахов. Но конференцию эту закрыли. Почему? А ведь тот же митрополит Иларион уже тогда был в оргкомитете Чтений и мог за неё словечко замолвить.

Последние из могикан?

О том, как направление «Наука и христианство» выдавливалось из программы Рождественских чтений, я уже писал («Академия веры и знания», № 797, февраль 2018 г.). Сначала обрезали, так сказать, «правый уклон» – закрыли конференцию «Православное осмысление творения мiра и современная наука», возникшую на базе просветительского центра «Шестоднев», где прочтение Библии толковали «слишком» буквально. Затем подравняли другой край – закрыли конференцию «Наука и христианство» при физическом факультете МГУ. Там тоже порой высказывались спорные мысли. Например, известный физик Менский, создатель оригинальной интерпретации квантовой теории Эверетта, однажды предположил в своём докладе: «А почему бы, взяв от религий лучшее, не создать единую религию, как мы, физики, пытаемся создать Единую теорию поля?» Помнится, я тогда во время интервью возразил ему: это всё равно, как сложить вместе разные научные гипотезы и взять оттуда «среднее арифметическое», чтобы получить правильный ответ. Получим в итоге манную кашу. Истина же одна, и самая верная гипотеза, самая близкая к ней тоже может быть только одна. Интересный тогда разговор получился. И вообще на конференции в МГУ вопросы обсуждались живо, с большим интересом, и при этом учёные-физики внимали позиции Церкви, которую представляли священники, бывшие их коллеги, закончившие физфак и работавшие по профессии до принятия сана. Но кому-то конференция показалась «вольницей».

Ещё оставалась секция «Православие, наука, современность» при Институте физики Земли им. О.Ю. Шмидта РАН, где также звучали интересные доклады. Она тоже исчезла из программы Чтений. Возможно, из-за болезни её председателя. Вообще, как я заметил, все эти конференции тянули энтузиасты, и никто их не подменял, не было смены поколений.

Дольше всех держался круглый стол «Чудеса истинные и ложные», который вели учёные П.В. Флоренский и А.В. Московский. Последний, кстати, был организатором конференции «Наука и христианство» при физфаке, и этот круглый стол фактически он также «собрал». В начале нынешнего года, накануне Рождественских чтений, звоню Александру Викторовичу, чтобы узнать, где будет проводиться его форум. В программе Чтений его перестали отмечать, но он всё равно проводился. Отвечает его супруга: «А круглого стола не будет. Александр Викторович умер».

Александр Московский. Ещё в советское время организовывал он семинары, на которых встречались наука и христианство

Умер он через месяц после последнего круглого стола, 30 марта 2019 года. Похоронили в субботу Светлой седмицы. Друг его юности, духовник Московского Донского монастыря иеросхимонах Валентин (Гуревич), заметил: «Знаменательно, что на следующий день была память апостола Фомы, который сомневался в подлинности Воскресения Христова, и Господь дал ему осязательно в этом убедиться. Раб Божий Александр своим творческим подвигом пытался – и ему это удавалось – привести веские аргументы в пользу веры Христовой при помощи изучения чудесных явлений в Православной Церкви. Именно язык науки для иных современников, для современного Фомы, оказывался убедительным».

К этому добавлю, что не только для «современного Фомы» Александр Викторович искал и находил аргументы. Ещё в советское время, задолго до возникновения Рождественских чтений, он организовывал фактически подпольные научные семинары, на которых встречались наука и христианство. Он принадлежал к типу людей, который, наверное, уже никогда не повторится. Это учёный, получивший разностороннее, глубокое образование в советской школе и при этом, в силу советского же атеизма, имевший внутреннюю неудовлетворённость: «Зачем мы живём? В чём смысл нашей вселенной?»

Судьба учёного

С Александром Викторовичем я познакомился в 2000 году на конференции на физфаке МГУ. Поразила его энергия и мальчишеское радостное любопытство ко всему. Помню, как в пустом лектории он показывал место, откуда выступал сам Нильс Бор, приезжавший в СССР на День физика и посетивший МГУ. Тогда, в 60-е годы, Александр Викторович был студентом физфака и видел его вживую. Потом повёл он меня в главное здание университета, в знаменитую высотку. Из-за террористической опасности охрана здания была усилена, но физик, не имея спецпропуска, свободно прошёл через вертушку. А меня тормознули. «Эх ты, а ещё журналист, – упрекнул меня вернувшийся Московский. – Надо было косить под преподавателя МГУ. Их как отличают? У них вечно на лице озабоченность. Я вот когда через вахту шёл, в уме представлял, будто чайник дома не выключил. Действует безотказно».

Вот такой был живой, с юмором человек. В тот же день он пригласил меня на круглый стол «Чудеса истинные и ложные», а позже включил в состав актива Комиссии по изучению чудесных событий в Православной Церкви, созданной при Московской Патриархии. Не скажу, что активно сотрудничал в комиссии, о чём сейчас жалею.

И ещё жалею о том, что мало расспрашивал Московского о нём самом. Сейчас вот спохватился – и никаких сведений в Интернете, даже года рождения – 1942-й – нет. Получается, никому он о себе не рассказывал, хотя публикаций у него вышло много. И только одна фотография, причём это фото на «Визитной карточке покупателя», какие выдавали москвичам в начале 90-х вместо талонов на продукты.

Единственное фото учёного из 90-х годов

Видно, перед публикацией в журнале попросили его снимок и он в шутку отдал эту карточку: мол, я обычный москвич. Только после смерти в Интернете появились два его снимка – уже в некрологе.

О биографии ушедшего учёного расспросил я его вдову.

– Александр Викторович родился в эвакуации, в Новосибирске, – рассказала Татьяна Александровна. – Родители были из Подмосковья, из Жуковского. Мама – детский врач, папа – инженер, занимался авиацией. Во время войны он обслуживал перегоняемые из США самолёты, а после в Жуковском работал над испытаниями новых самолётов, проводил научные исследования по части надёжности полётов. Так что с детства Саша проникся атмосферой технических открытий, поиска новых решений. Школу он окончил с золотой медалью, поступил на физический факультет МГУ и закончил его в 1966-м. К тому времени мы поженились, я училась на три курса младше его.

В ту пору молодёжь была увлечена идеями прогресса, верили, что физики решат все проблемы человечества, что мы откроем новые, фактически даровые источники энергии, новые материалы, даже пищу научимся синтезировать. И конечно, полетим к звёздам. Александр Викторович был из таких энтузиастов. Но в какой-то момент он задался вопросом: «А для кого всё это?» Мы о себе-то мало знаем, ведь самое неизученное – сам человек. Для чего он живёт? В чём вообще смысл?

По окончании факультета он какое-то время работал на кафедре общей физики в МЭИ, преподавал там, но параллельно занялся вопросами парапсихологических явлений. Тогда в Москве возникла первая лаборатория парапсихологии, ей руководил сотрудник Института психологии, фактический основоположник российской парапсихологии Дмитрий Георгиевич Мирза. Потом над ними взял шефство «ящик», Институт источников тока.

– Лабораторию перенесли в другое место, на Таганку, работы были засекречены, и Александр Викторович мало мне что рассказывал, – вспоминает Татьяна Александровна. – Знаю, что группа учёных занималась массой разных проблем, в том числе они исследовали экстрасенсов. Это было в начале 70-х, ещё до моды на экстрасенсорику, которая пришла в 90-е, и вопросы поднимались чисто научные.

В аспирантуре физфака Александр Викторович выбрал такое направление, которое касалось смыслов самого научного познания. Работал с профессором Борисом Ивановичем Спасским, который занимался в МГУ историей физики. Было ещё одно место работы – в научно-исследовательском институте, где, я думала, он надолго задержится, потому что там всё успешно у него получалось: какой-то прибор интересный построил и зарплату приличную платили. Но как только на физфаке сказали, что дают место старшего лаборанта, он всё бросил и полностью погрузился в работу с Борисом Ивановичем. Читал на физическом факультете лекции по истории физики, ездил и в Дубну с лекциями, и на философский факультет МГУ.

Когда началась перестройка, он организовал в Москве семинар, который собирал десятки интересных учёных. Помещения своего не было, они кочевали по Москве, но семинар просуществовал довольно долго, и народ на него шёл. Затем появились Рождественские чтения, и Александр Викторович взял на себя секцию «Наука и христианство», которую организовали Раушенбах и Тростников. Это была большая организационная работа, начинавшаяся весной и заканчивавшаяся в январе. Более 17 лет он этим занимался на голом энтузиазме.

– А в 1998 году появилась и Комиссия по изучению чудесных событий в Православной Церкви, – продолжает вдова учёного. – Она была создана в ответ на просьбу Святейшего Патриарха Алексия II, который, по словам Александра Викторовича, просил его «организовать систематическое наблюдение за потоком сообщений о чудесных событиях, происходящих в Русской Православной Церкви». Тогда и Павел Васильевич Флоренский подключился. Они познакомились после статьи Александра Викторовича об отце Павле Флоренском и Платоне. Помню, мы откуда-то вернулись домой и наш тринадцатилетний сын встречает нас у порога и серьёзно так говорит: «Папа, тебе Павел Флоренский звонил!» Он слышал в наших разговорах о великом учёном и вот на внука подумал, что это сам Флоренский. Сын, кстати, тоже по естественнонаучной части пошёл, он химик. Тогда же появился Сошинский, на которого Саша вышел по его статье о чудесных явлениях в материальном мире. Он тоже физфак заканчивал. Затем пришёл Волков. Такая вот собралась группа, увлечённая одним делом.

Тут надо вспомнить об интересном эксперименте, задуманном Московским и Андреем Александровичем Волковым – руководителем Лаборатории низкотемпературной плазмы Института атомной энергии им. И.В. Курчатова. Решили они создать миниатюрный прибор, который можно было бы пронести в толпе в Гроб Господень и который в момент схождения Благодатного огня смог бы измерить электромагнитную обстановку. Сказано – сделано. И прибор зафиксировал мощный всплеск электромагнитного излучения, что невозможно было бы вызвать ни при помощи спичек, ни при помощи зажигалки, в чём скептики склонны подозревать церковных «организаторов чудес». Почему-то об этом наблюдении мало известно, только наша газета и сообщала («Измерение огня», № 586, апрель 2009 г.), и споры вокруг чуда до сих пор продолжаются.

– Саша занимался тем, что ему интересно, поэтому не стал диссертацию защищать, – сожалеет Татьяна Александровна. – А она была фактически готова. В журнале «Успехи физических наук», в котором очень сложно напечататься, вышла его работа о парадоксах квантомеханических эффектов. Сейчас эта тема очень популярна, а тогда была узкой областью знаний на самой передовой линии научных интересов. Собственно, они со Спасским и начали тогда мощный теоретический обзор квантомеханических парадоксов. Но после этой публикации он вообще ушёл из физики, увидев, наверное, пределы научного знания на нынешнем этапе. Чтобы двигаться дальше, требовалось какое-то осмысление. И он стал теснее работать с Институтом философии, подружился с известным советским философом Батищевым, интересовавшимся вопросами диалектического противоречия в познании.

– А в Церковь Александр Викторович когда пришёл? – спрашиваю у вдовы.

– Церковная тема возникла у нас ещё в 70-е годы, когда стали дружить с художником Борисом Смирновым-Русецким, глубоко верующим человеком. А всерьёз – с 1984 года, когда стал ходить на службы, причащаться.

Умер он от инсульта. Ещё раздумывал, вызывать ли скорую. Своими ногами дошёл до неё, а пока везли, потерял возможность связно говорить, и через три дня его не стало.

Учёный оставил после себя то незримое, что не поддаётся никакому измерению: знания и настрой на объективное восприятие мира в тех людях, с кем общался и для кого организовывал научные форумы. Были и научные статьи, но для узкого круга лиц. Об одной из них я только сейчас узнал и жалею, что не прочитал её раньше, поскольку открыл в ней новый для себя взгляд на теорию эволюции. Возможно, она будет интересна и нашим читателям (Читайте в рубрике Вертоград»).

* * *

Вот такие воспоминания всколыхнула у меня инопланетная «сенсация». Что примечательно, учёный Московский, занимаясь разными аномальными явлениями, уфологией вообще не интересовался. Потому что увлечение «пришельцами» не имеет отношения к науке, этим должны заниматься, скорее, социологи, психологи и политологи. Некоторые из политологов уже высказались: мол, Пентагон, поддерживая нынешнего президента-консерватора, запустил сенсацию, чтобы отвлечь соотечественников от аховой ситуации, которая сложилась в США из-за коронавируса. Сознанием людей пытаются манипулировать. И не только вытащенными из нафталина сенсациями, но и старыми, отжившими свой век научными теориями.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска