Это страшно, когда к горлу человека приставляют нож, чтобы резать. Но одно дело – смотреть это по телевизору, когда исламские бандиты режут горло заложникам, и совсем другое – когда нож приставляют к твоему горлу.

А было так.

Мы после вечерни прибрались в храме, попили чай с вареньем и баранками и стали расходиться. Хорошо тем женщинам, что живут возле храма, – легко домой добираться ночью. А мне нужно ехать на автобусе. К тому же мы заговорились о том о сём. Смотрю – скоро последний автобус отходит. Побежала на остановку.

Они как делают? Если в автобус мало народу садится с электрички на станции, то последний рейс они могут и отменить – не выгодно начальству пустой автобус гонять, солярку жечь.

Вот мы стояли-стояли на автобусной остановке с нашей прихожанкой и так замёрзли, что зуб на зуб не попадал. Рейсовый задерживался минут на двадцать. Потом уже и на полчаса.

Что делать – не знаю. Пешком идти мне час, но с кучей детских вещей, которых мне надавали в храме, да ещё с гостинцами к Рождеству моим ребятишкам – сколько мне до дому тащиться? Посоветовались мы с попутчицей да и решили нанять частника, скинувшись по сто рублей, чтобы он нас до дома довёз – не замерзать же здесь!

Как назло, ни одной машины не было видно. Наконец показался автомобиль «Жигули» – «четвёрка». Я это точно знаю: на таких машинах нерусские к нам на рынок товар возят. За рулём сидит азиат или кто он там, по-русски с сильным акцентом говорит, слова коверкает. Сторговались мы с ним на двести рублей за всю дорогу и поехали.

Я села рядом с водителем на переднем сиденье, потому что мне дальше ехать, а товарка моя на заднее сиденье втиснулась. Быстро домчались до её дома, она вышла, а я поехала дальше. В тёплой машине да в темноте я угрелась и стремительно сомлела – с ночной смены не выспалась. Только чувствую спросонок, что вдруг резко мы завернули. «Куда же это мы, – думаю, – завернули, если мой дом стоит прямо на трассе?» Да не придала этому значения, так как уж очень сладко я задремала – и сны мне утешные видятся. Всё о том, о чём я Господа Бога и Николая Чудотворца втайне просила…

* * *

Я уж третий год как вдова. Муж мой Николай красавец был. Добрый, ласковый, любил меня очень. И я его любила. Минуты жить без него не могла. Один раз он поехал в Москву машину новую получать, так я вся испереживалась, места себе найти не могла без него. А прошла только неделя разлуки.

Даже через десять лет совместной жизни мы по улице ходили, как жених с невестой – за руки держались. В глаза друг другу смотрели – насмотреться не могли. Коля силач был – подхватит меня на руки и ну кружить, а я женщина крупная. Не каждый мужчина приподнять сможет.

Двоих деток Господь дал нам родить в любви и согласии. А тут такое несчастье: Коля из-за пьяного водителя попал в аварию со смертельным исходом.

Я толком ничего и не запомнила: во всё время похорон и после была как опоённая – ничего не соображала. Если бы не его фото в гробу, то я и сейчас бы не поверила, что Коли моего больше нет. А уж когда пришла в себя и всё поняла, выла волком от тоски, хотела руки на себя наложить от отчаяния. Да как посмотрю на деточек, спящих мирно, – а как же они без мамки-то? Подумаю, что Коленька сказал бы мне на это, и понимаю: надо жить дальше и детей подымать.

Стала ходить в храм. Это соседка посоветовала, сказала: иди, поплачь перед святыми иконами, легче будет. И верно, наплакалась досыта, успокоилась – а то ревела каждый раз, как в храм входила. Батюшка наш подходил ко мне, спрашивал, что случилось, чем помочь надо, – такой хороший, прямо ангел земной.

Иконы у нас в храме старые, намоленные. Но мне больше всех на сердце легла икона Николая Чудотворца – угодник Божий на свёкра моего покойного похож, такой же лысенький, с бородкой. У них в семье всех первенцев Николаями крестили. И нашего старшенького мы тоже Николаем нарекли.

Вот встану я перед иконой Святителя и поведу с ним задушевный разговор. Всё ему расскажу. И как хозяйство мне тяжело вести, и как на трёх работах плохо работается – зарплата маленькая, да и ту задерживают. Расскажу, как детки у меня в школе учатся, что вот свекровка слегла и неделю уж не встаёт. Участковый врач приходила, сказала, что её в больницу надо класть на операцию. Я пошла узнавать, так там врачи такую деньгу на лапу просят, что дешевле помереть. Что за время такое пришло? – всюду деньги надо давать. Ничего, кроме денег, людям не надо. А где их взять? Своим трудом только горб наживёшь.

Пожалуюсь слёзно Угоднику, что и забор у меня повалился, и крыльцо подгнило, дверь еле открывается – петли все раздолбанные, надо менять, что крыша течёт – тазы и вёдра в дождь подставляю. А делать крышу – опять же нужны деньги. На всё нужны деньги. За бутылку самогона теперь никто работать не будет. А хозяина-мужика в доме нет.

Но про сокровенное молчу перед иконой. Думаю, сам Николаюшка догадается. Женщина я ещё не старая, очень нехорошо мне живётся без мужского крепкого плеча. Молча прошу: «Пошли мне спутника жизни, пошли мужчину, жить одна не могу больше – тяжело ложиться в холодную постель!»

Подходила я к иконам Богородицы. Молилась, плакала, чувствовала Её тепло. Но про потаённое сказать либо попросить у Неё мужа или хоть какого-нибудь мужчину приличного, постеснялась. Подумала: «Она вообще с мужем ни дня не жила, Она Дева – чистая и непорочная. Не поймёт меня, бабу испорченную». Да и зачем Её смущать такими просьбами? Грешные мы, плотяные – плоть у нас на первом месте стоит.

На основной работе в цеху у нас одни женщины – и мастер, и начальник, и работники. Все женщины рассказывают не краснея про все свои женские дела и ведут себя очень вольготно, не стесняются ни в одежде, ни в позах, да и слов особо не выбирают – такой мат стоит, аж уши вянут. Я слушаю некоторых и удивляюсь: как они живут! Живут с живыми мужьями – и всё недовольны! Всё им не то и всё им не так!

А что нужно, не знают, на уме одни глупые фантазии – дескать, найти бы любовника богатого, чтобы деньги давал, или выскочить бы замуж за миллионера, чтобы дома сидеть и ничего не делать.

Бабы – дуры! Счастья своего не понимают. Одна говорит, мол, лучше бы мужа этого и не было, рожу видеть его не могу – надоел со своими приставаниями, уж третий раз на аборт бегаю, не желаю, мол, нищету плодить. А иная ей вторит, мол, для чего мужчины нужны, использовала один раз – и выкинула. Срамота!

А я как вспомню своего Николеньку, голова закружится от воспоминаний. Места потом себе не нахожу, успокоиться не могу. И думаю: «Почему женщины своих мужей не любят? Почему они мужей при жизни не уважают и не ценят?» А потом: «Вот Господь забрал у меня Николеньку – значит, он Ему там нужнее».

Неужели никогда мне не испытать более женского счастья? Неужели мне больше не летать под небеса? Грустно от этой мысли мне сделается, нехорошо. Обидно: увядает моя женская красота, пропадает моё тело, одиноко… Пусто и холодно от этого мне на душе. Тоска обручем жмёт, давит на сердце мне, как от гроба доска…

* * *

…Очнулась я от дрёмы, смотрю: вокруг лес, темнота, фонарей, что на трассе горят, нет. А водитель этот какой бойкий оказался! – на мне одежду расстёгивает, пуговицы рвёт. Я как на него закричу: мол, ты, такой-сякой, что делаешь?! И стала отбиваться от него всеми силами. А он выхватил нож и к горлу моему приставил, да с такой силой – чувствую, кровь тёплой струйкой по шее побежала. Но решила не сдаваться насильнику, а взмолилась всем своим существом: «Господи Иисусе Христе, спаси! Николай Угодник, помоги!»

Нерусский тесак свой, каким скот режут, отложил, думал, что и так со мной справится. Да слабоваты они, мужичонки эти приезжие «купи-продай», против нашей русской бабы-колхозницы. Сцепились мы с ним в драке. Я его рожу-то корявую ногтями всю раскорябала. Но чувствую, силы мои кончаются, одолевает меня нехристь.

Вдруг голос снаружи раздался: «Эй, водитель! Ты что аварийку не включаешь? У тебя аж два колеса пробиты – менять нужно, так ехать дальше нельзя!» Что за диво? – откуда ни возьмись появился человек.

Насильник мой засуетился. Стал с незнакомцем о чём-то угодливо переговариваться. По голосу чувствую, что он сильно испугался, льстивый такой стал, заискивает, лебезит перед незнакомцем. Видно, что ответственности боится – небось в своих жарких странах они с женщинами не так обращаются…

Я же схватила свои вещи в охапку, прихватила подарки для детей с заднего сиденья и бегом припустила, благо до трассы было рукой подать. А там и до дома оказалось недалече. Бегу, ног под собой не чую, как будто меня кто вперёд тянет – бег такой лёгкий, одышки не даёт.

Спасителя своего я толком не разглядела. Только видела, что это мужчина в годах, с белой бородкой. Конечно, без Небесного заступничества здесь не обошлось. Откуда незнакомцу было взяться ночью, зимой, посреди тёмного леса? Разве что Николай Чудотворец пришёл мне на помощь.

Прибежала домой, двери крепко заперла, лампадку затеплила перед иконами и так хорошо, с такой сердечной теплотой помолилась о своём спасении Христу Богу и Николаю Угодничку, что до сих пор ту радость в душе ношу.

На шее у меня осталась зарубка после того случая.

Но это ещё не всё, что мне нужно сказать. Когда я стала разбирать свои сумки и пакеты, в одном из них я обнаружила вещи насильника, прихваченные случайно, а среди них деньги, крупными купюрами. Мне за такую сумму работать примерно три года нужно. Я первое время очень боялась, что нерусский найдёт меня, чтобы деньги забрать. Да видно, стыдно ему было со мной встречаться, да и боязно, что я на него в милицию заявлю. Да и то сказать – за покушение на убийство и за насилие срок полагается немалый.

На исповеди батюшке я всё рассказала (хоть и было очень стыдно), открыла все свои помыслы и покаялась в своих грехах. Меня сильно мучил вопрос: что мне делать с деньгами? Священник размыслил так, чтобы я оставила их себе, так как я женщина одинокая, да и пострадала жестоко от насильника иноземного – где его теперь искать?

Затем батюшка грехи мои отпустил и духовно рассудил: ты, мол, ждала, вымаливала у Бога себе сильного мужчину для развратного, блудного дела; Небо услышало твои молитвы, и такой мужчина для тебя нашёлся, но только не такой, о каком ты молилась, а насильник и убийца – впрочем, всё это промыслительно, для твоего вразумления и поправки твоего тяжкого вдовьего положения.

Поэтому нужно не свою волю Господу навязывать, а искать надо прежде всего Божий Промысл и Божью волю.

«Иди, – сказал мне батюшка, – и больше не греши».

← Предыдущая публикация     Следующая публикация →
Оглавление выпуска