Уже больше месяца нас будит на рассвете дятел. На лестнице, ведущей к дымовой трубе, есть деревянная сухая доска. На ней-то и выделывает он свои коленца, словно перфоратор с бетонной стеной. Заснуть невозможно. Особенно достаётся монахине Марии, так как её келья на втором этаже и трели дятла там невыносимы. Однажды я взмолился: «Господи, избави нас от этого крылатого демона!» Он улетел и сутки не появлялся. Потом вернулся и с новыми силами продолжил нас будить. Но тут приходит мысль: «А ведь это не демон, это ангел, посланный от Бога расшевелить нас, лежебок, поднять на молитву». И так с любой неприятностью, если рассматривать её как Божие попущение.

Очевидно, что Всеблагий Господь попустил нам коронавирус, чтобы каждый провёл ревизию в своей жизни и в своей душе, сверил курс: иду ли к воскресению или удаляюсь от него? В Божьих храмах молятся: «Христианской кончины живота нашего (жизни нашей), безболезненной, непостыдной, мирной, и доброго ответа на Страшном Суде Христовом у Господа просим». А раз искренне, соборно просим, то сбудется. Вся наша земная жизнь – подготовка к этому главному событию для всякого человека. За её пределами, как пишет апостол, так хорошо, что мы и представить себе не можем. Христиане, посещая храмы Божии, авансом получают это Божественное переживание, и человек от службы к службе приближается к своему воскресению.

«Дятел», худ. Киохару Наразаки, акварель

Из-за самоизоляции Вездесущный Бог вошёл в дома и квартиры, чтобы пообщаться с каждым и каждого выслушать, так что даже самый суетливый не может сослаться на дела, сказать, что ему некогда. Появилось время для молитв, чтения святых и пророков. Исайя от имени Господа пишет: «Вот пост, который я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетённых отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо». Ярмо – это что-то вроде наших кредитов. «И будет Господь вождём твоим всегда, – продолжает пророк, – и во время засухи будет насыщать душу твою и утучнять кости твои, и ты будешь как напоенный водою сад и как источник, воды которого никогда не иссякают».

Бог словно проверяет, есть ли ещё на земле незамутнённая суетой, лукавством и мамоной вера. Нам, маловерным, самое время просить Его: «Господи, умножь в нас веру!» Какова должна она быть? Во всём нам нужно полагаться на Бога, а не на князей, не на сынов человеческих, не на свой разум, свой кошелёк, физические силы. Не бояться никого и ничего, в том числе смерти тела. Надо смириться с тем, что она для каждого из нас неминуема. А когда люди боятся её, пытаются отдалить, они воюют со своей жизнью, укорачивают её и умирают, не прожив отведённых им для благочестивой жизни лет.

С нами живёт человек, много молится, постится – трезвый, работящий. Но руководствуется только своим умом. Как-то утром отзывает меня в сторонку и с плачем в голосе умоляет: «Батюшка, не пейте воду, которую привозят с колонки. Она отравлена. Поверьте, батюшка, я это чувствую на вкус, всё нутро мне об этом говорит». Отвечаю: «А ты помолись и пей её ради Бога, и она тебе не повредит». Сомневаюсь, что послушается, даже несмотря и на наши уверения, что мы много лет пьём эту воду, но всё ещё живы. Вера у несчастного суетная: Господу он ни в чём не доверяется. Как бы не довело его это до безумия.

Знал бабушку, бывшую светлым украшением храма. Она много знала, много делала. Но однажды попала в больницу, где соседка по палате, какая-то девушка, напоила её чаем с лимоном и шоколадкой. Когда обе выписались, бабушке пришёл помысел: «Эта девушка мне что-то сделала». Это утвердилось в её мыслях и стало угнетать. Её жизнь превратилась в ад. Святое причастие, соборование, отчитки давали облегчение лишь на малое время. Страх смерти преследовал бедную до самой кончины. Постепенно под подозрение подпадали всё новые и новые люди. Меня тоже боялась, потому что я стал восприниматься как вестник смерти. Горько было видеть, как радость, столь обычная для неё, совершенно покинула её лицо. Вот что творит с нами страх.

Отпадшее от Бога человечество идёт к своему концу, потому что во всех его учениях и науках главенствует не Божий, а человеческий фактор, когда прославляют завоевателей, угнетателей и прочих злодеев.

Как-то пришёл к нам человек и фотографировал наши храмы. Потом вижу – стоит за дверью, мёрзнет. Впустили его, смотрю – высокий, красивый, с фотоаппаратом. Но что у него своё? Святые отцы говорят, что своё у человека только то, что под носом во время завтрака. Всё остальное от Бога. Всё это я высказал вслух. Гостя это слегка задело: «Я неверующий, атеист». «Не знаю, – ответил я. – Раз ты зашёл в храм, то, может, и верующий». Перекрестил и пригласил на чай. Не успели начать его поить, как человек заявил, что святой Патриарх Тихон – Иуда и предатель: пообещал Ленину поддержать большевиков, а сам поддержал белых. Все мои попытки объяснить, что не было ни того, ни другого, что Церкви дороги все, что только она и пыталась остановить кровопролитие, оказались безуспешны. Как и наша испуганная бабушка, этот человек был полон страхов. Чай мы не допили. Походить к нам поговорить отказался.

Но если хотя бы часть людей отринет старые учения о монархиях, республиках, социализме, капитализме и начнёт строить будущее на принципах Царствия Небесного – любви, мира, кротости, воздержания, то на земле настанет непрекращающаяся Пасха. Но, увы, нас ждут вместо этого искушения. «Возлюбленные! – говорил апостол Пётр, – огненного искушения не чуждайтесь… ибо время начаться суду с дома Божия. Если же прежде с нас начнётся, то какой конец непокоряющимся Евангелию Божиему».

По всему миру закрываются храмы. Похоже, настало время суда, когда первые станут последними, а последние – первыми. Всё проявится, узнаем, кто чего стоит. Кто богат – потеряет, а кому мало надо – не заметит. Братья и сёстры, кто не смог или не сможет побывать на богослужениях, не огорчайтесь. Наши ангелы-хранители соберутся в наших храмах, где будут совершаться невидимые нашему глазу службы. Они всё равно разнесут по всей вселенной весть: «Христос воскресе!»

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска