Отторгнутые насилием воссоединятся любовью

Тучи над Толочью

В феврале совершенно незаметно миновала знаменательная дата – 180 лет воссоединения белорусских грекокатоликов с Матерью-Церковью. Некоторые называли произошедшее вторым крещением Белой Руси, ведь не один-два прихода стали тогда православными, а свыше 1600 приходов, в которые входило более полутора миллионов человек. Признаться, я бы тоже не вспомнил об этой дате, если бы в памяти не засел последний наш разговор с Николаем Михайловичем Коняевым. С ним связан иной юбилей, скорбный – 16 апреля исполнится полгода, как он преставился Богу.

Николай Михайлович Коняев

Рассказывал он о своих планах, о желании издать альбом на основе своей двухтомной книги «Купола над Друтью». Друть – это река в Белоруссии, правый приток Днепра, на берегу которого стоит Свято-Покровский Толочинский монастырь.

– Николай Михайлович, вы же больше о нашем Русском Севере писали, почему вдруг Белоруссия? – спросил я его.

– Я там женился, несколько лет работал на студии «Беларусьфильм», роман написал, уйдя в грузчики. Земля мне не чужая. Но идея книги не совсем моя. Есть у нас в Питере предприниматель Вячеслав Заренков, который родился близ Толочинского монастыря. В детстве он видел, как сбрасывали кресты с храма, сильно плакал, а бабушка его утешала: «Ты, внучек, ещё много церквей восстановишь и много крестов установишь. И даст Бог, ещё и новые храмы построишь! Только не теряй веру в Бога». Так и вышло. Иоанновский и Новодевичий монастыри у нас в Петербурге им украшались. И храм Ксении Петербургской на Петроградской стороне также на его средства построен. И Толочинский монастырь у себя на родине тоже он восстановил, купола золотом покрыл. И решил издать он книгу об обители…

– Бизнесмен – книгу?

– Так человек талантливый.

Позже заглянул я в справочник Форбс. О Заренкове сказано, что по богатству в России он 155-й. Начинал карьеру рабочим в Главзапстрое, где ещё в 1987-м создал и возглавил компанию «ЛенСпецСМУ». Автор более 180 патентов на изобретения, 40 живописных картин, трёх художественных книг и более десяти книг по экономике и строительству. Вот такой русский Абрамович.

– К подготовке книги о монастыре он подошёл серьёзно и в конце концов обратился ко мне. Я предложил: «Давайте напишем как следует всю историю, которая вокруг этого монастыря». Оказалось, что там, на древней русской речке Друть, история не раз определялась. Монастырь находится близ Орши, то есть на самом кратком пути в Россию: Минск – Орша – Смоленск – Москва. В Толочинском монастыре останавливался Наполеон, когда бежал из Москвы, и там провёл свой последний военный совет русской кампании. Узнав, что мосты через Березину захвачены русскими, он приказал сжечь знамёна. И там, в монастырском дворе, сгорели штандарты великой армии «двунадесяти языков» – фактически всей Европы, пытавшейся подчинить себе Русь. Металлические орлы на верхушках знамён гореть не хотели, и захватчикам пришлось утопить их в реке Друть.

Покровский храм Толочинского монастыря был построен в западном стиле в 1604 году на средства канцлера Великого княжества Литовского Льва Сапеги

А ещё раньше через Оршу проезжала императрица Екатерина II, чтобы встретиться в Могилёве с императором Австро-Венгрии Иосифом II для заключений союза против Турции. По всей видимости, этот либеральный монарх очаровал её. У себя в империи он уравнял протестантов и православных в правах с католиками, и в этом плане императрица была настроена благодушно. Не только участь «австрийских» русинов, да и тех униатов, кто попал в её подданство после первого раздела Польши, императрицу особо-то не волновала. А их попервости было ни много ни мало 800 тысяч. После второго и третьего разделов стало ещё больше, цифра к двум миллионам подходила. И все они оставались под управлением иезуитов.

– Всё-таки Екатерина II была немкой, – попытался я смягчить горечь русского писателя.

– Дело не в этом. Императрица обманулась. Точно так же было с иезуитами, чей Орден она спасла от ликвидации. В то время европейские монархи пытались освободиться от власти Рима и в этом деле нашли крайних – иезуитов, как самых вездесущих и беспринципных проводников политики Ватикана. Под давлением монархий Папа Римский был вынужден в 1773 году упразднить Орден по всей Европе. Но за год до этого, после раздела Польши, огромное количество польских иезуитов оказалось в подданстве русской императрицы. В Полоцке – древнем городе Белой Руси, в своё время захваченном католиками, – в день ангела Екатерины II иезуиты устроили торжественное богослужение, после которой в проповеди превознесли русскую императрицу до небес. Надо сказать, что Екатерина, будучи в прошлом лютеранкой, не любила иезуитов, писала о них: «Коварнейший из всех прочих латинских орденов». Но не устояла – взяла их под своё покровительство. В итоге Ватикан пошёл на попятную, признав Орден иезуитов на территории Российской империи «каноничным».

– Взяли грубой лестью?

– Наверное, были ещё какие-то соображения. С присоединёнными территориями требовалось что-то делать, и проще всего было опереться на уже существующие светские и духовные власти. Всё осталось по-прежнему: и польские паны, правящие холопами, и греко-католические священники в храмах.

Можно сказать, что католики взяли тогда реванш. Ведь с чего начались все эти разделы Польши? С религиозного вопроса. Поначалу Россия встала на сторону Речи Посполитой против прусского короля Фридриха. Тот пытался забрать у поляков кусок земли, чтобы соединить между собой восточную и западную Пруссию. Посол в Варшаве князь Репнин поддержку Россией обусловил тем, чтобы в Речи Посполитой были уравнены права православных и католиков. Это решение он продавил в Сейме, в результате чего часть поляков обвинила Россию во вмешательстве во внутренние дела и подняла восстание. Произошла настоящая война, которая длилась с 1768 по 1772 год. С одной стороны была Барская конфедерация, созданная по призыву краковского епископа, а с другой – Россия, верные ей поляки и восставшие православные на территории нынешней Западной Украины. На стороне конфедерации выступила Франция, войну России объявили Турция и Крым, которые были разгромлены. И уж после этого Россия уступила требованиям Пруссии и Австрии разделить Речь Посполитую на части.

– Неужели полякам было столь принципиально, равные с православными права или нет? – удивляюсь.

– Не полякам, а властителям их умов, среди которых первую дудку играли иезуиты. Слышали о «Проекте Жеребровского»?

Под власть Рима

– Эта инструкция, как хитростью обращать в католичество русинов, была написана иезуитом каноником города Вильно в 1717 году, – продолжает рассказ Николай Михайлович. – Это не подделка, в архивах хранится два разных перевода этого текста, также известно о существовании оригинала. Есть свидетельство Симплициана Франковского, настоятеля Тадулинского монастыря под Витебском, который утверждал, будто списки проекта хранились в бумагах у многих настоятелей католических монастырей на Белой Руси. Там чёрным по белому:

«Во-первых. Чтобы нам совершить столь спасительное и вожделенное предприятие, должно стараться хранить некоторую дружбу с Россией… Дела без помехи пойдут своим порядком, чем с большею для нас пользою, тем с значительнейшим для России вредом…

Во-вторых. Дворянство греко-российского вероисповедания, хотя оно и остаётся в унии, ни к каким не должны быть допускаемы к государственным должностям… В особенности же каждый поляк должен в собраниях чуждаться русского, в соседстве не заводить с ним дружбы, разве для своей выгоды, в разговорах в присутствии русского более всего говорить о суеверии русских и тому подобное. После сего я почти могу уверить, что всякий лучше захочет переменить вероисповедание и совершенно отказаться, что он был когда-либо русским, нежели во всю жизнь терпеть столько досад и огорчений.

В-третьих. Зажиточнейшие обыватели Отечества не должны принимать русских ни в какие услуги, особенно не допускать их туда, где они могли бы сколько-нибудь образоваться, разве в том только случае, когда можно надеяться, что они откажутся от своего вероисповедания».

Ну и так далее, всего там тринадцать пунктов.

– Думаете, всё это сейчас актуально? – спросил я Николая Михайловича.

– Конечно! Посмотри на Украину.

– Но там католики в стороне стоят, Папа Римский даже высказался о неканоничности раскольников-филаретовцев.

– А ты вспомни пункт первый: «Должно стараться хранить некоторую дружбу с Россиею». Вроде католики здесь ни при чём, но Украина при нынешней власти уверенно идёт в сторону унии с Римом. Кого там сейчас прославляют? Петлюру, Бандеру. А ведь они были за унию. Ты историю-то почитай.

На той нашей, последней, встрече я не придал большого значения словам Коняева. После его смерти много чего произошло: дарование Патриархом Варфоломеем автокефалии украинским раскольникам, непризнание автокефалии Поместными Церквями. Последнее обстоятельство радует. Но невзначай приходит мысль: может, сторонники унии как раз на это и рассчитывали? Всё идёт по их плану? Раз не признают православные, то надо идти к католикам. К тому же так быстрее в ЕЭС примут и в НАТО. И главное – наконец-то объединятся по-настоящему запад и восток Украины, под омофором единой «национальной грекокатолической церкви».

Такое развитие событий прежде казалось мне абсурдным. Разве могут православные, даже бывшие, взять и к католикам уйти? И сердце ёкнуло, когда в новообразованной ПЦУ на чистом глазу заявили, что зарубежные её приходы могут перейти к украинским грекокатоликам, если Фанар станет подчинять их себе. Тут я вспомнил слова Коняева и обратился к истории…

Вот факты. В 1917 году власть в Киеве захватила «Центральная рада» и вскоре провозгласила важнейшей задачей создание «национальной автокефальной православной церкви», возглавить которую предлагалось предстоятелю Украинской Грекокатолической Церкви митрополиту Андрею (Шептицкому). «В сущности, речь шла о введении унии», – признавал тогдашний премьер-министр Чеховский. Он же вспоминал: «Идеей создания украинского патриархата во главе с Шептицким, то есть введением унии, были увлечены и Петлюра, и Винниченко». Последний был главой правительства УНР, а при советской власти стал первым заместителем председателя Совнаркома УССР и первым Наркомом иностранных дел УССР. Вообще же многие националисты из УНР были привлечены к построению советской Украины – первого в истории реального государственного образования украинцев, и униатские их взгляды никуда не делись.

Лучше всех, наверное, об этих взглядах сказал ещё один украинский деятель, бывший замминистра иностранных дел Цегельский: «Унией они думали раз и навсегда оградить Украину от Москвы и азиатства, приблизить её к Западу и к его культуре». Он приводит такой диалог. Винниченко спрашивает Цегельского: «Что бы вы сказали на то, если бы мы забрали Шептицкого в Киев на митрополита всея Украины?» Тот отвечает: «Шептицкий на православного митрополита не пойдёт». Винниченко: «На кой там православного! …Очевидно, что на униатского. Православие отменим… Униат по природе становится украинцем… Соберём синод епископов, архимандритов и представителей мирян из Украины и посоветуем им принять унию… Арестуем два-три десятка заядлых старозаконников, лишим прихода и хлеба одного-другого, остальные и присягнут». И процесс пошёл. В апреле 1919 года премьер Чеховский довёл до сведения папского нунция, что следующим «шагом украинцев» после «избавления от Москвы» будет «соединение с Римом», а министр иностранных дел УНР Левицкий выразил надежду, что «уния будет по всей Украине нашей национальной церковью».

УНР недолго просуществовала, поэтому с унией не успели. Следующая волна пошла с приходом на Украину гитлеровцев. Шептицкий провёл во Львове три заседания Синода, посвящённых «послушанию новой власти» и «окатоличиванию Украины». Как вспоминал один из сподвижников Бандеры, член Центральной Рады ОУН и бывший капеллан батальона «Нахтигаль», Синод пришёл к тому, что «необходимо изменить духовность наших неприсоединившихся братьев так, чтобы они сами хотели объединения с Католической Церковью».

Как и у кого «изменилась духовность»? Украинский историк-публицист Дмитрий Скворцов, основываясь на документах, пишет об этом так: «Ещё до окончания войны бежавшие в гитлеровском обозе “автокефальные епископы” Шэприкэвыч и Охотэнко обратились к Папе Римскому Пию XII с прошением о принятии УАПЦ под его власть». Он же приводит следующие факты. В середине 90-х годов бывший митрополит Филарет (Денисенко) сразу после вступления в должность «патриарха УПЦ КП» в программной речи призвал к совместному с униатами созданию «единой национальной поместной церкви». Слова он подтвердил делами. Несмотря на возмущение православных открытием в 1996 году в Киеве униатского экзархата, он как глава УПЦ КП участвовал в церемонии инсталляции новоназначенного Киево-Вышгородского экзарха УГКЦ. В 2003 году им было положено начало совместных служб с грекокатоликами, а в 2012-м объявил о молитвенном общении УПЦ КП и УГКЦ в целом. Не отставали и раскольники из УАПЦ – в 2015 году их Харьковско-Полтавская епархия приняла решение «о евхаристическом общении и административном единстве» с грекокатоликами. Как пояснил глава епархии, уния лучше всего сохранила «киевскую традицию» в богослужении и богословии, дескать, уничтоженную в православии «московским влиянием».

Дмитрий Скворцов так это комментирует: «Навязчиво упоминаемая здесь “Церковь Владимирового крещения”, “Церковь Киевского крещения”, “Киевская церковь”, “Киевская традиция” и т.п., всё это, напомним, из униатского лжеучения о том, что Русь крещена была католичеством. “Великий раскол” 1054 года, дескать, состоялся только через полвека. Согласно этому “учению”, “УГКЦ” – единственная наследница Владимирова крещения. А православные, следовательно, отпали от “Киевской церкви”, но всё ещё сохраняют остатки “Киевской традиции”».

Перебегут ли раскольники, получив томос от Патриарха Варфоломея, в униатство? Скворцов, общавшийся со многими из них, не сомневается: «Для “еуропейської нації” куда престижнее подчинение Ватикану, нежели Стамбулу. Тем более если это сопряжено с повышением “храма украинской духовности” до высшего – патриаршего уровня».

Медаль за любовь

Чем исцелить раскол? В ту нашу последнюю встречу Николай Коняев сформулировал это двумя словами: понимание и любовь.

– То, что творится в отношениях России с Украиной, – это полное безобразие, – возмущался он. – Я не говорю, что надо приветствовать тех, кто сейчас правит бал в Киеве, но та антиукраинская пропаганда, которая ведётся у нас, не выдерживает никакой критики. По факту это антирусская пропаганда. И в принципе, она достигает очень страшной цели – окончательного разделения нашего единого народа на украинцев и русских. Вот говорят, что никогда не было у украинцев особой комплиментарности к русским, а какая у русских комплиментарность к «хохлам»? Ведь постоянно подчёркивают, что они не совсем наши. И высмеивают отличия. Но эти отличия обусловлены трагической историей людей Руси, попавших под владычество католической Польши и Австро-Венгрии. И это надо понимать!

Без знания истории наших братьев на Западе невозможно правильно вести себя сейчас. Кое-кому надо открыть книжки и немного почитать. Но не хотят, у них простая схема: в Киев, мать городов русских, пришли бандеровцы, их надо гасить. И всё! Но не со Степана Бандеры пошли проблемы-то. Они начались гораздо раньше и были гораздо трагичнее. Идеологические враги православия в этом смысле более образованны и умнее пользуются знанием исторических причин разлома. Одни вещи замалчивают, на другие напирают – и чёрное превращается в белое.

Русь, Великое княжество Литовское, Речь Посполитая – это исторический клубок. И надо знать, где какие концы, куда нити тянутся. Нам трудно это понять, но в своё время Великое княжество Литовское было мощней и перспективней Московской Руси. Если бы оно объединило всех восточных славян, то могло бы стать великим государством. Вот эта блестящая перспектива осталась в исторической памяти, и с ней надо считаться. Другое дело, что Бог судил иначе. Объединения не произошло по той простой причине, что католики поставили себя над православными. Понимают ли это современные униаты? Разубедить их трудно, поскольку тогда им придётся признать и предательство Матери-Церкви, и свою слабость, и то, что идут они против исторической правды, а значит, против Божьей воли, по которой всё совершилось. Это как Иоанн Златоуст писал про евреев: что жалок народ, который не хотел исполнять закона, когда он был ему дан, но вдвойне жалок народ, который требует, чтобы исполняли закон, когда этот закон отменён.

Ведь все потуги Великого княжества Литовского привели к тому, что оно ушло под Польшу. В итоге возникло очень мощное государство – Речь Посполитая, более мощное, чем Московское государство. Но оно было обречено. Потому что интересы малороссов, белорусов и великороссов, которые говорили на чистом древнерусском языке, едином с Москвой, сразу же стали ущемляться. В результате они проиграли гораздо больше, чем надеялись выиграть. Вот здесь исторический урок…

– Урок для кого? Не для нас же, а для униатов, – перебил я Коняева.

– Нам надо знать их историю, чтобы понимать. И противостоять попыткам специально разбередить раны отделённых, сделать их саднящими, чтобы совсем уж была нестерпимой боль и человек бы обезумел, натворил такого, что не сделал бы в здравом уме. Примерно это и происходит на Украине.

Без понимания нет любви. И мы имеем добрый пример, который описан в моей книге «Купола над Друтью». 12 февраля 1839 года, в Неделю Торжества православия, в Полоцке был принят акт присоединения униатской церкви к православной. Один миллион шестьсот тысяч человек вернулось в Матерь-Церковь спустя два с половиной века униатства. Как это произошло? Либерал Герцен писал в своём «Колоколе» из Лондона, что униатов загоняли в православие плётками. Это была ложь, которую Герцену, наверное, скармливали польские иезуиты. На самом деле под прошением о присоединении стояло 1305 подписей духовных лиц. Инициатива шла снизу. И в какое-то время её возглавил архиерей белорусских униатов Иосиф (Семашко).

Митрополит Иосиф (Семашко)

Этот человек у нас мало известен, хотя он оставил после себя интереснейшие записки в трёх томах, в которых подробно описано, как всё было. Насколько знаю, даже в Белоруссии эти мемуары не издавались, я смог найти только дореволюционное издание, а жаль…

Родился Иосиф Семашко на западной оконечности Киевской губернии в семье небогатого дворянина, который потом стал униатским священником. Учился в школе, в которой преподавали на польском языке. В 1820 году закончил грекокатолическую семинарию при Виленском университете, где также царил польский дух. Спустя тринадцать лет непорочной службы его возводят в епископы Литовской греко-униатской епархии. Что интересно, в том же году он обратился с просьбой о присоединении к православию, в чём епископу в Петербурге было отказано. Тогда он на свой страх и риск стал восстанавливать в епархии православный обиход – устанавливать в храмах иконостасы, убирать органы, служить по служебникам московской печати. Некоторые священники возроптали, но многие поддержали своего владыку. Более того, на сторону Иосифа встали ещё два униатских архиерея – епископ Полоцкий Василий (Лужинский) и викарный епископ Брестский Антоний (Зубко). Позже втроём они и совершили акт присоединения к православию.

Сам владыка Иосиф так писал о себе: «Я с детства имел… душевное влечение к России и всему русскому… Неизмеримая Россия, связанная одною верою, одним языком, направляемая к благой цели одной волею, стала для меня лестным, великим отечеством, которому служить, благу которого споспешествовать считал я для себя священным долгом – вот сила, которая подвигла меня на воссоединение униатов, отверженных в смутные времена от величественного русского православного древа… Пламенное усердие к этому делу в течение 12 лет (1827–1839) постигло всё моё существование».

Умер митрополит Иосиф в 1868 году. Похоронили его в Свято-Духовом монастыре в пещерном храме Виленских мучеников Антония, Иоанна и Евстафия – православных христиан, убитых в Великом княжестве Литовском в XIV веке. Интересно, что в ту пору они были прославлены и в Константинополе, причём под славянскими именами – Круглец, Кумец и Нежило.

Владыкой Иосифом двигала любовь к русскому, к Святой нашей Церкви. И неслучайно на медали, отчеканенной после воссоединения, было написано: «Отторгнутые насилием (1596) воссоединены любовию (1839)».

На медали, отчеканенной после воссоединения, написано: «Отторгнутые насилием (1596) воссоединены любовию (1839)».

– В 2014 году, – припомнил я, – когда в Киеве горели шины на евромайдане, на одном оппозиционном белорусском сайте, основанном Павлом Шереметом, вышла статья с таким заголовком: «Униатство может вновь объединить белорусов». До сих пор эта карта разыгрывается?

– Да тут голая политика! – махнул рукой Николай Михайлович. – Хотя о ней тоже нельзя забывать. Ведь было бы для нас глупо повторить ошибки прошлого, когда после разделов Польши русских людей оставили один на один с иноверцами. И в 90-е годы мы ничего не сделали, чтобы остановить врагов русского единства. Но время было такое. Помню, в дневник я записал свой ответ на вопрос, почему украинцы не с нами: «А почему они должны быть с нами – под Гайдаром и Чубайсом?» У них, кстати, в 90-е годы всё проходило гораздо человечней, хотя, понятно, в каждой избушке свои игрушки. Люди там намного лучше жили, это факт – сужу по родственникам и знакомым. Теперь картина иная. Дай Бог, чтобы всё наладилось и наш народ поскорее прошёл через искушения.

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска

Добавить комментарий